Потерянная тетрадь 18+

в маске. Чуть на смерть не затрахали…

— Ну тебе это грозит. Помнишь ту роту гусаров, что прошла за ночь через тебя в Париже?

— Милые были мальчики… Интересно где они сейчас?

— Там где надо. Собирайся, полковник Штауффенберг приехал и через полчаса будет в ресторане…

— Меня там будет ждать та сучка Ева Браун, может приревновать…

— Может, но я имею хорошее средство от назойливых дам. Возьми, — и он протянул мне пузырёк с таблетками. — Достаточно пары штук.

— Что это — отрава?

— Слабительное. Поход на всю ночь в туалет ей обеспечен.

— Добрый ты.

— …И щедрый. Просили передать — если ты справишься с этим заданием, то тебя амнистируют и вернуть обратно.

— Так что мы ещё ждём!? Да я той суке все таблетки скормлю. Подожди меня на улице. Я через пару минут буду готова.

—И ещё; не болтай там много. Там каждый столик оборудован микрофоном.

  Офицерский ресторан находился в огромном бетонном сооружении похожим на пирамиду «Пернатого змея» — Кукулькана. И если в пирамиде майя всё было довольно мрачно, то здесь, наоборот, всё было сделано для того, чтобы представители офицерского корпуса чувствовали себя не только защищенными от всех тягот и невзгод военной поры, но и могли весело проводить свободное время. Ресторан имел несколько подземных этажей, где не только был кинозал, но и находились отдельные номера, в которых в случае воздушного налёта или какой-то другой необходимости, могли уединиться высшие бонзы рейха.

  Так же имелась в ресторане и открытая стеклянная веранда со своей сценой. На которой также, как и в Маутхаузене, выступали заезжие эстрадные исполнители. Сегодня никого из певцов не было, а просто небольшой оркестр играл сентиментальные танцевальные мелодии.

Мы выбрали летнюю площадку и не успев даже там сориентироваться, как нас тут же пригласила одиноко сидевшая за за своим столиком Ева Браун. Мы обменялись с ней рукопожатиями и, выпив немного шампанского, Казанова тут же пригласил её на танец. Не откладывая дела в долгий ящик я добавила в свой бокал ещё шампанского и сыпанув туда несколько таблеток поменяла бокалы местами.

  Музыка закончилась и разгоряченная танцем пара вернулась за столик.

  Казанова, как истый, галантный кавалер, долил в наши бокалы вина и предложил выпить за прекрасных дам. Мы его охотно поддержали. Потом мы выпили коньяка и снова шампанского, закусывая всё это сыром, мидиями и маслинами.

  Через некоторое время Ева Браун извинилась и покинула нашу тёплую компанию, пошла в дамскую комнату пудрить носик.

— Наконец-то, обосралась, — облегченно вздохнул Казанова.

— Наверное мидиями объелась, — притворно вздохнула я.

— Наверное, — поддержал мою игру Казанова и кивнув на какой-то столик, за которым в гордом одиночестве сидел одноглазый военный добавил. — А вот и наш "пассажир". Пойду у него подкурю и заодно приглашу за наш столик.

  Он поднялся и достав сигарету направился к полковнику. Через несколько минут он подвёл его к нашему столику.

— Разрешите господин полковник представить Вам Эльзу Шнитке. пресс-секретаря Евы Браун.

— Очень приятно фрау. Полковник Клауса фон Штауффенберга. — целуя мне руку представился военный. И тут же меня двусмысленно обкомплементил. — А Вы, очень эффектная и красивая дама. Хотел бы я быть на месте Евы Браун.

— Спасибо. И я премного наслышана о вашем героическом прошлом, — сделала и я ему ответный комплимент. — Надеюсь, что и в скором будущем вы совершите немало героических подвигов…

— Что делать, мы все находимся на службе у фюрера. Даже я такой обрубок и то выполняю с честью свой воинский долг. Хотя я бы с большим удовольствием отвёз бы Вас куда-нибудь в горы Швейцарии… туда где нет этой ужасной прозы войны и где можно будет отдохнуть и душой и телом в звенящей тиши горных вершин. Вы любите горы фрау Эльза?

— А Вы романтик, гер полковник. Давно перестали писать стихи?

— Для Вас просто Клаус. А стихов я увы, никогда не писал, у меня идиосинкразия на рифмы.

— Где-то я читала, если даже не у группенфюрера Шеленберга, что маленькая ложь рождает большое подозрение… Даже я иногда пописываю рифмованные строчки и публикую их на литературном сайте Фабула.

— Я никогда не слышал такого выражения от группенфюрера и ничего не знаю ни о каких сайтах, но думаю, что если вы там публикуетесь, значит там служат порядочные люди президента имперской палаты культуры Геббельса. Вы можете мне что-нибудь прочитать из своего творчества?

— Зачем Вам это Клаус? Давайте лучше выпьем коньячку… По нашему по-офицерски — с локтя.

— С удовольствием. Но пока я буду наливать, вы всё-таки прочтите парочку катренов…

— Хорошо прочту. Всё равно Вы ведь не отцепитесь…?

— Не отцеплюсь. Грешен — люблю слушать порядочные стихи.

— Что же Вам Клаус прочесть, — наморщила я лоб. — Вспомнила. Лирическое-патриотическое. «Дама у камина».



Сидела дама у камина,

Лобок свой томно теребя.

Ей грезился во тьме мужчина…

Придёт войну перетерпя.



Он принесёт цветов охапок,

Шампанского и шоколад,

Натащит всевозможных тряпок…

И пригласит в Москву — на гей парад.



  Неожиданно раздались аплодисменты. Ухахатываясь, отбивал ладони Казанова, к нему присоединился и полковник.

— Вот уж чего я от тебя, детка, не ожидал, — целуя мне руку прошептал Казанова. И уже в слух. — В вас дремлет большая поэтесса. Браво.

— Присоединяюсь. Как тонко лирическая ирония переплелась с патриотикой и извращеным развратом. А не уединиться ли нам фрау Эльза в номерах… Я бы Вам показал свою молодецкую тевтонскую удаль… Прорубимся, так сказать, до самой глубины мозга кости…

— Думаете, что Вы меня чем-то удивите? Хотя… попробуйте. Только чур в постели не курить и о задницу окурки не тушить.

— Ну, что Вы — я всё-таки тевтонский рыцарь и с дамами культурно обращаться обучен. Не какое-то там русское княжеское быдло, которое служило у нас в поместье управляющим. Так вот он действительно бил своих сексуальных партнёрш по заднице кнутом и мало того; сморкался в занавески, а один раз даже насрал нам в рояль утверждая, что та инсталяция  и есть будущее современного искусства…

— Мрак. Ну, так что мы идём или как?

— Я вас проведу, — вызвался отвести нас в номера Казанова.

— Ведите Сусанин Вы наш.

Казанова провёл нас по лабиринтам коридоров, мы спустились вниз по нескольким лестницам и вскоре попали в коридор со множеством одинаковых дверей. Казанова открыл одну из них и отдав мне ключ, удалился, шепнув мне, что придёт через час.

Номер оказался простой комнатой со столом, парой стульев и кожаным диваном. На столе уже стояла бутылка шампанского, пара бокалов, сыр и красная икра.

— Не густо, но и не пусто, — увидев такое «изобилие» продуктов сказала я.

— Раздевайся щмара, ты что жрать сюда пришла, — сонно пробурчал полковник, видимо плохо уже соображая с кем и где он находится.

Ну ещё бы он трезво соображал если я ему в в рюмку в ресторане подсыпала снотворного. Удивительно, как он вообще добрался до номера. Не особо панькаясь с ним, я бросила его на диван и он тот час захрапел. Я подсела к столу и налила себе вина. Надо было подумать, что делать с полковником. Вернее с его телом. Потому, как оставлять его в живых, тем более отговаривать, я не собиралась.