– Мария, Мария, подождите, давайте я вам помогу.
Ни один мужчина давно так её не называл: Мария. Не имеют права. Для работников, которых монастырю приходится нанимать для проведения тяжёлых работ, она – матушка игуменья, настоятельница.
Сложенная в несколько слоёв холстина, к концам которой были привязаны тяжёлые корзины, наполненные скороспелыми плодами, врезалась в плечи и шею. В этом году отличный урожай яблок. Вдоль реки – целая плантация яблонь и груш. Не дичков, а именно садовых, дающих крупные сладкие наливные плоды. Кто и когда их посадил – никто не знал, тем не менее, монашки считали своим долгом заботиться о деревьях, окапывать и обрезать.
– Мария, – тон запыхавшегося от быстрой ходьбы человека.
Матушка замедлила шаг.
Зовущий её по имени поравнялся с ней. Она повернула голову – монах с длинной белой бородой и такими же белыми густыми бровями, из-под которых поблёскивали зелёные, как свежая весенняя трава, глаза. Он тяжело дышал.
Настоятельница приветливо кивнула и, отвернувшись, ускорила шаг, но монах не думал отставать.
– Давайте я вам помогу. Не бойтесь меня. Я вас знаю с самого вашего детства. И вот теперь решился на встречу с вами.
Мария остановилась и молча передала мужчине корзины.
– Тяжёлые. Вы – сильная, – монах не стал водружать корзины на плечи, а понёс их в руках.
– Мария, я впервые увидел вас, когда вы бегали семилетней девочкой по лугу, собирали ромашки с колокольчиками и плели венки.
– Где вы живёте, брат мой? – настоятельница придала голосу строгость.
– Мне не хотелось бы называть вас своей сестрой, Мария.
– Послушайте, отдайте корзины и попрощаемся. Вы ведёте себя неподобающе вашему сану, – Мария непритворно рассердилась.
– Вы отчасти правы. Монахом я стал не по убеждениям, а ради одного интереса. Если бы вы согласились выслушать меня…
– Говорите.
– Помните, хотя, возможно, вам это неприятно, вы ловили рыбу, прелестное десятилетнее дитя с роскошными волосами цвета пшеницы…в общем, мне пришлось отбивать милую голубоглазую девочку от насильника. Потом она побежала и наткнулась на змею, которая обвилась вокруг крошечной ножки. От укуса девочке стало плохо, она потеряла сознание, а я высосал чёрную кровь из ранки, отнёс нежное дитя домой, по пути прикладывая нужную травку.
– Это были вы? Припоминаю, хотя смутно. Спасибо вам.
– Это был я.
– Вы нисколько не изменились за столько лет, хотя видела я вас от истерики и боли нечётко, – Мария не хотела сразу признаваться в том, что в её памяти не задержались многие подробности.
– В моём возрасте года не имеют значения. Я часто наблюдал за вами. Вы выросли на моих глазах. Потом вы куда-то пропали. Где вас искать, я не имел представления.
– Поняла, вы могли бы быть последним из греческих монахов…если бы их община не прекратила своего существования лет четыреста назад. Они не брали к себе никого ни послушником, ни монахом. Вскоре все умерли и были упокоены рядом с пещерами, в которых жили. Только я не знаю поблизости отсюда никакого мужского братства. Вы, видимо, провели в затворничестве много лет. Ваше затворничество закончилось. Вы решили стать паломником, и, идя по святым местам, решили заглянуть в нашу скромную обитель.
– Вы не хотите вместе со мной? – монах был серьёзен.
– Не могу оставить свою обитель и божьих невест, о коих я на кресте поклялась заботиться до гробовой доски, – Мария посмотрела внимательно на монаха.
Высокий и статный, на вид лет около шестидесяти.
– Ой, – настоятельница вскрикнула, оступившись о корень дерева, и остановилась, – голова закружилась. У меня такое с детства, с того времени, о котором вы вспомнили. Иногда нога подворачивается, становится плохо, но потом отпускает. Не волнуйтесь. Скоро пройдёт. Мне нужно глубоко подышать.
Монах поставил корзины на тропинку и предложил:
– Давайте я погляжу. Перевяжу тряпицей потуже.
– Нет, не притрагивайтесь ко мне, – Мария заволновалась, стараясь не показывать, как ей больно.
– Я же ваш брат, я не мужчина. Я монах. Немного лекарь. Доктору же вы разрешите осмотреть вашу лодыжку.
– Нет, оторвите лоскут и дайте мне, я сама перевяжу, – Мария тяжело опустилась на корень дерева, похожий на ствол молодого деревца, и сняла башмак.
Когда ступня была зафиксирована, Мария попробовала подняться:
– Всё-таки на этот раз что-то серьёзное. Возраст. Пора уж на палочку опираться. Вы не могли бы сходить в монастырь и позвать сестру Анну. Пусть поможет мне взобраться на гору.
– Нет, не могу. Возраст, говорите вы. Какие наши годы? Опирайтесь на мою руку и идёмте. За корзинами я потом спущусь. Если вы не сможете идти, я донесу вас на руках, – матушка игуменья была небольшого росточка и сухопарая.
Марии внезапно надоело протестовать, и она согласилась принять помощь:
– Впрочем, думаю, мне простится моя искренность, но я тоже приняла постриг потому, что так сложились жизненные обстоятельства, от которых было два выхода – либо в монастырь, либо – камень на шею…Хотя о своём добровольном выборе я не пожалела ни секунды.
Автор: Ольга Валентиновна Крюкова
Все права на произведение защищены.
Произведение предназначено для личного прочтения.
Все иные действия с текстом произведения только с разрешения и по согласованию с Автором или законными наследниками.
Цитирование в допустимом Законом объёме, в том числе в вольном пересказе и иной интерпретации – с указанием Автора.
