Глядя на ночное небо, я не узнаю звездные узоры, терпеливо вышитые рукой Творца на космической ткани с ее проникающей до костей Бездной. Я понимаю, что я вечен и всего лишь перепрыгиваю десятки тысяч лет из одной телесной оболочки в другую. Помнишь, как ты была целой чувственно-нелогичной Вселенной и теснейшим образом переплеталась лазурными щупальцами со всеобъемлющим конденсатом моей рациональной плоти? Мы были едины и олицетворяли истинную духовную любовь, на которую не осталось способно никакое смертное существо после того, как Создатель разделил нас, пройдясь незримым бритвенно-острым клинком по питающим тебя и меня кровеносным вселенским сосудам. Помнишь, как нестабильным концентратом нашей обоюдной мысли мы создавали и разрушали тысячи миров внутри и вокруг нас, оттягивая упругую ленту времени до предела и отпуская через точку устойчивого развития прямо в период закоренелого декаданса? Я прокладывал эфемерные стержни, а ты ткала на иссиня-черном бархатном холсте очертания Млечного пути. Я воздвигал горные хребты и разглаживал обширные равнины, чтобы ты усеивала их пушистым, свежим ковром из лиственных деревьев и цветов, сверкающих мириадами радужных оттенков. Я оттачивал киркой стены глубоких пещер и халаты величественных каньонов, чтобы люди воздвигали поражающие эстетическим великолепием храмы и дворцы в нашу с тобой честь. Ты была ближайшей подругой, верной женой и любимой сестрой для меня. Помнишь? Мы были подобны Творцу и Разрушителю, мы были богами для этого и многих других миров, составляющих, подобно клеткам, живительные ткани Бытия. И когда разделивший нас клинок по самую рукоятку вошел в твою и мою плоть, наши крики, переплетясь между собой десятками узлов, разорвали прежде единый мир на осколки. Раздвоившаяся кровь хлынула из артерий и выбрасывалась на земную поверхность, создавая на ней целые реки и озера. Смертные существа, искупавшиеся в разной крови, превращались в вечных соперников, периодически примиряемых животными плотскими порывами. Твоя эссенция, прежде пульсировавшая по всему моему организму, иссякла, а остатки ее собрались в маленький резервуар рядом с сердцем. Ты стала непокорным хрупким деревцем, таинственным образом прораставшим из каменного пола моего неприступного замка с толщиной стен в тридцать три камня. Никто никогда не встретится с твоим взглядом, всматриваясь в меня. Лучше бы не видел тебя и я, особенно с той поры, когда новое воссоединение перестало быть возможным, ведь из моего бестиария давно вырваны страницы с птицами надежды. Ты не даешь мне окончательно закоченеть, в то же время мешая обрести полную силу и могущество, даруемые Разумом. Ты наделяешь меня способностью любить хотя бы как человек, одновременно отвлекая от исполнения своего истинного предназначения. Я постоянно пытаюсь истребить остатки твоего духа внутри себя, но каждый раз, когда я выбиваю последнюю дверь на пути к твоему древу, чужеродный свет пронзает меня подобно гамма-лучам, выбивает оружие из моих рук и бросает перед тобой на колени. Не в силах идти против этого странного ветра, я вновь захлопываю все двери, оставляя тебя наедине с призраком моей пустоты, вечно пытающимся разбить свою голову о каменные стены башни. И так будет всегда. Никогда нам не освободиться угнетающих цепей этой дихотомии и не обрести былую любовь, и даже гибель не селит надежду на обретение величия. А пока бывшая часть меня так же томится в твоем теле, как и твоя прорастает в моей почве. Как бы мы теперь ни были различны между собой, ежедневно и даже ежечасно ради успокоения я пытаюсь не потерять истину, что я – это ты, а ты – это я.
Анима моя.
