действовать без промедления. Просто достал из кармана оберег и протянул девушке. Несколько мгновений взгляд Миланы выражал сомнение, но затем к ней вернулась её обычная уверенность, глаза снова залучились. Она взяла амулет из рук Игоря и одела на шею. Он застыл от неожиданности. А Милана немного нагнувшись, игриво поцеловала его в лоб и повернулась, чтобы продолжить путь.
Что произошло дальше, Игорь помнит смутно, как сквозь пелену. Сначала он услышал крики и ругань. Потом почувствовал боль. А потом свет погас, как будто кто-то выключил лампочку...
* * *
— И где только бродит эта непутёвая? Неужели нельзя хотя бы в день рождения жениха приехать вовремя? — уже, наверное, в третий раз за последние полчаса громогласно вещала, уперев руки в бока и выпятив необъятный бюст, невысокая смуглая женщина с крашеными волосами. — Ну никакого уважения к гостям! Все блюда давно остыли. И угораздило же тебя с невестой!
Казалось, что мама специально разыскивает его в самых отдалённых уголках ресторана, чтобы сыпать соль на и без того не заживающую рану. Трудно сохранять спокойствие в подобных обстоятельствах. А Рафаэль к тому же никогда и не отличался флегматичностью. Несмотря на то, что Милана звонила ему и из парикмахерской, и из дому, и уже сообщила, что выезжает, он не находил себе места. Метался по ресторану как раненый зверь. Как назло, все гости давно были в сборе, и ни для кого не было секретом, что торжество задерживается по вине женщины.
В последние двадцать минут он не отходил от окна, надеясь первым увидеть девушку и выйти ей навстречу. Вот, наконец, и такси. Милана расплатилась с водителем и вышла. Рафаэль с неудовольствием отметил, что она приехала в каком-то дешёвом голубом платье. А ведь он просил её обязательно быть в жемчужном, которое подарил ей специально для этого случая! И что теперь подумают гости? Что его женщина — какая-то нищенка?!
Настроение стало ещё хуже, ему перехотелось выходить навстречу долгожданной гостье. Он смотрел, как Милана делает два шага и останавливается. Потому что перед ней — его невестой! — как из-под земли, появляется этот ничтожный мальчишка, которого он давно предупреждал не путаться под ногами. Дальше всё происходящее напоминало кошмарный сон: протянутое мальчишкой украшение, одетое Миланой на шею, и её поцелуй...
Вся кровь бросилась Рафаэлю в голову. Ревность охватила его подобно лесному пожару, распаляя и без того раздутое самолюбие и выжигая остатки рассудка. Не помня себя, он с нечленораздельными криками выбежал на улицу, подскочил к несчастному Блошкину и начал вымещать на нём всю накопившуюся за день злобу.
Подоспевшим во главе с Самиром гостям едва удалось оттащить не на шутку разошедшегося именинника от лежащего на земле Блошкина. Но и крепко удерживаемый земляками, тот продолжал вырываться и сыпать проклятиями. Милана, как громом пораженная, молча наблюдала безобразную сцену. Таким Рафаэля она увидела впервые. У неё подкашивались ноги, и она медленно добрела до стоявшей неподалеку скамейки и села на то место, на котором совсем недавно мирно размышлял её злосчастный Игорюшка-игрушка.
Девушка была так взволнована, что забыла о подарках, которые продолжала сжимать в руках. Её взгляд был устремлён на Блошкина, который, видимо, не сильно пострадал. Он уже начал приходить в себя. Пока всё внимание мужчин было сосредоточено на Рафаэле, Игорь сначала сел, затем встал, и на ватных ногах заплетающейся походкой направился прочь от злосчастного ресторана.
Проследив за взглядом невесты, Рафаэль начал ещё сильнее вырываться. Самир хотел увести именинника в зал, но тот сопротивлялся. Когда Рафаэль немного успокоился, брат махнул рукой, чтобы ревнивца отпустили. Презрительно плюнув в сторону удаляющегося противника, Рафаэль подошёл к Милане.
Несмотря на то, что девушка была оскорблена и обижена неуместным и недопустимым поведением жениха, она решила не давать волю чувствам. С трудом выдавив улыбку, в то время как ей хотелось плакать, Милана протянула Рафаэлю подарки.
— С днём рождения, Рафаэль! — постаралась как можно спокойнее сказать девушка.
Но находясь во власти одной лишь мысли, её жених и не подумал взять цветы и нарядную коробку. Он поднял указательный палец и направил на раздражающий его своим блеском предмет.
— Что это? — только и сумел выдавить из себя именинник.
Зная по опыту, что независимо от того, что она ответит, ссоры всё равно не миновать, девушка решила не отходить от здравого смысла.
— Это оберег. Он предназначен для защиты от...
— Я спрашиваю, почему ты позволила одеть этот... это... себе на шею в день моего рождения?! Чтобы унизить меня перед друзьями и родственниками? — Голос Рафаэля, поначалу грубый и хриплый, к концу фразы перешёл на фальцет.
Изо всех сил стараясь сохранять спокойствие, Милана упрямо проговорила:
— В нём нет ничего унизительного. Это же простой оберег.
— Да, но откуда он взялся? — ядовито поинтересовался жених.
— Да Игорь подарил. Прицепился, как банный лист... — Милана сама не заметила, как в её голосе прозвучала теплота, когда она говорила о Блошкине.
— Вот именно! Это я и имел ввиду! Игорь подарил! А кто такой этот Игорь, чтобы дарить тебе такие вещи? Ведь это золото! Я что, мало делаю тебе подарков? Тебе не хватает побрякушек, что этот щенок лезет со своими? Как ты могла принять подарок от постороннего мужчины? Отвечай, я тебя спрашиваю! — И Рафаэль сделал угрожающий жест в сторону девушки.
Милана не знала, что ей делать. Успокоить его было уже невозможно. Лучше всего было бы уйти, но ведь сегодня его праздник. Она решила предпринять последнюю попытку.
— Ну ты же всё знаешь, Рафик! Мы говорили об этом тысячу раз. Игорь не мужчина... Он... Он просто мой сосед, с которым мы знакомы с детства. Он такой жалкий. Заблудшая овечка... — Девушка попыталась улыбнуться.
Рафаэль ответить не успел. К нему подошёл Самир с несколькими мужчинами, и они начали о чём-то горячо спорить на своем языке. Милана обратила внимание на то, что беседу мужчин отнюдь нельзя было назвать мирной. Особенно неприятным ей показался один из них, плотный высокий мужчина лет сорока, с серебристыми прядями в густой чёрной шевелюре и с аккуратными усами и бородой.
«Кажется, его зовут Карим,» — вспомнила девушка.
Он занимался ювелирным делом, и у них с Рафаэлем были какие-то общие интересы, но потом они крупно повздорили и до сих пор так и не помирились. Вот и сейчас они о чём-то переговаривались на повышенных тонах. Милана не особенно вникала в суть происходящего. Главное, что Рафаэль на какое-то время отвлечётся от медальона. Девушка облегчённо вздохнула и поспешила в ресторан. Она чувствовала, что неприятности, связанные с амулетом, ещё не закончились, но отчаянно нуждалась в передышке.
* * *
Вскоре гости уселись за столы, в центр зала вышел тамада, и праздник пошёл своим чередом. Тосты, поздравления, песни и быстрое поглощение неимоверного количества блюд. Наконец торжественная часть закончилась, начались танцы. Первый танец был с Рафаэлем. Он выглядел виноватым. Вспыльчивый, но отходчивый, он уже сожалел о недавней неконтролируемой вспышке ревности. Милана постаралась перевести разговор в нейтральное русло, стараясь избегать неприятной темы.
Всё шло хорошо до тех пор, пока Милану не пригласил на танец Карим. По иронии судьбы, Рафаэль больше всех ревновал девушку именно к Кариму, возможно, по причине давней вражды. Зажигательная румба, исполненная этой парой посреди огромного зала, вызвала у изрядно подвыпившей публики взрыв оваций.
После окончания танца Карим не отвёл свою партнёршу на место, как предписывает этикет, а отозвал в сторонку, чтобы не мешать танцующим парам, и завёл с ней душевный разговор. Сначала он рассыпался в любезностях по поводу того, как она прекрасно танцует, потом указал на сверкающий в свете множества люстр медальон. Он был ювелиром и знал толк в украшениях. Карим рассказал девушке, что медальон выполнен в старинном стиле филигрань и является уникальным. Потом попросил разрешения посмотреть на украшение поближе. Милана осторожно сняла медальон и протянула мужчине.
Увлечённая милой светской беседой, она не замечала происходящего вокруг. На какое-то время позабыла и о Рафаэле, и о неприятной сцене ревности. И напрасно. Именно в это время Рафаэль, выходящий из кухни, куда он ходил, чтобы дать несколько распоряжений, заметил мирно болтающих Карима и Милану. Девушка в этот момент протягивала мужчине медальон. Карим же, вместо того, чтобы забрать амулет, взял обеими руками протянутую руку девушки и поднес её к своему лицу, чтобы лучше его рассмотреть. На какое-то мгновение Рафаэлю показалось, что Карим целует Милане руку. Кровь снова ударила ему в голову, ревность, многократно усиленная ненавистью, охватила Рафаэля жаркой волной, и он, потеряв рассудок, бросился к разговаривающим.
Подскочив к Милане, выхватил медальон и бросил его на пол. В бешенстве начал топтать сверкающую золотую вещицу. Потом схватил опешившего Карима за плечи и начал трясти изо всех сил. Карим попытался оторвать от себя вцепившегося мертвой хваткой ревнивца, но не тут-то было! Когда наконец подоспела помощь, оба мужчины уже катались по полу, стараясь нанести друг другу удары поболезненнее. Дерущихся разняли, но они уже успели приобрести жалкий вид: пыльные, с растрёпанными волосами, выдернутыми из брюк рубашками. У Рафаэля на скуле обозначился сильный кровоподтек и оторван левый рукав, у Карима наливался багрянцем правый глаз и две пуговицы вырваны с мясом.
Милана стояла в стороне, не зная, что делать. Потом всё же подошла к месту драки, наклонилась и подобрала злосчастный медальон, одела его на шею. Как ни странно, в данный момент она не чувствовала ничего, кроме бесконечной усталости. Ею овладела какая-то странная пустота. Равнодушие ко всему окружающему. Она развернулась и медленно пошла к выходу. Но спокойно уйти ей не удалось. На полдороге её грубо схватил за руку Рафаэль.
— Сейчас же сними с себя эту дрянь! — закричал он в бешенстве.
Милана опешила. Никогда до сих пор он не позволял себе разговаривать с ней в подобном тоне. На какое-то мгновение она задумалась, потом твёрдо и решительно ответила:
— Нет.
— Сними сейчас же!
— И не подумаю, — вид налитых кровью глаз и плюющегося слюной рта сильно испугал девушку, и она растерянно осмотрелась по сторонам. Помощи ждать было неоткуда. Тогда она начала медленно отступать к входной двери.
— А я говорю, что ты снимешь эту мерзость, ты, предательница, изменница, шлюха, публичная девка! — Мужчина уже совсем не контролировал себя. Он двигался за девушкой, производя руками угрожающие жесты, но пока не решаясь совершить над ней насилие.
Милана зажала амулет меж двух ладоней, словно пытаясь защитить его от угрожавшей ему опасности, и замотала головой:
— Нет! Нет! Нет!
Тогда Рафаэль сжав кулаки, потряс ими перед девушкой и закричал со злостью:
— Я тебя убью! Я тебя всё равно когда-нибудь убью! Шлюха! Проститутка! Гулящая девка! — И выбежал из зала.
Милана какое-то время стояла, приходя в себя от переполнявшей её обиды, с трудом удерживая слёзы. Она оглянулась по сторонам. Здесь ей
