читают.
- Мои – не блюясь и не рыгаясь. Мои – с восторгом диким. Мои – взахлёб до стонов исступленья. А как же! Только так же! И никак же!
- Прелестно. Я вами, Гаррий Бонифатьевич, натурально горжусь. Не блюясь и не рыгаясь. Только тошнотясь. Есть в великом и могучем такое ласковое слово?
- В великом и могучем всё есть. Чего в нём только нет, помимо великости и могучести. Даже прыгучесть соответствует. А что касаемо конкретно по твоей персоналии, могу дружески посоветовать: смотри сам вперёд не сдохни.
- Не обещаю. Но постараюсь. На этом разговор заканчиваем. Это была рубрика « Разговор с интересным человеком». И с вами был именно он. Наш незатейливый гений местного разлива. То есть, масштаба. Но выпить всё равно любит. Любишь, Гарька?
- Я попросил бы без уточнения интима подробностей … Хотя пивка можно в любое время суток.
- … а теперь переходим к следующему вопросу нашей пресс-конференции: засолке огурцов в предзимний период. Пригласите пожалуйста, другого раздолбая ивановича. И, естественно, другую команду балалаечников.
… ещё мужеложством он меня будет попрекать!
- Гаррий Бонифатьевич! Вынужден обратиться к вам как к последней инстанции и инсинуации. А именно: как к секретарю парткома нашей славной писательской организации. Поэтесса Котлетова оказалась лядью!
- Что вы говорите!
- Что я говорю? То я и говорю. Да! Мерзкая старая лядь!
- Как вам не стыдно ТАК - о женщине! Какая она старая! Хотя что касается мерзотности и омерзения, я с вами вообще-то… Но где доказательства? Это же фурор!
- Пожалуйста! Вчера вечером сонетьщик Жабский… это самое… её прямо на пляже. При большом, между прочим, скоплении народа и прочих водоплавающих, а также загоравших масс! Она так стонала! Не стонала – ревела! Причём на совершенно непонятном (подозреваю, что иностранном) языке. Возможно, она – шипиён. Причём совершенно иностранного государства! Совершенно!
- Ну, уж вы и скажете… Уж вы и загнёте… Тоже мне, нашли Плейшнера в юбке…
- Она без юбки была! На пляжу же! При огромном скоплении водоплавающих масс!
- Ну и что? Может, у них с маэстро Жабским ЛЮБОВЬ!
- Ага. Иностранная!
- Может, и иностранная! Может, им иностранная больше нравится! Свободу слова у нас пока что никто не отменял!
- При скоплении масс?
- А что скопление? Кто их, эти массы, просил скопляться? Или скапливаться? Как правильно-то?
- Првильно – оскопляться. Нет меня буквально трясёт и колотит! И потом какая это любовь? Это самое настоящее порно! Во всей его оглушительной красе!
- Аргументируйте! Это серьёзный упрёк!
- Да запросто! На том же самом месте, и тоже в среду, только прошлую, когда под рёв толпы утонул драматург Шекспидрский, её, то есть гражданку Котлетову, там … это самое… в общем, я! Собственной так сказать, персоной! Так сказать, под крики чаек и шелест волн! Но зато без рёва!
- А вот этого не надо! Не надо таких ваших подробных интимностей и таких интимных подробностей! В конце концов, каждый из нас имеет право на свои маленькие игривые шалости! Под крики чаев и шелест волн.
- И стоны на иностранном языке.
- И стоны… Какие стоны?
- Иностранные.
- Это точно, что иностранные?
- Ну!
- А вы что, иностранными языками владеете?
- Может, и владею.
- А именно!
- Без именно. Я, может, полиглот.
- Извиняюсь, чего «глот»?
- Поли. Это опять же по-иностранному. Вам, к сожалению!
- Ах, вот как вы ставите вопрос! Прямо на злободневность! А ну-ка, пошёл отсюдова! Сволочь кудрявая! Тварь парнокопытная! Педораз! Ещё меня мужеложством попрекать!
- Гаррий Бонифатьевич, вы меня не правильно поняли…
- Я тя правильно понЯл! Чтобы завтра же твоего духу в нашем славном Союзе писателей не было! ПонЯл? А товарища Котлетову мы наградим Большой Почётной Грамотой и Большим Железным Орденом! За половые заслуги в и в связи с … Сколько ей?
- Сорок три.
- … восемнадцатилетием! Творческой деятельности! И во благо самоотверженного труда как сказочницу тире затейницу! И всё. Иди теперь. Мне пора щи хлебать. Со свининою. А ты уже отхлебался. Хе-хе. Ещё мужеложством он будет меня укоризнять и попрекать! Нахал. Как таких только мать-сыра земля носит!
А расстрелять мы вас всегда успеем!
- Дорогие товарищи! Коллеги! Граждане! Братья и сёстры! Дуайены и дуайенши! Разрешите мне почётно-сердечно поблагодарить вас за почётное награждение меня, любимого, в моём почётном лице очередной Большой Почётной Грамотой, очередным Большим Железным Орденом и очередным Большим Разогретым Беляшом! Торжественно заявляю, что и дальше буду всегда и везде! И торжественно клянусь, что никогда и ни накой! А также не щадя сил в моём почётном же лице же! А Большую Почётную Грамоту я вставлю в очередную Большую Почётную Рамку и повешу у себя в Большом Тёплом Туалете типа сортир! Чтобы там, в процессе раздумий и осмыслений, ею неслыханно любоваться. Осознавая при этом в процессе пыхтения, сопения и довольного кряхтения всю важность поставленных задач, грандиозность мечтаний и несбыточность свершений на память о безвозвратно ушедшем былом!
- Слава, слава нашему уважаемому и дорогому Гаррию Бонифатьевичу! Ура! Виват! Но пасаран! Бельмондо! Не забудем, не простим! Поставьте его на табуретку!
- А сейчас, товарищи, предлагаю закончить нашу торжественную часть и перейти к неофициальной. Тем более, что стюдень уже поплыл, водка начала киснуть, а хрен выветриваться на хрен! И не стесняйтеся, не стесняйтеся! Всё за всё уплочено, даже если разобьёте и по пьяни опрокинете! Накладайте себе могучими загрёбами и вот этими здоровенными ложками! Тех же, кто не захочет разделить с нами эту скромную трапезу, прошу не обижаться: они будут расстреляны во дворе, за уборной. Это недалеко, так что можно не переобуваться и не надевать польты. Яма там, за уборной, уже выкопата.
