Наша эскадрилья первая в полку переучилась на новую авиатехнику. Это был многотонный сверхзвуковой ракетоносец с изменяемой стреловидностью крыла, 20 градусов при взлёте и посадке, 40 на крейсерской скорости и 60 на скорости большой. Первые три машины пригнали лётчики- испытатели с завода изготовителя. Прошли вывозные и контрольные полёты для командиров экипажей, дошла очередь и до меня – правого лётчика.
Этот полёт запомнил на всю жизнь. Как на старте включили форсаж левого двигателя – как пинок в задницу, но самолёт стоит на тормозах , включили форсаж второго двигателя – ещё пинок , отпускаем тормоза и нас вдавливает в спинки сидений. Далее полёт в зону по плану и – главная фишка – бочка в исполнении 80т корабля! После посадки и заруливания традиция – экипаж взял меня на руки и трижды ощутимо приложил мою задницу о переднее колесо шасси.
Предстояло осваивать полёты на сверхзвуковой скорости. Комсостав уже прошли это упражнение в центре переучивания в Николаеве и, командиру дивизии хотелось громыхнуть на весь гарнизон , показать мощь новой техники. Командир отряда взлетел и ушел в зону. Генерал поставил задачу - перейти звуковой барьер над аэродромом - должен быть удар воздушной волны.
Борт один раз взял барьер, второй раз,- тишина. Ситуация могла перерасти в конфуз. Я слушал радиообмен у нас в учебном классе и понял проблему. Кричу комэске – звоните генералу, он руководил полётами, - нужно точку ПРОЙТИ на сверхзвуке! Генерал сразу понял и скоро мы услышали сильный двойной удар.
В гарнизоне вылетело несколько стёкол в казармах, а в городе лопнули несколько витрин в магазинах. Позже был приказ – лететь на сверхзвуке на высоте не ниже 8000м. А генерал меня запомнил, взял на карандаш в хорошем смысле и, в дальнейшем, сильно меня выручил, но это другая история.
Были выбраны два экипажа для приёмки и перегона домой двух кораблей с завода. И я туда попал . Мой командир и два штурмана и ещё экипаж и техники погрузились на несколько часов в транспортный самолёт, чтобы приземлиться на заводском аэродроме недалеко от Уральских гор. Да что уж там секретничать, когда все знают, это Казань. Но тогда это было секретно.
Нас встретили хорошо, перемещения на аэродроме только на автобусе, разместили в гостинице, после ужина всем спать.
Утром опять автобус, хотя до контрольно – диспетчерского пункта всего 300 метров. Мы поднялись в святая святых – комната предполётных указаний, выше только руководитель полётов. В центре зала огромный стол, на столе плексиглас, под ним кроки аэродрома , коридоры подхода , зоны пилотирования – всё это на картах, где нам всё понятно. А ещё под плексигласом лежала фотография Марины Влади у берёзки в полный рост. С автографом – лётно-испытательной станции номер такой-то! Как? Глаза у нас всё больше расширялись.
Сзади нас кто-то кашлянул. Мы оглянулись и увидели кожаный диван, а на нём лежит в парадной форме с орденами и медалями настоящий полковник ВВС. Он лежал на боку и храпел.
Тут появился начальник ЛИС(лётно - испытательная станция). Он пояснил, что у полковника был юбилей вчера и нам не надо обращать на него внимание. Мы углубились в изучение схем у ног Марины как подберёзовики. Наш самолёт был почти готов, и мы ждали команды.
В зал вошли четыре мужика в коже. Нет у нас тоже были кожаные куртки, но чтобы были кожаные штаны – видели в первый раз. Мужики перевернули типа школьную доску и там мы увидели, написанную мелом, формулу сигнала управляемости самолёта - дельта фи. Формула занимала две строки от начала и до конца доски. Начальник ЛИС ставил задачу: - взял мел и подчеркнул пару составляющих формулы фрагментов и сказал, – делаем площадку здесь и здесь, всё понятно? Экипаж ушёл на самолёт и скоро раздался страшный рёв, мы прильнули к окнам и увидели взлёт махины почти вертикально уходящей от земли.
Была видна вся спина самолёта, такой взлёт – против инструкции, могли себе позволить только они. Для испытателей нет ограничений и они используют тягу двигателей максимальную - 25 тонн на каждый, а для строевых полков тяга ограничена для увеличения ресурса.
Сзади нас раздался голос – это они ради вас выпендриваются, уж мы-то на это насмотрелись. Мы повернулись, перед нами стоял полковник с дивана и улыбался. И тут мы увидели его лётный знак. На груди его скромно висел значок – Заслуженный лётчик испытатель СССР.
Итак, облёт самолёта. Мы взлетели и ушли в зону. Выполнив необходимое, зашли на посадку в ручном режиме, потом в автоматическом до 60 метров – тогда это было круто- и совершили посадку. Как потом мы узнали весь завод ликовал, потому как это означало для них большие премии и ещё кое-что, о чём мы узнали уже вернувшись домой. Второй наш экипаж тоже удачно облетал самолёт и нас пригласили на разбор полётов.
Второй такой аудитории я уже не увижу никогда. Все ведущие конструктора , инженеры, специалисты – около наверное 50 человек, все внимательно выслушали замечания каждого члена экипажа. Всё. Завтра домой.
Но впереди был вечер и, по традиции, событие надо было отметить. Нам предложили баню и УАЗик с пропуском на выезд и въезд на завод.Водила быстро добыл в городе ящик водки, закусон из лётной столовой, и вперёд. Ох, эта режимная баня! Кого она только не видела...
Кто потом в гостинице не принял душ, тот потом пожалел. Рядом с баней маленькое грязное во льду озерцо. Нас два экипажа 8 человек задухарились там капитально, кое-кто даже искупался в озере, отмечали дальше в гостинице. Утром на предполётном медосмотре все прошли врача кроме двух командиров экипажей. ЛИС - своё государство и военным не подчиняется, легко, с пониманием, перенесли перелёт на следующий день.
Я выбил себе пропуск в город и начал изучать достопримечательности, надеясь обнаружить хоть какой-нибудь пивной бар. Но это было СССР и я не знал город. На какой-то дискотеке я выпил коктейль и всё.
Утром мы взлетели, заняли эшелон, стреловидность 40 и командир включил автопилот. Лететь часа два. Над облаками на солнышке нас разморило. Командир откровенно дремал. Пока я наблюдал за ним, не заметил как мы перешли звуковой барьер. И это на стреловидности 40! Я прибрал обороты и перешёл на ручное управление, чтобы не заснуть. Штурманы не заметили, а служба объективного контроля тогда ещё была "сырой".
После посадки обнаружилось следующее. Бачок на 35 литров водки оказался пуст. Потом старший техник самолёта божился – при нём в бак было залито всё, что положено. То-то нас задержали на предварительном старте! Заводские механики, пока мы на предварительном старте проверяли органы управления, слили
водку из бака, мы её называли "шлёмка", которая предназначена для охлаждения электронного оборудования.
Пей, гуляй завод .Чужая, но традиция!