Третий день Зайде кружила между серыми дьявольскими постройками. Прислужник Иблиса оказался очень хитёр и спрятал камень на недосягаемой высоте в одной из этих мёртвых серых глыб. Не могло быть и речи, чтобы зайти туда, под своды неживого камня, где нет солнечного света, где сам воздух отравлен, стены отвратительно-влажны и холодны, громада верхних уровней давит могильной плитой на плечи, дышит в лицо гнилым запахом разложения.
Снова Джаханнам глумится над беспомощной рабыней, радуется её мукам и гонит прямо в зловещий капкан.
Повинуясь зову Проводников и содрогаясь от омерзения, Зайде сделала первый шаг внутрь скопления скверны и грязи, но отвратительный для любого джинна металлический скрежет чуть не отрезал её навсегда от единственного, пусть и слабого, источника энергии чужого мира — холодного далёкого светила.
Ловушка готовилась захлопнуться за её спиной, но теперь, когда направляющая рука Пророка Сулеймана (да живёт он тысячу лет!) вела своего ослабевшего воина в мире, лишённом радости лучистой энергии Джанны, Зайде почувствовала опасность каждой частичкой своего тела и вовремя успела выбежать наружу. Огромное металлическое полотно перекрыло тёмный провал входа с оглушающим грохотом, от которого содрогнулась не только сама Зайде, вздрогнула вся постройка, качнулись чахлые деревца, с высоты верхних уровней вниз посыпались мелкие ветки, такие же мёртвые, как любая вещь, которой коснулся Иблис (да будет проклято его имя сейчас и навечно!).
Путь к спрятанному самоцвету оказался неприступен.
Три хмурых дождливых дня и три непроглядных ночи Зайде пыталась отыскать в себе силы и шагнуть в обитель Шайтана, но так и не смогла заставить себя прикоснуться обжигающему металлу.
Ах, если бы с ней был огонь родного мира! Он делал её лёгкой, как пушинка, и стремительной, подобно быстрым орлам в небе, окутанная его защитным покрывалом, она преодолела бы высоту в одно мгновение и завладела бы своим камнем, своим единственным убежищем.
«О великий Пророк Сулейман сын досточтимого Дауда, да хранит Тебя Аллах и приветствует! В скорбной печали обращаюсь я к Тебе, несчастная рабыня проклятого Джаханнама. Я покорно несу свою участь, освети же мне путь, дабы могла я вновь возносить молитвы Всевышнему!»
В свете далёких звёзд искала Зайде ответ мудрого Повелителя всех джиннов. Она не осталась возле неприступной постройки, а решила восстановить силы на крохотном участке не умершей земли, среди развесистых деревьев, слишком скудных на сочные плоды, напоённые жарким солнцем, ведь здешнее светило не было щедрым на тепло, но все-таки цвели они здесь не менее пышно, чем густые персиковые рощи во владениях могучего Шахфаруха.
Для своего уединения Зайде выбрала заросли тонких вишнёвых прутиков, которые сложно было назвать деревьями, и оттого цвели они особенно буйно. В укрытии плотного кустарника она закрыла глаза, ожидая подсказки от Пророка (да убоятся его тени враги Аллаха!), а слёзы усталости, безнадёжности и отчаяния катились по щекам и падали в едва проклюнувшиеся пучки травы.
Ответ Повелителя всех джиннов, окутанный свежей ночной прохладой и ароматом цветущих вишен, снизошёл незаметно, подобно тонкому лучику света, блуждающему во тьме. Сначала в камни-Проводники хлынула холодная энергия, не принадлежащая Джанне, не принадлежащая Джаханнаму — непонятная дикая энергия, накопленная в земле, на которой сидела Зайде. Позволив ей свободно течь по своей крови, она усилила её последними остатками свой силы и перенаправила на поиски нужной стихии.
Несколько минут Зайде сидела, вытянув руки, напрягая кончики пальцев, прислушиваясь к внутренним ощущениям, пока не ощутила, не почувствовала, как рвётся к ней нетерпеливый огонь из подземного источника. О счастье!
Стихию, так похожую на родную, она приняла в себя трепетно и благоговейно. Наслаждалась ею, пока тело напитывалось благословенным жаром, пробовала силы, обёртывая вокруг себя гудящие лепестки, звонко смеялась от радости и пряталась в огненном бутоне, не верила глазам, рассматривая языки пламени, пляшущие на ладонях.
Древняя колыбель стелилась перед ней мягким покрывалом, как в гамаке качала свою дочь на уютном ложе, омывала и ласкала кожу, заплела растрёпанные волосы в красивый высокий узел и закрепила его двумя длинными заколками — обсидиановыми кинжалами. Огонь грозно ревел, поднимаясь в чёрное небо высоким плотным столбом, выбрасывал устрашающе-длинные языки, засыпал землю клочьями жарких лепестков от распустившегося бутона. Он радовался долгожданной встрече, неожиданной свободе и весело играл с ветром.
Охваченная бесшабашным весельем, Зайде и не подумала его сдерживать, наоборот, она восторженно приплясывала от охватившего возбуждения, зачерпывала руками целые охапки голубых и рыжих лепестков, подбрасывала над собой, любуясь неповторимой красотой искрящихся фонтанов на фоне ночного неба, и, с нетерпением ждала, когда же её защитник станет настолько силён, чтобы поднять её в воздух. Они должны вместе найти камень, в котором её силы окончательно восстановятся.
Зайде уже решила, что не потерпит больше никаких хозяев в своей жизни, а того, кто достоин выпустить её на волю выберет сама. Все они — лишь жалкие люди, смертные, а она — грозный ифрит! Пусть она останется рабыней своего камня под пятой Джаханнама, но любой, кто посягнёт на её пристанище, умрёт раньше, чем произнесёт формулу, призывающую её к покорности!..
* * *
Ирина проснулась посреди ночи от страшного предчувствия беды, и от оглушительного грохота, похожего на начало Апокалипсиса. Даже плотные тройные стеклопакеты не смогли приглушить его громовые раскаты. Раскачивалась люстра под потолком, дрожали стены, можно было подумать, что вот сию секунду дом рухнет. Грохот за окном сменился громким гулом, стало слышно, как в соседних квартирах вскрикивают перепуганные люди.
— Что это? Господи! Землетрясение что ли?!
Не потрудившись накинуть халат, босиком Иришка подбежала к окну и зажала рот ладонью. Город пылал! Громадное зарево пожара освещало улицы зловещим пламенем, рассыпало тучи искр, от страшного гула не только вибрировали стены их квартиры, казалось сама земля дрожит, словно они находятся не в Средней полосе России, а где-нибудь у подножия молодой и неспокойной горы посреди капризного и непредсказуемого Кавказского хребта.
— Денис! Денис, просыпайся, вставай скорей! — заорала она не своим голосом.
— Уже встаю! Что ещё там стряслось? Грозы испугалась? — муж повернулся на другой бок.
— Землетрясение! Пожар! — отчаянно крикнула Иришка. — Город горит!
— Чего?! — Денис кубарем соскочил с кровати.
Одновременно ожил его телефон.
— Да, Варламов слушает! Понял, сейчас буду!
Он метнулся в ванную.
— Куда ты?! — жена подхватила халатик и последовала за ним, как нитка за иголкой.
— Ир, сидите с Серёжкой дома, никуда не выходите, поняла?! — ответил он уже из ванной. — Там непонятно, что случилось, объявлена Чрезвычайная Ситуация, всех собирают в Управление. — Денис натянул джинсы, влез в тонкий джемпер на голое тело, сунул ноги в кроссовки. — Мне не звони, я сам позвоню, когда всё прояснится.
Серёжкина лохматая голова как раз просунулась в коридор, страха в возбуждённо-округлившихся не было, а только восторг и восхищение грандиозными силами природы.
— Там такой пожарище!
— Да, мы уже знаем, — вздохнула Иришка.
— Это парк горит! — сообщил мальчишка. Оказывается, он уже рассмотрел очаг возникновения пожара во всех подробностях.
— Всё, пока! — Денис засунул руку в рукав куртки, схватил сумку. — Когда приеду, сказать не могу!
Жена и брат проводили его встревоженными взглядами до самого лифта.
С лоджии в Серёжкиной комнате пожарище было видно, как на ладони — треск веток горящих деревьев, шум падающих стволов слышались громко и отчётливо на фоне непреходящего гула, словно прямо по крыше их дома грохотал бесконечно-длинный состав товарного поезда. Стоять на лоджии было страшно, и Иришка потянула Сергея в комнату, но и там она не почувствовала себя в безопасности…
* * *
— Ситуация такая, — Дивенков проводил быстрый инструктаж прямо в полицейском УАЗе. — Внимательно осмотреть место происшествия, найти возможных свидетелей, все найденные улики тщательно пронумеровать и (он поднял вверх указательный палец) оставить на месте до моего распоряжения, самое главное: отыскать очаг возгорания. Возможно это дело нашим и не станет, но работать следует в полную силу. Языками не трепать, свои выводы держать при себе, никакой пищи чужим ушам не давать, всё ясно? На вопросы граждан — если таковые будут — отвечать чётко и ясно, мол, идёт работа.
— Ясно, товарищ майор! — бодро ответила опергруппа.
Место происшествия уже было оцеплено широкой лентой в красно-белую полоску, через каждые пять метров периметр охранял боец Росгвардии в противоударном шлеме, с длинной резиновой дубинкой у ноги и автоматом на груди, надёжно укрытой бронежилетом.
Яблоневый парк, которым так гордились жители Протасовичей, выгорел почти дотла, лишь кое-где одиноко торчали обгоревшие ветки с помятыми цветками, в самой глубине пожарища всё ещё гигантским одиноким факелом полыхал огонь, выбрасывая в небо чёрный дым.
Три пожарных подразделения после четырёх часов напряжённой работы оставили после себя месиво из
И какое! И "техногенная" катастрофа, и Зайде. И не знаешь, чего ждать дальше))) Прочитала на одном дыхании