Плаховский. — Просто бальзам на душу. Священнику в серпуховской церкви ты тоже карьерное повышение обещал за то, что он поможет наручники снять?
— Я не боюсь смерти, — сказал Уго. — А вот вы будете весь остаток своей поганой жизни бегать и прятаться как мандавошки.
— Тварь!.. — сказал Плахов и замахнулся.
— Подожди! — сказал Плаховский. — Давай-ка послушаем, почему он смерти не боится? Итак, Анри Матисс, ваша последняя проповедь в жизни. Будь на высоте.
— Клоуна из меня хотите сделать? — сказал Уго. — Не получится. Я не клоун. И не царь. Я — творец! Когда я взбрасывал своё семя в эти юные тельца, я искренне верил, что они родят иную породу людей. Но уже через минуту я понимал, что они не могут родить никого, кроме себе подобных, и приносил их в жертву, окропляя их кровью нашу животворящую природу. И шёл искать новых, и каждый раз терпел неудачу. Эта преграда, которую поставил передо мной бог. Но когда-нибудь я её преодолею и сброшу это ничтожное существо с пьедестала.
— А мальчики? — спросил Плахов. — Как могут родить мальчики?
— У творца тоже есть свои причуды, — сказал Уго. — Это был эксперимент, в надежде, что получится. К сожаленью, не получалось. Возможно, моя ошибка в том, что я слишком быстро принимал решение.
— Вынужден тебя огорчить, — сказал Плаховский. — Ты обычный маньяк, самый обыкновенный, каковых были сотни и тысячи, их поведение подробно описано в учебниках по психиатрии. Если ты когда-то верил в бога, то дьявол обвёл тебя вокруг пальца. Ты банально глуп, Уго!
— Возможно, я глуп, — сказал Уго. — Но я был и остаюсь властелином жизни и потому…
— Прощай, властелин! — сказал Плахов и сбросил корзину с Уго в воду.
По поверхности разошлись круги, болото негромко и не очень довольно ухнуло.
— По-моему, ему там не рады, — сказал Плаховский.
Аллигатор всплыл над притоком, равнодушно посмотрел на двух сидящих в лодке людей, зевнул, подумал о чём-то своем и ушёл обратно на дно…
