Альтерэго мистера Гамеса...

Многое ли мы знаем о Вселенной? Только лишь то, что в пределе нашей видимости, куда добралась в своих неустанных изысканиях наука, то есть до определенного момента нашего с вами кругозора, а дальше? Ведь сложно предположить, что мы единственные во всей галактике, что благодаря запасам кислорода, азота и бог знает чего ещё нам одним выпала великая честь представлять жизнь там, где ничего нет и как бы в принципе быть не может. Так что с вашего разрешения позволю представить себе альтернативный мир, то есть ту точку в бесконечном мироздании, куда ещё не проникало сознание человека.
                                                        Глава 1.
Утро выдалось на редкость хмурым, кислым, промозглым. Выходя на улицу возникало такое ощущение, как будто откусив отрезанную впопыхах дольку лимона в надежде насладиться его свежестью и неповторимым вкусом ты вместо этого обещанного экстаза ощущаешь терпкость, вязкость и чуть горьковатый вкус во рту, который хочется немедленно выплюнуть. Так и это злополучное утро в долине Айсенкура было холоднее и пасмурнее того, которое обещала середина июля.
- Что за черт? - думал Гамес, вышагивая в старинных полуразвалившихся ботинках когда то необычайно популярной спортивной фирмы,, Модес,, а теперь уже напрочь забытой по дороге, исхлестанной дождевыми струями и старательно обходя в них многочисленные лужи, - И откуда принесло эту слякоть? Будь я трижды неладен, но такая погода не предвещает ничего доброго!
Действительно: измученные изумрудно-зеленые листья в попытке отыскать для себя среди окружавшей их серости добрый лучик утреннего солнца, торопливо спешащие по улицам хмурые прохожие, машины, убегающие вдаль и мимоходом, как бы ненароком забрызгивающие ландшафт ещё более унылой и жадно ко всему присасывающейся грязью , даже собаки в своих тесных конурах или под крыльцами обшарпанных домов оповещающие тихим, но скорбным воем о неустойчивых порывах природы - все это наводило пусть даже очень оптимистичного человека на не совсем приятное и радужное мышление.
- Интересно, что за кретин за глотком свежесваренного кофе и прочтением нового набора очередной второразрядной газетенки придумал не то что просыпаться в такую рань, но ещё и переться ни свет ни заря в надежде получить несколько ферингов( денежная единица в звёздной системе Хооку, установленной и единой для всех с начала правления Годжии Мухирококу) на работу, которая нужна исключительно для отчётности. Сам небось, элеватор ему в дышло, греет сейчас свои старые кости около жарких языков камина, а я должен обмораживать свои конечности среди задубевших кустов и папоротников. - Небольшой камешек от точного удара ноги Гамеса полетел далеко в сторону, покривив и без того изрядно сношенную подошву ботинка. - Вот только бы встретиться с его светлостью один-на-один и я тут же бы нарисовал на этой ухмыляющейся физиономии градус по Цельсию!
Резвий звук клаксона вывел Гамеса из задумчивости, заставив оглянуться. - Эй, сосед, опять на работу? Садись, подвезу! - Лицо в тридцать два зуба улыбающегося мистера Фьорка на водительском сиденье новенького ,,жохли,, последней модели никак не сочеталось с царившей вокруг унылой атмосферой и у окружающих появлялось нестерпимое желание смазать это яркое пятно на тени царившего сумрака, выровнять, сгладить, изничтожить признак вспыхнувшей неожиданно чьей-то радости и отреставрировать ее по своему образу и подобию. Тем более, что ходили навязчивые слухи будто в отсутствии мистера Гамеса мистер Фьорг охотно приударяет за его женой, пышнотелой блондинкой, но остро выпирающих доказательств пока этому явлено не было. - А я смотрю, ты или не ты? - улыбка Фьорга, чудилось, расползлась ещё шире, - какой то ты не одухотворённый нынче, братец! Да ты только обрати внимание, какая красота вокруг! Это же надо! В какое удивительное время, в каком восхитительном месте мы живём!
Однако, - подумал Гамес, - видимо изрядно вчера ты принял духовного элексира на грудь! Ещё чуть-чуть и начнёшь восклицать, что мы в центре экзотического острова, а вокруг тебя роскошные обнаженные мулатки с пино-коладо. Одно из двух: либо это старческая близорукость, либо ранний маразм, но в любом случае за рулём своей колымаги ты чертовски опасен.
- А меня, представляешь, вчера повысили! Да-с! Сам не ожидал! Даже хозяин вчера приезжал поздравить! - ликованию мистера Фьорга, казалось, не будет предела. - Ты же знаешь его, Гамес, вертлявый такой, несмотря на все его лишние килограммы, рыжий, он ещё на свадьбе моей дочери здорово отплясывал, пока твоя жена по исключительной неосторожности не разлила малиновое шендри на его дорогие брюки. Вот смеху то было! Да ты садись, дружище, чего застыл то? - Мистер Фьорг, все так же беззастенчиво и нагло улыбаясь открыл пассажирскую дверь своего универсала.
Гамес стоял в нерешительности. С одной стороны ему поскорее хотелось добраться до места работы, с другой так был неприятен его собеседник, что и ветер уже не казался таким пронизывающим, и воздух не настолько свинцово-холодным. Все же тепло от работающего радиатора пересилило желание остаться со своими мыслями наедине и он, слегка ссутулившись и чуть ли не споткнувшись, занял удобную ему позу рядом с водителем.
- Ну то то же! А я, братец, по секрету тебе скажу, вторую дочь уже замуж выдаю. Старшая то у меня, от первого брака, скоро внуком одарит, да я вот не люблю насчёт нее распространяться в присутствии своей мегеры. И кто этих баб разберёт? Казалось бы - занимаю высокую должность, обеспечиваю, кормлю, как настоящему мужику и полагается, а моя вобла нет-нет, да и пристанет - все ей кажется, что за чужими юбками волочусь. - Мистер Фьорг увлеченно вел нить разговора, не сильно утруждаясь самим вождением и неустанно собирая все кочки и ямы, да так, что бедному Гамесу казалось, будто он не в новенькой модели автопрома, а в бортовом отсеке ржавого сухогруза при его щенячье-наивной попытке преодолеть девятый вал. - Вот твоя жена, скажу тебе, просто прелесть! Что за талия, что за бедра! - похоже сосед мистера Гамеса был настолько увлечен описыванием своей новой пассии, что даже не замечал, ни кто перед ним, ни крепко сжатые до судорожной синевы и скрепляющие от ненависти зубы. Глаза Гамеса полыхали так, что будь сейчас темная ночь они бы вместо фар отлично освещали бы несущуюся к ним навстречу дорогу. - Да, братец, поверь мне, уж я то толк в женщинах знаю! Такая красавица перещеголяет сотню, да нет, что там - тысячу претенденток и не заметит! А знал бы ты, как она...ой, братец, что это с тобой, может тебе водички? - Мистер Фьорд наконец пришел в себя и обратил внимание на своего собеседника.
-  Ах, ты, хрен моржовый, - мысли бешеным роем неслись в воспалённой от ярости голове Гамеса, нестерпимо жаля и готовясь вырваться наружу. - Я тебе сейчас, блин, такую эстакаду устрою по перечислению женских достоинств, что ты своим перезрелым початком кукурузы навсегда забудешь, в какую сторону в туалете правильно мочиться, а не то что под юбки заглядывать! Век будешь на инвалидную каляску подрабатывать, хомяк пересушенный, - и с отчаянным криком ,,знай наших,, Гамес уже хотел схватить мертвой хваткой своего противника за горло, но, к сожалению, воспитание к вышестоящим по должности в нем было развито несравнимо выше любых проявлений эмоций и с полустоном-полувсхлипом,, остановите здесь, мы уже приехали,, он чуть ли не на ходу выпрыгнул из машины.

Здание муниципалитета или же технический институт по переработке и дополнению новых конструкторских решений имени Ванете Моориса располагалось на одной из боковых улиц, исходящих от проспекта ,,святых империалистов,,. Снаружи оно ничем не отличалось от других - такой же выцветший фасад, окрашенный некогда в небесно-голубой, а сейчас принявший образ бледно-серой невзрачности, те же старые окна и крыша, но если бы обыкновенный прохожий заинтересовался главными зданиями долины Айсенкура, составляющих пусть не лицо, но мозговую активность и жизнь города, то это здание ему бы назвали в числе первых. Так же неудивительным являлось и то, что это убогое со всех сторон здание охранялось двумя рослыми и крайне внушающими доверие и почтение по отношению к своему грозному виду гретлинами( солдаты на службе межгалактических войск его императорского величества). Изящно подогнанные и отшлифованные до блеска мундиры, позолоченные кокарды с головой феникса, повёрнутой немного в сторону, символизирующей, как известно, независимость космической республики и преданность ей всех родов войск, никого не вводили в смущение - кто же на самом деле является хозяином улицы. А непрезентабельный вид института... ну что же, как выразился однажды старик Лойше, впервые его увидев - демаскировка должна быть скрытной, даже если она наглядна. В данном случае точнее не скажешь.
Мистер Гамес прошел среди охранников, чуть приподняв фетровую шляпу и поклонившись по отдельности каждому. Один из гретлинов на мгновение скосил презрительный взгляд, но тут же принял подобающее его статусу безучастное выражение. Массивная дверь с тихим скрежетом растворила свои стальные объятия и мелкая сошка мощного центрального аппарата, каковым до сих пор Дрейк Гамес и являлся, оказалась в центральном вестибюле.
- О, мистер Гамес! Рад видеть вас в крепком благополучии и здравии! - оберх-камердинер Паусь так сильно всем и каждому имитировал радушие, что даже самый заурядный клерк на миг ощущал себя чуть ли не полновластным хозяином этого помещения. - Прекрасная погода, не правда ли?
- Да что они, с ума все посходили что ли? - зло подумал Гамес - если и этот портативный опёнок сейчас начнет описывать соблазнительные полушария моей жены, то он будет явно следующим на приеме к стоматологу!
Со словами ,, Да, ничего, спасибо,, Дрейк через ступеньку вбежал на второй этаж. На сей раз ему дверь открыла секретарша мистера Гольдмана, чуть ли не столкнувшись с ним в дверном проёме и параллельно выронив из рук несколько папок защитно-зеленого цвета.
- Мистер Гамес, вы, как всегда, неосторожны!
Ирабель Дрейку безумно нравилась. Его привлекал именно такой тип женщин - миниатюрна, с пропорционально сложенной фигурой она постоянно ходила в наглухо закрытых одеждах, как будто чего-то стеснялась. Черные, как смоль, волосы, сделанные под прическу конца прошлого века, то есть подстриженные под каре с постепенным переходом длины волос к затылочной части придавали ей мальчишеский вид, но ярко-фиалковые глаза и приветливо улыбающаяся полоска губ выявляли в ней задор, оптимизм и зрелое любопытство, которое так свойственно женщинам. Маленькие очки в металлической оправе не портили, а лишь дополняли облик полуженщины-полуребенка, делая ее для мистера Гамеса неотразимой.
- Простите великодушно, милая Бель, я сейчас же всё исправлю, - пальцы Дрейка потянулись к одной из папок, но, как всегда бывало в подобных ситуациях, когда Гамес жестоко и дико смущался, его руки только бестолково шарили по полу, мешая юной секретарше собрать выпавшие из папок документы.
- Благодарю, мистер Гамес, но не утруждайте себя. Директор спрашивал вас все утро и просил немедленно к нему подняться. Со своей стороны хотела