Ой, туманы мои, растуманы. Запись Хора имени М.Е.Пятницкого 1940-х гг.
Продолжая рассказ о моей бабушке, я повторюсь. Бабушка моя, как я уже писала в начале повествования, была солисткой прославленного хора имени М.Е.Пятницкого. Ещё до того, как началась Великая Отечественная Война, моя бабушка пела в этом хоре. А в войну она, работая на заводе круглосуточно (ночуя там же и только иногда приходя домой, потому что Москву постоянно бомбили и идти было не к кому: родные ночевали в метро) ещё умудрялась участвовать в трансляциях хора на радио. А ее мама, моя прабабушка, каждую ночь, взяв мою четырехлетнюю маму на руки, а ее старшего брата, семи лет, за руку, спускалась в метро. Там они и ночевали: спали прямо на рельсах. Так продолжалось всю осень 1941 года, вплоть до того момента, когда началось наступление наших войск под Москвой.
Сегодня очень сложная обстановка в мире, много горячих точек, много горя людского. И, конечно, та война нам представляется уже не такой страшной, по сравнению с сегодняшними. "У войны не женское лицо", но та война кажется нам не такой страшной потому, что несмотря на то, что унесла 20 миллионов жизней лучших людей, не разбила веру в наше счастливое будущее: те, кто оставались в тылу, отдавая все свои силы для фронта и для победы, верили в своих воинов, верили, что они победят во-что-бы-то-ни-стало, во имя мира на Земле.
Могут спросить: почему моя бабушка, имея на руках малолетних детей не эвакуировалась, как большинство? Я не знаю, я об этом никогда ее не спрашивала. Знаю только, что мама и ее брат провели какие-то месяц или два за городом, где они однажды даже были свидетелями, как наши лётчики в воздушном бою сбили фашистский самолёт и он упал где-то рядом, а потом боялись, что этот фашист, который выпрыгнул с парашютом, расстреляет всех, кого встретит. А вернувшись осенью домой, мамин брат вместе с мамой, хоть ей и было всего четыре с лишним годика, умудрялись гасить зажигалки на крыше дома. А шлейф от того горящего фашистского самолёта навсегда врезался в детскую память.
А что касается эвакуации, то я думаю, что у моей бабушки даже такой мысли не возникло: она была истинным патриотом и знала, что заменить ее на заводе некому. Она была участницей Стахановского движения ещё до войны. А в войну обтачивала снаряды. Каждый вечер из ее глаз (когда она уже стала приходить домой) родные пинцетом вынимали металлическую стружку, которая в процессе обточки летела в цеху. Я себе даже в страшном сне не могу представить, насколько это больно.
Хор имени Пятницкого придавал сил противоcтоять войне не только моей бабушке, но и всем, кто слушал трансляции хора. У меня, к моему сожалению, нет записей тех лет, но все, кто слышал, как пела моя бабушка, уже не могли забыть ее сильный, природный, настоящий народный голос. Конечно, были и другие солистки, были певицы и вне хора: все знают прославленную замечательную певицу Лидию Русланову, но мне кажется, что голос моей бабушки незаслуженно остался не записанным. Как бы мне хотелось ещё раз услышать родной голос моей любимой бабушки: я-то его помню с колыбели.
