думаю, что Декарта всерьёз волновали перипетии любовных отношений, хотя в письме королеве Кристине в ответ на вопрос «Что такое любовь?», он честно различает любовь на интеллектуальную и аффективную, полагая под первой любовь к богу, прежде всего, разъясняет, что радости и страдания такой любви не страсти, а ясные идеи и прочее в том же малопонятном для нормальных людей духе. Что называется, заказывали анатомию, получайте.
На деле Декарт относил любовь к категории врожденных идей, равноценную, например, идее Бога. Для него любовь — свет, вызволенный из собственной темноты, мгновенная мобилизация, причинно-следственная связь, из которой выпал дефис, иначе говоря, либо есть, либо нет. Драгоценная ваза, разбившаяся вдребезги, уже не произведение искусства, а кучка мусора на полу.
Вообще, в этот последний год жизни в его рассуждениях становится больше сухости и категоричности. Наверное, интуитивно Декарт чувствовал, что пора подводить итоги. Добро и зло не есть две противоборствующие силы в мире. Зло появляется только там, где нет позитивного действия бога. Это понимание закодировано в нашем языке, потому что в отличие от бабочки, которая не анализирует прекрасный взмах своих крыльев, мы прошли долгую эволюцию. Как только прекращается позитивное действие мысли, свято место неминуемо заполняется злом, заблуждением или грехом. Знания бесполезно суммировать, извлечение опыта, если оно совершается, происходит только через реальное событие, которое случится или не случится в мире. Или, пользуясь чеканной формулировкой Платона: «Чтобы узнать себя, надо повернуть глаза души».
Вне всякого сомнения, королеву Кристину эти разговоры впечатляли. Право слово, среди вояк, половых гигантов и надменных аристократов так приятно пообщаться с умным человеком. Поэтому почти каждый день подниматься в пять утра, умываться холодной водой и отправляться заснеженной дорогой во дворец давать уроки философии царствующей особе. Для Декарта это была уже не жизнь, это была каторга.
«Я есть вещь мыслящая. Я не являюсь тем сопряжением членов, имя которому „человеческое тело“; равным образом, я не разреженный воздух, разлитый по этим членам, не ветер, не огонь, не пар, не дыхание и не что-либо из моих измышлений, ибо я допустил, что всего этого не существует. Остается лишь одно твёрдое положение: тем не менее я — нечто. Нечто сомневающееся, понимающее, утверждающее, отрицающее, желающее, не желающее, обладающее воображением и чувствами. Я знаю, что я существую, и спрашиваю лишь, что представляет собой — тот, кого я знаю. Я есть вещь мыслящая…»
Или всё же прав Витгенштейн: «Философия это болезнь разума. Я хотел бы написать философскую работу, состоящую из шуток. К несчастью, у меня нет чувства юмора».
В начале февраля простуда, быстро перешедшая в пневмонию, десятого числа последнего зимнего месяца 1650 года в возрасте пятидесяти четырех лет Декарт умер. Иезуиты отреагировали на его смерть подобающим образом: добились от короля Людовика XIV запрета на все его сочинения.
В окрестностях города Грёнингена располагается небольшой особняк, в котором Декарт провёл последние недели в Голландии и где закончил трактат «О страстях души». После его отъезда особняк превратили в приют шизофреников, в годы Второй Мировой здесь был фильтрационный пункт для депортации евреев, после войны обветшалый дом облюбовали бродяги наркоманы. Последние три десятка лет здание пустует и городские власти никак не могут принять решение: то ли его снести, то ли дождаться, пока дом развалится на куски сам…
