Волшебный, чарующий, восхитительный...

  Во вторую пятницу сентября в низовье Волги, на широком ее устьевом рукаве можно было увидеть необычную для этого места картину: на деревянном причале, восстановленном наспех несколько выше запустелой тони, с раннего утра топчутся два дородных осанистых господина, оба с озабоченными выражениями на мясистых, лоснящихся лицах. Тот, кто в костюме и шляпе – Фишман, глава сельской районной администрации, рядом с ним - Сязин, он в кожаной куртке и кепке.
  Сязин - заместитель главы района, его неутомимый помощник. Он с усердием исполнял не только свои должностные обязанности, но и любые поручения Фишмана, даже особого, деликатного свойства. В аппарате часто злословят по этому поводу, говорят, что у Сязина холуйские гены, но Фишману его раболепие нравится.
  Волга пустынна. Только метрах в пятидесяти ниже причала тишину на реке нарушает небольшое моторное судно с привязанным к его борту неводником. Судно стоит, уткнувшись носом в глинистый берег, на нем работает двигатель, и виднеются три человека в непромокаемой желтой одежде. Они – члены рыболовецкой бригады, подряженной Сязиным для выполнения дела государственной важности.
  Солнце медленно подбиралось к зениту, становилось тепло. Было безветренно. По серебристой глади воды лишь изредка пробегала шустрая рябь.
  Рыбаки терпеливо наблюдают за Фишманом, ожидая сигнала, а Фишман смотрит внимательно в даль, вверх по течению: там уже, судя по времени, должна показаться «Ракета» с влиятельными гостями.
  Фишман устал от непривычного пребывания столь долгое время на жидковатых, кабинетных ногах, он потел и боролся с желанием содрать с головы надоевшую шляпу. Рука его то и дело тянулась к широким полям, но он ее тут же отдергивал – шляпа служила сигналом к началу работы, а действовать рыбакам пока было рано – на горизонте «Ракеты» все еще не было.

  Появлению здесь этих важных районных чиновников предшествовало несколько драматичных моментов.
  Через неделю после открытия осенней путины Фишман был неожиданно вызван в город, в резиденцию губернатора. Он не любил неожиданных - по опыту знал, что срочные вызовы к областному начальству ничего хорошего не предвещают, и, сидя в машине, терялся в догадках: что, где, и когда он сделал не так?.. Он готовился к неприятному разговору, и не ошибся, только неприятность оказалась не из разряда уже привычных головомоек.
- Принимай поручение, Аркадий Борисович, - произнес с многозначительной миной первый зам губернатора. - Вчера позвонили из Центра – к нам направляется группа гостей, человек десять-двенадцать. В их числе будут перспективные иностранцы. Надо будет встретить их так, чтобы они остались довольными. Встретить, как встречали здесь членов Политбюро ЦК в застольные, тьфу, черт!.. В застойные времена…
- А почему вы это мне поручаете? - спросил Фишман, чувствуя, как в межлопаточной области забегал мурашками холодок. - Путина открылась на всей территории области. Раньше такие гости не только в наш район приезжали…
  Первый зам губернатора посмотрел на Фишмана осуждающе и разъяснил:
- Потому к тебе, дорогой, что мы с губернатором очень надеемся на тебя. У тебя самый богатый рыбный участок.
- Был когда-то богатый, - уточнил Фишман.
- У других – еще хуже!.. Так вот, от тебя требуется показать, как ловится рыба – невод, там, замет, притонение… Ну, в общем, весь этот процесс… Из пойманной рыбы, из осетровой, конечно, прямо на берегу, на тоне, надо приготовить уху и накормить ею прибывших… Тут дело такое: среди иностранцев оказался один, дед которого был здесь лет сорок назад, и он говорит, что эту поездку его дед до сих пор вспоминает, как лучшее за все свои годы. Теперь вот и внук возмечтал испытать такие же прелести. И нас обязали сделать все так, чтобы у этого внука тоже остался приятный осадок…
-Это невыполнимо! - воскликнул горестно Фишман. - О каких осетровых вы говорите, когда невод приходит только с травой и лягушками! Потом, ввели же запрет на вылов всех осетровых!..
- Невыполнимых дел не бывает! - сказал назидательно первый зам губернатора. - Помнишь, коммунистический принцип: нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики! А чем мы хуже большевиков?.. Ведь все наши корни оттуда!.. Верно?..
- Верно, - сморщился, как от кислого, Фишман, дед которого работал закройщиком верхней женской одежды в городском Доме быта, а отец занимался мелким ремонтом часов. Никто в этой непролетарской семье не был никогда ни коммунистом, ни, тем более, большевиком.
  Первый зам губернатора, видя замешательство в глазах Фишмана и его потускневшую физиономию, успокоительно произнес:
- Мы, понятное дело, в стороне не останемся. Поможем… Дадим команду предпринимателям, чтобы тебе завезли котлы, посуду, спиртное… Даже сухие дрова!..
- За помощь спасибо, - промямлил Фишман, - но дело не только в котлах! Чего в котлы класть, если рыбы в реке не осталось?.. Невод будет пустым!..
- А надо, чтобы в нем была рыба! - настаивал первый зам губернатора. - И не меньше десяти голов осетровых! Не будем же мы позорить нашу страну и лишний раз удивлять иностранцев своим разгильдяйством… И насчет запрета ты не бери в свою голову – будет у тебя разрешение на экспериментальный отлов.
  Обстановку с рыбой в реке первый зам губернатора знал хорошо, Фишман ничего не выдумывал и не сгущал неприятные краски: представление о регионе как о тучных стадах осетров и белуг оставалось лишь в головах недалеких людей… Услышав о желании московских чиновников привезти сюда иностранных гостей, он сказал губернатору:
- Они там, видать, совсем потеряли чувство реальности! Если у них на столах черная икра не переводится, то, они думают, что здесь она по-прежнему - бочками!.. Лично я икру вижу только по праздникам, да и то не по всяким!
- Я и сам объяснял им, что затея эта не из хороших, - вздохнул губернатор. - Попробовал переориентировать их на охоту. Дескать, всегда в осеннее время высокие гости к нам приезжали охотиться, гусей увозили по сотни голов. Но они – ни в какую! Не надо стрельбы, говорят, не надо смертоубийства! Дай, говорят, нам посмотреть на рыбалку и отведать свежей ухи!.. А дело все в нашем чисто российском бахвальстве. Когда один из гостей увидел икру на банкетном столе и сказал о впечатлениях деда, побывавшего в наших краях, ему, то есть внуку, наши столичные хвастуны пообещали устроить такое же удовольствие. Они, видишь ли, пообещали, а устраивать приходится нам!.. Нет, чтобы отговорить чужеземца, так они тащат его сюда, курицам на смех!.. И не одним только курицам…
  Внешне сдержанный губернатор не смог в этот раз удержать внутри у себя чувство сильного раздражения.
- Лет сорок назад,- продолжил он, хмуря седоватые брови,- как мне отец говорил, икры было действительно много, и стоила она столько же, сколько стоила бутылка «Столичной», а красная рыба и того меньше – копейки!..  Икру тогда можно было купить в городе почти на каждом углу! Конечно, в то время дедушке этого чудика и мог показаться здесь рай!.. Во Франции, говорят, что в те времена за большую банку икры можно было корову купить!..
  Губернатор трезво оценивал ситуацию, но, если бы кто-то сейчас спросил у него, почему в реке красной рыбы не стало, он не смог бы ничего вразумительно объяснить. И не потому, что он не знает этих причин, а потому, что говорить о них ему, находясь в уютном и благодатном губернаторском кресле, было небезопасно. И, если бы такой ответ от него настоятельно требовали, он бы юлил. Сказал бы, наверное, что как-то само собой, молниеносно, обвально все получилось… Что пока там, в Москве шла борьба за верховную власть, на местах мелкота не зевала – тащили все, что оказалось бесхозным. В том числе, хищно набросились на стада осетровых… Сказал бы, что в этом разгуле преступности личной вины его нет, и намекнул бы, возможно, что искать виноватых следует в эшелонах власти повыше губернского уровня. Но, скорее всего, он не отважился бы и на этот намек. Курс сегодняшних высших властей на анархию в экономике губернатор всегда показательно одобрял, понимая, что без таких демонстраций лояльности к ним, он никогда бы не стал губернатором.
  Сейчас положение, в каком оказался он со своим исполнительным аппаратом, было плачевным, и потому первый зам медведем наседал на скулившего Фишмана. На его очередной отчаянный возглас: «Это невыполнимо!» первый зам отреагировал жестко:
- Выполнишь!.. Ты думаешь, нам было легко поставить тебя на этот район?! Думаешь, тебя там ждали, раскинув объятья?.. Когда вышли с твоей кандидатурой, многие хватались за головы! Задача тоже казалась невыполнимой - столько было препон! Мы, однако ж, не спасовали, преодолели!.. Теперь твоя очередь бороться с препонами. Дней пять у тебя еще есть, так что – действуй!.. Кстати, когда ты принял район, рыба там была! В изобилии!..
  Фишман, и вовсе, не считал себя главным виновником в истреблении рыбных богатств, но первому заместителю губернатора он дальше возражать не посмел, и покинул резиденцию с мыслями: «Ничего не попишешь, надо как-то выкручиваться…»
  Выкручиваться, в понятии Фишмана, означало: перепоручить задание такому должностному лицу, на плечи которого, в случае неудачи, можно было бы переложить и ответственность за неудачу. Удобным в сложившейся ситуации человеком был Сязин. Молодой, энергичный, услужливый Сязин был коренным жителем этой местности, был родом из рыбацкой семьи, и к тому же, по слухам, - дальним родственником жены самого губернатора.
  Сязин к заданию отнесся подобострастно, с пониманием ответственности.
- Сколько время нам дали для подготовки? - спросил он озабоченно-деловито.
- Дня три-четыре, не больше…
- Надо, чтобы в эти три дня на реке не было никого из рыбной охраны… При них рыбаки даже себе на котел не успевают взять ни хвоста…
  Фишман с полуслова понял своего заместителя.
- Своим, районным, я сейчас же дам такую команду, - заверил он. – Думаю, что так же распорядятся и в области.
- Тогда я выезжаю к бригадам, - сказал Сязин. - Время терять нельзя.
  Сязин еще находился в пути, когда с ним по мобильнику связался Фишман и сказал, что все решено, что руки у рыбаков всю неделю в их районе будут развязаны…
- Только эта индульгенция не для всех, - предупредил он, - а для тех, кто будет задействован в акции… Ты, когда определишься с участком ее проведения, обязательно позвони…
  Сязин ехал в село, славившееся раньше рыболовецким колхозом-миллионером, а теперь – неуловимыми браконьерами. Сначала он решил повидать Коромыслова, главу сельской администрации, который верховодит здесь и дневными, и ночными процессами. В помощи Коромыслова он не нуждался, но его надо было поставить в известность, чтобы тот, ненароком, не помешал.
  В здании бывшего сельсовета, теперь – сельской администрации, Сязин обнаружил только двух долговязых девиц – секретаря и бухгалтера. Коромыслова не было. По словам секретарши, он мог быть сейчас в гостях у Копенкина, авторитетного жителя этого места, на каком-то семейном мероприятии.
    Во дворе при доме Копенкина «мероприятие» было в разгаре – обмывали удачную сделку: накануне московским купцам была продана партия зернистой икры. За столом в летней кухне в клубах табачного дыма Сязин увидел