Часть1.
Старуха, с черными, как точка в конце смертного приговора, глазами, и седыми нечесаными волосами, которые торчали во все стороны из-под ветхого платка, слегка шаркающей походкой шла по коридору и ненадолго останавливалась у каждой двери, которых в этом коридоре было предостаточно. Костяшками иссохших скрюченных пальцев стучала она по очередной двери, прислушивалась к раздавшемуся звуку, иногда осторожно прикасалась и продолжала свой путь.
Сегодня коридор был прямым и длинным. Стены его были оклеены обоями блекло-оранжевого цвета, а под потолком висели, как сталактиты, две короткие люстры: одна почти в самом конце коридора, а другая – недалеко от того места, где должна была быть входная дверь, которой в этой квартире и в помине не было.
Кроме закрытых дверей, люстр, да блекло-оранжевых обоев в коридоре присутствовали так же и зеркала. По крайней мере, так старуха про себя называла разнофигурные куски темного стекла в соответствующих их формам рамках, развешанные в промежутках между дверями. Иногда они были темные, будто тонированные стекла дорогих автомобилей, а иногда показывали старухе прошлое, как ее, так и других, подчас давно забытых, людей.
Еще в коридоре присутствовал почтовый ящик, закрепленный на стене. Был он явно бесполезным, но старуха не снимала его и даже иногда проверяла его на предмет корреспонденции.
Каждое утро старуха шла от двери к двери и стучала в них в поисках кухни. Кухонная дверь всегда отзывалась на стук глухим дубовым гулом. Но пока ей попадались сплошь фанера (кладовая или встроенный шкаф с набором швабр и половых тряпок), да пластик (гостиная, а так, же иногда лестница в неглубокий подпол). Пару раз на ее стук откликнулось дребезжание металла.
Старуха не страдала склерозом, не была ни слепой, ни сумасшедшей. Просто каждую ночь пока она спала, коридор вытягивался или укорачивался, в нем появлялись углы и повороты, добавлялись или исчезали двери. Одно было неизменно: арочный проем в спальню, дубовая дверь в кухню, и всегда приоткрытые с вечно включенным светом двери в санузел и ванную. Да еще - почтовый ящик, закрепленный на стене коридора.
Двери появлялись и исчезали всякие: и железные, и деревянные, и пластиковые, и стеклянные. Попалась однажды даже будто бы из золота. Старуха не стала за нее заглядывать. Потому что помимо всего прочего, еще двери делились на опасные и неопасные.
Старуха знала, что лучше голодать, лучше спать на полу в коридоре, чем ошибиться. Когда-то давно, она совершила ошибку, открыла НЕ ТУ дверь – и вот она уже в абсолютно незнакомом месте, а за спиной – сырая кирпичная стена…
Семь долгих лет старуха потратила на возвращение, и с тех пор она была особенно осторожной.
Больше всего единственная обитательница этой странной квартиры ценила комфорт и уединение. Поэтому ее всегда раздражали следы, оставленные теми, кто, пока она спала или принимала ванну, выходили из одних дверей, входили в другие, легкими шагами или громко при этом топая, молча, или переговариваясь. По неведомому старухе закону, все происходило без нее. Незримые посетители приходили и уходили, не тревожа покоя хозяйки, и это ее полностью устраивало. Бурча под нос, она в который раз терла пол мокрой тряпкой на деревянной швабре, и коридор снова становился девственно чистым, будто и не ходил там никто, кроме нее.
А еще старуха умела обращаться стаей ворон.
Часть 2.
А еще старуха умела обращаться стаей ворон. Стоило ей выйти на балкон, и тут же она рассыпалась на некоторое количество птиц, и разлеталась по городу узнавать последние новости, подслушивать и подсматривать. Иногда слегка по-хулиганить...
И лишь недавно кое-что в жизни старухи изменилось. Как-то утром, когда она в очередной раз шаркала стоптанными тапками по коридору, прислушиваясь и принюхиваясь, странный, с рыжеватым отливом, полупрозрачный пузырь вдруг выпорхнул из-за самой опасной в тот день, покрытой ржавчиной и с полуистертой пентаграммой, двери, и споро полетел в сторону кухни. От пузыря пахло гарью и, казалось, что он сам слегка тлеет и дымится.
- Матерь Божия! – каркнула старуха, впервые за долгие годы - по-человечьи, и схватилась за сердце.
А потом засеменила, насколько позволял возраст следом за непрошеным гостем.
И все же, как не спешила, кухню она обнаружила пустой. И лишь небольшой клочок рыжей, вроде бы кошачьей, шерсти, зацепившийся за гвоздик по ту сторону форточки, свидетельствовал о том, что странный визитер ей не примерещился.
Несколько ночей после этого происшествия старухе снились кошмары, в которых из распахнутых дверей в коридор вваливались совсем уж незванные гости, но вскоре жизнь ее снова вошла в колею.
Однако с этих пор ее полеты в город перестали быть бесцельными.
Часть 3.
Однако с этих пор ее полеты в город перестали быть бесцельными. Вороны все кружили и кружили над улицами, между дымами заводских труб, над прохожими и урчащими, как голодный зверь автомобилями, около киосков и теплотрасс…
Они искали владельца ярко рыжего комка шерсти, и удача вроде бы улыбнулась им уже в первый же день, но это был самый обычный рыжий кот, копавшийся в мусорном контейнере. Потом была рыжая лохматая дворняга, за ней – ленивая кошка, сидевшая в проеме открытой форточки.… На пятый день поисков, одна из ворон засекла на давно заброшенной стройке очередного рыжего, на этот раз - котенка. И он был не один. Рядом с ним сидел мальчик лет десяти, одетый так, что сразу было понятно, что матери парнишки на сына, в общем-то, наплевать. Подозрение вызвало не то, что мальчик и котенок беседовали. Мало ли на свете говорящих котят. Но вот тема разговора…
- … До крови, - услышала ворона обрывок фразы.
- Обязательно до крови, - подтвердил котенок: - Чтобы раз и навсегда запомнил.
Мальчик в нерешительности пожал плечами.
- Да чего ты боишься! Ну, вот стукни меня.
Мальчик без колебаний долбанул котенка кулаком по затылку, и, если бы ворона могла, она бы вскрикнула: голова котенка отделилась от шеи и, брызгая кровью, покатилась по траве.
- И в чем проблема? – спросила оторванная голова.
- Так-то ты, а то Толян, - сказал мальчик, впрочем ни чуть не удивленный.
- Не трусь, - уверенно сказал котенок, прилаживая голову на место: - Тем более я буду с тобой.
В этот момент он заметил ворону и предложил:
- Давай эту дуру старую поймаем и крылья ей обломаем.
Мальчик с готовностью потянулся за куском кирпича, и ворона улетела от греха.
С этого дня у старухи появился еще один объект для слежки.
Часть 4.
С этого дня у старухи появился еще один объект для слежки.
Две-три вороны постоянно следили за мальчиком, то перелетая с дерева на дерево, следом за ним, куда бы он ни шел, то сидя на неудобном жестяном отливе под окном его спальни, и даже изредка заглядывали в окна школы, где он учился.
Остальные разыскивали котенка, который всякий раз после встречи с приятелем исчезал, будто его и не было вовсе.
Довольно скоро старуха знала про мальчика почти все:
- что зовут его Яшка Девяткин, что учится он в 4-м классе и слывет там «тихим троечником»;
- что отец его - этакий домашний тиран, воспитывая сына «мужиком», совсем зашугал парнишку и тот рос слабым и неуверенным в себе;
- что по этой причине друзей у Яшки ни в классе, ни во дворе не имеется, и жизнь у него до последнего времени была – полный отстой…
И что примерно неделю назад у мальчика появился первый в его жизни настоящий друг – говорящий котенок, которого звали так же, как и его – Яшка.
И котенок этот был странной личностью. Помимо того, что он умел и любил разговаривать, он был еще буквально помешан на собственном умерщвлении, с последующим, правда, воскрешением. Мало того, он еще и приучал к таким играм своего нового друга Девяткина.
Довольно скоро мальчик преодолел робость и брезгливость, и спустя пару недель, одна из ворон, что была старухой, с тревогой наблюдала, как на очередной заброшенной стройке он с видимым удовольствием душит котенка его же собственным хвостом. Его жертва корчила забавные предсмертные рожицы, и Яшка смеялся, глядя на своего приятеля.
- У кошки девять жизней, - сказал котенок, и в этот раз воскресая: - А у меня их так и вовсе – не меряно.
- Это еще почему, - весело спросил Девяткин и тут же стукнул его ладошкой по затылку. Вроде бы и не сильно ударил, но изумрудные глаза котенка тут же выпали из глазниц, и запрыгали по битому кирпичу, как маленькие мячики.
- Потому что я – кошачий Бог, а Боги бессмертны - ответил Яшка и так посмотрел пустыми глазницами на мальчика, что у того тут же пропала охота шутить по этому поводу.
В этот момент глаза котенка допрыгали до спрятавшейся за кустиком вороны, и зло уставились на нее. Та благоразумно поспешила улететь.
Вечером старуха долго не могла уснуть, сидела на кухне, пила крепкий кофе и размышляла.
Часть 5.
Тем вечером старуха долго не могла уснуть, сидела на кухне, пила крепкий кофе и размышляла.
- Кошачий Бог, - фыркала она под нос: - Как же. Будто не видала я Богов… Врет, все врет.
И она опять замолкала, тревожно морща лоб.
Назавтра Яшка Девяткин сбежал с последнего урока и поспешил на стройку, где его уже ждал котенок. В отличие от предыдущих дней, они не стали играть, а тут же направились к девятиэтажному дому, расположенному неподалеку, где и затаились - вороны проследили - в подъезде, на площадке между 1-ым и 2-ым этажами.
Вскоре в этот же подъезд вошел тот самый Толян. Это был плечистый, на голову выше Яшки, подросток, который на переменах не раз доводил Девяткина до слез. Подробностей, того, что произошло потом вороны не видели. До них донесся пронзительный вскрик, потом звуки ударов, стоны, невнятные восклицания, а потом еще один, полный боли и страха вопль. В наступившей тишине отчетливо прозвучал голос котенка:
- Ты на лестнице поскользнулся, запомнил? Заложишь Девяткина – тебе не жить. Понял?!
После этих слов оба Яшки быстро покинули подъезд и почти бегом направились на свое любимое место для игр. Причем мальчик бежал не из страха быть пойманным. Было видно - его душу переполнял невиданный восторг. Вороны видели, что он даже пару раз подпрыгнул от избытка чувств.
- А как я ему ногой в переносицу, а?! Прямо хрустнуло! – Девяткин все не мог успокоиться. Ему не сиделось на месте, он то и дело вскакивал, размахивал руками и ногами, изображая удары. Котенок лениво растянулся на бетонной плите, и жмурился на неяркое осеннее солнце.
- А как он вытаращился, когда ты свои глаза из глазниц вытащил! Я думал, он в обморок грохнется!..
А в это время, другие вороны смотрели, как с воем примчалась к месту происшествия карета «Скорой помощи» и окровавленного Толяна на носилках вытаскивали из подъезда. Вокруг суетились вездесущие зеваки, кто-то сочувственно рыдал, подоспевший участковый пытался задавать вопросы, но мальчик в ответ только громко стонал.
В школе Толян появился только две недели спустя. Но это был уже совсем другой Толян. Тихий, неразговорчивый, он обходил Яшку стороной. А еще он стал панически боятся котов и кошек. Родители мальчика даже решили обратиться по этому поводу к детскому психиатру. Но дальнейшая его судьба совсем не интересовала старуху.