болотно-зелёные, изумрудные, звёздные глаза в пятьдесят лет? Как они могут выглядеть?.. Да и он, честно говоря, не в лучшей форме. Ему теперь для тонуса нужны барышни помоложе. Как, скажем, вот эта его нынешняя подруга. Вульгарна и проста до анекдота, но!.. Но ей всего двадцать пять! И с каждым днем оторваться трудней… И плевать, оказывается, на интеллект и прочие духовности… Женя, конечно, остаётся в нём. Но пусть она остаётся, какой была. Хотя бы такой, как в пансионате. Там еще что-то получалось в душе. В постели-то с Женей получалось всегда. А вот жить совместно удавалось не больше недели. И в двадцать шесть, и в сорок три. Теперь он всё равно катастрофически не может дать ей – себя. Дать именно так, как она вправе потребовать. А вспоминать ей наверняка тоже лучше в одиночку. Не видя перед собой его беззубости и морщин…
Вернемся, однако, к ранней юности. Тогда любовь, можно сказать, возвышенная была решительно потеснена другими отношениями. Более, как уже говорилось, легкомысленными, но чертовски соблазнительными…
Наиболее острым эпизодом того времени был случай с Людкой Володиной. (Восьмой класс!). Опять почему-то была зима. Все более-менее серьезные романы Антона начинались и потом именно зимой. Точнее – поздней осенью. Летние дачные увлечения всегда как-то незаметно рассасывались. Даже все последующие жены Антона были «зимними». В ранней молодости это несколько обостряло «квартирный вопрос». Потом стало все равно, и даже к лучшему. Погода давала основания минимизировать скромные уличные шатания…
«Кому всё это интересно?» – подумал на этом месте я. Что-то маловато получается обобщений для настоящего физиологического очерка. Уровень типизации явно невысок. И далеко, далеко в сторону от темы ушли воспоминания Антона… Что же он сидит, уставившись в зелёную картонку невидящими глазами? Что же он не может отложить её в сторону и продолжить разбор документов? – Его сдерживает тоска. Слабая память, как известно, одно из непременных условий безмятежно-счастливой жизни. У Антона же, как назло, память всегда была хорошей. И слишком многое напоминает ему и эта вот зеленая картонка. Оттого-то и нахлынула тоска… Может, в этом есть всё-таки нечто типическое? Может, кому-то это всё-таки покажется интересным и близким? Мне-то ведь деваться некуда. Я не волен сокращать размышления героя. Тем паче, что мне самому они интересны и близки. Что ж, будем надеяться. Глядишь, и для этих размышлений найдутся три-четыре заинтересованных читателя. (Известный университетский закон: если в аудитории хотя бы три студента, лекцию нужно читать. Выходит, она состоялась и будет зачтена преподавателю…)
Итак, Людка Володина. Она была из параллельного класса. «Ашница». Инициатива знакомства принадлежала ей самой. Антон бы и не подумал обратить внимание. Она была чем-то похожа на лягушку. Антон даже втайне писал стишки: «Ты похожа на лягушку, от тебя не скрою. На лягушку-хохотушку… Ну и чёрт с тобою». Конечно же, он скрывал это наблюдение. Но отношение проявлялось. Антона как бы оскорбляло, что в него влюбилась такая именно девица. Еще больше оскорбляло другое. Он сам не пренебрегал. Только не произносил, даже в мыслях, сакраментального: «Я тебя люблю». Тогда для Антона эти слова являлись обязательным атрибутом близости. Он ведь был совсем ещёе мальчик. Только физиология властно подталкивала к действиям. Это-то и было оскорбительно…
В общем, целовался он с Людкой до изнеможения. Буквально в каждом удобном подъезде. Она целовалась жадно и умело. Антон же снисходил. Он мял её, как большую податливую куклу… Даже в мыслях Антон не посмел бы так обращаться с Женей. Вот она, разность типов любви!.. (Впрочем, знаменитый трактат Стендаля Антон изучил гораздо позже).
Однажды было решено устроить вечеринку. (По-нынешнему, кажется, «сейшен»). Правда, не вечером, а днём. Вечером по квартирам торчали родители… Сначала присутствовал и третий – одноклассник Антона. Он-то как раз неровно дышал к Людке, чему Антон искренно удивлялся. Бывало, он пристраивался к ним на улице. Конечно, сильно мешал. Антон-то уже начал привыкать к ощущениям, которые давало тисканье с Людкой. Ему хотелось развития и углубления. При третьем это, естественно, было невозможно.
Впрочем, на этот раз третий оказался полезен. «Сейшен» происходил именно в его квартире. У остальных и днем шастали по комнатам всякие бабушки и младшие сёстры!..
Им уже легко продавали сигареты и выпивку – рост позволял. Было закуплено многое. Бутылка коньяка. Почему-то бутылка неведомого ананасного турецкого ликера. Лимон. (Антон уж знал, что нужно для правильной выпивки!) Пачка «Столичных» (с фильтром) даме. Пачка «Шипки» (без фильтра!) себе, забубённому. (Третий не курил)…
Напились они, конечно, быстро и вусмерть. Антон решительно выгнал третьего погулять. И так же решительно начал раздевать Людку. Она была в школьной форме. Коричневое скромное платьице, чёрный фартук … Антон долго и суетливо задирал ей подол. Потом стаскивал байковые, кажется, трусы. Путался в чулочных пристёжках… Посередине операции Людку начало тошнить. Антон отволок её в ванную, к раковине, потом долго смывал блевотину. Наконец они улеглись. Антон ухитрился одной рукой стянуть брюки и тут же начал куда-то проваливаться. В какую-то неведомую сладкую пропасть. И всё не мог, не мог провалиться до конца. И его самого тошнило от этого унизительного, мерзкого, какого-то грязного бессилия… Раздался стук в дверь комнаты. (Это была «комуналка». Соседей дома не было, однако Антон все-таки сообразил запереться). Думалось Антону в это время очень туго. Он попытался найти ключ – безуспешно. Тогда он сам постучал в дверь и вернулся было к Людке. Однако та уже пришла в некоторое соображение. Лихорадочно натягивала трусы и чулки... Собственно, Антон тоже не горел любовными желаниями. По совести, ему хотелось одного. Выбраться! Выбраться быстрее! На свежий воздух! Из этого кошмарного сна!..
В дверь опять застучали. Людка привела себя в относительный порядок. Антон наконец уяснил смысл дверной защелки… На пороге возникла разъярённая мать третьего. Что она говорила – не упомнить. Память умеет вытеснить к чертовой бабушке особо неприятные детали… Неудачливые любовники очутились в зимнем скверике. Там, на холодной скамеечке, они медленно возвращались к жизни.
- Я девушка? Девушка? – все спрашивала Людка. Сама она не могла это вспомнить.
- Да девушка ты, девушка! – отвечал Антон, досадуя на подлость ситуации…
Он понимал, что предстоит звонок родителям. Хоть чуть-чуть оттянуть бы эти невыносимо стыдные разговоры!.. А может, думал Антон, как-нибудь и рассосётся. Короче говоря, дома он поработал с телефоном. Развинтил трубку и вынул из наушника мембрану!.. Звонки действительно начались почти сразу.
- Аллё! Кто говорит! – кричал, например, отец и дул в микрофон. Но трубка молчала!.. Естественно, был вызван телефонный мастер. Антон симульнул простуду и околачивался дома. Надо было видеть лицо мастера, когда он развинтил трубку и увидел пустоту! Вячеслав Невинный в «Берегись автомобиля» отдыхает…
- Тс-с! – сказал Антон (прабабка была на кухне) и подал мастеру заготовленный рубль.
- Понял, - неуверенно ответил тот. Рубль, однако, взял. Антон подал ему мембрану. Мастер лунатически заправил ее в трубку, позвонил на станцию… После его ухода Антон вытащил мембрану опять. Короче говоря, мастер приходил трижды. Ему это дело явно понравилось. Однако настырные звонки продолжались. Антон понял, что надо сдаваться. Придётся…
Дальше всё, разумеется, неинтересно. Только на этот раз его пытала не учительница. (Стала бы ещё Маргарита заниматься такой ерундой!) Теперь его сексуальными взглядами интересовались родители…
Антон медленно отложил зеленые корочки в «дальнюю» архивную стопку. (Метрики лежали в «ближней» – на случай утери паспорта). Вряд ли они когда-нибудь понадобятся. А лишние воспоминания провоцируют, навевают тоску…
«Самое главное, - подумал Антон (и я), - я ведь был уже такой же, как сейчас. Только маленький и бесправный. А с другой стороны – между нами пропасть. Между тем и нынешним… Я того – что ж? – жалею и немножко презираю. А он бы меня, наверное, возненавидел. Материал для тоски неисчерпаемый…»
Может быть, эту пропасть будут уменьшать следующие документы? Вот, скажем, паспорт. Официальное удостоверение расширившихся прав…
Интересная штука память...