Когда проснётся мистер Дрискл - 2(Три мечты мистера Пома)

На одиннадцать часов были назначены проводы мисс Перкинс. Старушка лежала в гробу, открытом для последнего «прости», как королева, обрамлённая живыми, печально бордовыми цветами.  Лицо строгое, спокойное, будто и не была она первой скандалисткой и сплетницей на всю Thrush street.
Прощальные речи были краткими, в меру прочувствованными. Некоторые даже попытались всплакнуть глядя во след уползающему в газовую камеру гробу.
С лязгом опустилась железная заслонка, в маленьком окошке полыхнуло. Шипение перешло в глухой гул. Запахло газом.
Присутствующие выдержали положенную паузу, стали переглядываться, особо нетерпеливые затоптались на месте, с тихим гомоном приглушенных разговоров  потянулись к выходу.
- Спасибо, мистер Пом, - сказала Ева Стоун – внучка покойной, прикладывая платок к сухим глазам. – Бабушка была бы благодарна вам за ваши труды.
Мало кто знал, что Пом – это от Паломо по-испански. И уж совсем единицы смогли бы назвать его фамилию: Тратт. Вместе это прозвучало бы Паломо Тратт. Ужасно, правда?
Может быть ещё и поэтому окружающие и звали его просто - мистер Пом. И был он владельцем единственного похоронного агентства города Бренди. Того самого, под которым была пещера.
- Дружище, ты как всегда – на высоте, - сказал Донован Перкинс, сын умершей старушки, и пожал ему руку.
Ещё один сын, Роберт Перкинс, молча похлопал Пома по плечу. Судя по его лицу, он испытывал облегчение, что и этот этап похорон миновал. Оставался поминальный ужин, но это уже было совсем другое дело. В конце концов, что он, как не своеобразная вечеринка? Тем более, что после третьей порции виски мало кто вспомнит повод, по которому собрались. 
Когда последний из скорбевших покинул крематорий, Пом закрыл дверь на замок и вернулся к пульту управления газовой горелкой.
Газ нынче дорог – он наполовину снизил подачу пропана. Гудение в криокамере перешло в тихое шипение. Подумав, он перевел таймер подачи газа на сорок минут. В среднем, чтобы сжечь тело, нужно два часа, но для миссис Перкинс и этого много.
Старая сука.
Мистер Пом глянул на круглые часы на стене. Ещё только полдень, а осталось только наполнить погребальную урну и отдать «безутешным» родственникам. Но это – завтра. Сегодня поминки. И негоже отдавать прах усопшей пьяным наследникам. А то, что нынче братья Перкинс накидаются в грязь, мистер Пом не сомневался. Они и так были не прочь. А тут такой повод.
На час он покинул крематорий, чтобы пообедать в забегаловке Дика Андерсона, а когда вернулся криокамера уже остыла. С помощью нехитрого механизма, открыл железный люк в полу и отправил в него останки покойной бабки Перкинс.
Куда конкретно вела эта, примерно с метр в диаметре, дыра в земле, Пом не знал. Кто-то из предков заштукатурил стенки этого отверстия, что бы не осыпались, замаскировал под колодец, и несколько поколений Траттов использовали его для сброса мусора и слива нечистот. И только Пом додумался построить над дырой крематорий и сбрасывать туда несгоревшие останки покойников. Каждый раз, когда кости и остатки плоти соскальзывали в чёрную бездну, он прислушивался: может сегодня раздастся всплеск или шум падения. Ведь скольких он уже отправил туда - куча должна была расти и расти. Он представлял себе эту многоэтажную конструкцию из останков, и чувство гордости переполняло его. Увидеть бы хоть глазком эту пирамиду из костей, которую он продолжает и продолжает творить.
Это была его мечта №1.
Сколько раз он укладывал в багажник мощный шахтёрский фонарь, садился в свой «Cadillac Flееtwood» и колесил у южной окраины Бренди, где зиял вход в Пещеры. Но так и не решился шагнуть под её своды. Мистер Пом не без основания думал, что там, где много падали, водятся и те, кто ею питается. Крысы, например. А их он до смерти боялся.
Конечно, был и другой путь. Он мог попытаться спустится в дыру по верёвке.
Но, во-первых, Пом не был уверен, точнее, был на все сто процентов убежден, что не сможет потом подняться обратно. А посвящать кого-либо в тайну дыры под крематорием, чтобы тот потом вытащил его, было неразумно. Кроме того, он боялся, что тот, кто останется вверху, отвяжет верёвку, сбросит её вниз, а потом возьмёт, да и закроет железную крышку. И Пом навсегда останется среди костей и гнилой плоти.
И крыс.
Бр-р-рр!
Пепла, который оседал в специальном отстойнике под постаментом, оказалось мало. Ничего - добавим к нему обычной древесной золы, и кто там разберёт, чей это прах: любимой бабушки или деревянного полена?
Наполнив глиняную урну в виде распятия, Пом вышел в ритуальный зал и поставил её на специальную подставку. С этим – всё.
Ещё час уборки в криокамере – и на сегодня с делами было покончено. Он принял душ, переоделся. С хрустом потянулся.  Улыбнулся. Решил, что нынче будет особо внимательным. И если небо даст ему знак, значит именно сегодня он и воплотит в жизнь свою мечту №2.
Путь до дома занял у похоронных дел мастера всего пятнадцать минут. Загнав автомобиль в просторный гараж, он вошёл в дом. Пыль, лёгкий беспорядок, и застарелый запах одиночества – итог пятнадцати лет холостяцкой жизни. С тех пор, как умерла его мать, почти никто кроме него не переступал порог этого дома.
На кухне он сварил себе кофе, сотворил пару бутербродов. Прошёл в гостиную, включил компьютер. Зашел на местный новостной сайт. Главной новостью было день рождения старейшей фермерши в округе Каролины Спенсер. Старушке стукнуло  девяносто семь, но она и не думала переселяться в дом престарелых в окрестностях Далласа, куда её мечтали сбагрить алчные родственнички. Далее, в хронике происшествий, была заметка про то, как Паркер младший, не справившись с управлением, снёс столб на перекрёстке у мэрии.
Отец уже год, как умер, а всё он младший, - пробормотал Пом.
Нижнюю часть страницы занимала реклама электрических степлеров и заклёпочных пистолетов.
Пом потёр лоб. Он даже немного испугался. Ладно бы один сигнал. Ну, два. Но чтобы три к ряду! Это не могло быть совпадением.

Он вспомнил, как пьяная Каролина Спенсер прижимала палец к накрашенным губам и приговаривала:
- Мы ведь никому об этом не расскажем, малыш?
Ему было семнадцать, а Каролина уже и тогда была старухой. Она сцепила его у бара «Три цента», где он ошивался, набираясь храбрости, чтобы зайти и заказать себе джина.
Темнело. Она подкатила к Пому на своём «Линкольне» 1973 года и, заплетающимся голосом спросила:
- Не желает ли юноша помочь одинокой женщине?
Это потом Пом врал себе, что сел к ней в машину, потому, что испугался: а вдруг она врежется куда-нибудь по-пьяни!  Тогда же он решил, что Каролина предложила ему перепихнуться, и подумал: «Почему бы и нет?». Как раз накануне его отшила Люсси Бартон, и Пом был в настроении отомстить. То ли ей, то ли самому себе, то ли всему миру…
Нет, весь мир он тогда ещё любил.
Когда он, решительно хлопнув дверью, уселся рядом с Каролиной, та потрепала его по щеке:
- Какой ты стал красавчик, - и так газанула с места, что на мгновение ночь заволокло сизым дымом с запахом бензина.
Около часа они тряслись по просёлочной дороге, а когда остановились, Каролина, игриво поправила причёску и вдруг спросила, обдав Пома перегаром и заплетаясь за согласные:
- Хочешь, тётушка Каролина покажет тебе её секретное местечко?
Пока Пом думал, что ей ответить, она погладила его по коленке старческой морщинистой рукой, вышла из машины, достала из багажника пятилитровую канистру бензина и заставила Пома тащить эту канистру с полкилометра куда то в  прерию. Сама шла рядом, то отставая, то забегая вперёд. В одной руке она держала, освещая путь, электрический фонарик. В другой - бутылку виски, к которой то и дело прикладывалась. Старуха и Пому дала пару раз отхлебнуть. Как она сказала: «Для храбрости».
Пом чувствовал себя всё большим дураком. Ему уже не хотелось смотреть ни на какие «секретные местечки» этой чокнутой старухи.
- Смотри, малыш, - наконец сказала она, указывая куда-то вперёд фонариком. – Вот ОНО.
«Этим местом» оказался невысокий холмик, вокруг которого чернел пятачок выжженной земли. Отобрав у Пома канистру, старуха стала щедро поливать холмик и его окрестности бензином.
- Знаю я ваш карантин, - бормотала она при этом. – Всю скотину под нож, а меня на паперть. Да ещё и подписку о неразглашении. Так что и в суд не подать. А вот не будет по-вашему, не будет.
Она поскользнулась и упала, вымазывая платье о мокрую от бензина землю. Пом взял у неё канистру, оттолкнул её назад в темноту и сам стал поливать вокруг холмика.
- Вот отлично, - услышал он за спиной. – Давай, давай. Хороший мальчик. Не жалей, лей всё без остатка. Тётя Каролина нынче не в форме.
Вспыхнула зажигалка. Пому вдруг показалось, что эта старая дура сейчас подожжёт бензин, и его заодно, но его она всего лишь прикуривала сигарету.
- Карантин, - хмыкнула Каролина Спенсер, выдыхая дым. – Я сама себе карантин.  Пять поколений Спенсеров – и все скотоводы. Это я вас поучу, а не вы меня.
Пом торопливо вылил остатки из канистры, повертел её в руках, вопросительно посмотрел на Каролину, но та, казалось, его не замечала.
- Да хоть бубонная чума! - повысила она голос, снова затягиваясь. – Лекарство одно и тот же. Две недели – и чтоб даже полевая мышь рядом не пробежала. А я три недели их пасла в прериях. Семнадцать штук издохло. Остальных – не дам.
Она опять крутанула колёсико своей бензиновой зажигалки, но потом протянула её Пому.
- На, красавчик. Подожги.
И он поджог. С первой попытки добыл огонь и бросил зажигалку в тёмное пятно вокруг холма. Яркая вспышка ударила по глазам.
- Знаешь, что такое сибирская язва? – спросила Каролина, когда они возвращались к машине. Пом пожал плечами.
- Это самая опасная, мать её, зараза в мире, - продолжила старуха. – И самая живучая. Я поливаю бензином и поджигаю этот могильник уже месяц, но до сих пор не уверена, что выжгла её до конца.
Сзади догорал разлитый бензин, неясные тени метались у него под ногами. Хмель выветрился из головы окончательно, старуха рядом вызывала лишь отвращение. А та, как только они сели обратно в машину, стала проявлять активность. Навалилась ему на плечо, подставляя для поцелуя разящие алкоголем губы, стала шарить по его ширинке, то ли пытаясь расстегнуть молнию, то ли пытаясь его возбудить. Хватала Пома за руку и пихала её себе в промежность, приговаривая:
- Ну же, красавчик. Доставь тётушке Каролине…
Пом пытался отстраниться, отворачивался, вырывался. И чувствовал, как растёт напряжение в паху.
- Отстань от меня, старая шлюха!
А в ответ хохот и:
- Ну же, миленький! Он же уже встал! Тётушка Каролина ждёт…
  Господи, как же ему потом хотелось, чтобы эта ночь когда-нибудь кончилась. И она, конечно же, кончилась. Но до этого они вернулись в Бренди, и, прежде, чем он покинул провонявшую потом, бензином и спермой машину, Каролина Спенсер сказала ему абсолютно трезвым голосом:
- Если ты кому-нибудь расскажешь, то я заявлю, что ты пытался меня изнасиловать.
Вот таким было их прощание.
После этого, если их пути и пересекались, то оба делали вид, что знать друг друга не знают.
Пом иногда спрашивал себя: зачем вообще он понадобился старухе? Нет, про перепихон – тут всё ясно. Но вот зачем она потащила его в то «гиблое место»? Ну, пускай в тот вечер она была пьяная и не