Вопреки всему. Роман о Суини Тодде

несколько кварталов. В висках неистово стучало, дыхание срывалось, сырой пронизывающий ветер дул в лицо… Неважно! Она стремительно бежала, как безумная, по самой середине мостовой. Под ногами чавкала дождевая грязь, а ботинки вымокли насквозь. На крутом повороте чья-то лошадь с пронзительным ржанием взвилась на дыбы, и Нелл едва не угодила под копыта. Наездник громко выругался вслед. Пускай! Прижав к груди забрызганный подол, она поспешно скрылась за углом.
«А если меня тоже арестуют – за укрывательство?» – мелькнула неожиданная мысль, но ноги сами упрямо несли ее вперед. Вот и участок: стертые, потрескавшиеся ступеньки, сводчатая каменная арка, дубовая двустворчатая дверь с решетчатым окошком. «Остановись, обдумай все как следует!» – подсказывает разум. «Некогда!» – Нелли торопливо поднимается по лестнице, отбросив осторожность, как лишний, бесполезный груз.
– Не велено к нему пускать. Вам ясно? – сухо отрезал пожилой сержант, услышав ее сбивчивую просьбу и с безразличным видом отвернулся.
– Но… – от волненья Нелл не находила слов. Негодование пришло на смену страху. Она готова была впиться в его руку и что есть силы потрясти: он должен ей хоть что-нибудь ответить!
Где-то за поворотом коридора с лязгом отворилась дверь. Из темноты доносятся тяжелые шаги, и полицейский, как бы нехотя, бросает ей через плечо:
– Арестованного переводят в ближайшую тюрьму.
Нелл замерла на месте: «Не успела!».
Она невольно напряглась и, затаив дыхание, уставилась во тьму. Сердце ее болезненно сжалось, когда она увидела Суини под конвоем полицейских: одежда в беспорядке, рукав оторван, а у виска засохла струйка крови… Быстрый взгляд ей в глаза – и он тотчас же опускает веки, словно боится ее выдать. И это все!.. Нет, Нелли, ты так просто не сдаешься!
И тут отчаянная мысль приходит ей на помощь. Она отталкивает коренастого сержанта – откуда только у нее берутся силы? – и, бросившись навстречу арестованному,  с разбегу падает к его ногам, запутавшись в подоле длинной юбки.
За спиной раздается резкий окрик, полицейский порывисто поднимает ее. Скорее  чтобы оттащить от заключенного: чужая боль здесь не заботит никого. Но перед тем ее рука, ловко проскользнув под штанину брюк, незаметно просунула нечто холодное и твердое в ботинок Суини. Готово! Охрана выводит его прочь.
– За что его арестовали? – упрямо спрашивает Нелл, для виду отряхивая платье.
– За похищение, – последовал ответ, а взгляд сержанта откровенно говорил: «Эта настырная, суматошная леди просто невыносима!»
У Нелли отлегло от сердца.
– И только? – со вздохом облегчения воскликнула она.
– А по-вашему, это пустяк? – раздраженно прикрикнул полицейский. – Балаган тут устроили! Уходите немедленно!
Но миссис Ловетт не дослушала. Зачем ей эта недовольная тирада, когда она уже узнала все, что нужно? Пара секунд – и за нею захлопнулась дверь.
Дело сделано! Если напильник, не дай Бог не отберут, Суини найдет ему применение. Теперь ей остается только ждать…

Глава 11. ЦЕНОЙ СВОБОДЫ

– Ну вот – вы снова возвратились в этот дом. Я не сомневался, что в итоге так и будет, мисс! Ни на минуту. – Торпин словно выступает перед публикой – как всегда надменный, чопорный, с полным сознанием своей бесспорной правоты. Всем своим видом он как будто заявляет: «Вы обманули мое глубокое доверие, а ваш поступок – верх неблагодарности!». Поступки Торпина не в счет: ведь он – судья. Всегда судья, и никогда не подсудимый! Чтобы не видеть этой маски, скрывающей убогий лик порока, Джоанна молча смотрит на ковер. Теперь он больше не заставит ее вздрогнуть и не смутит своим испытующим взглядом. Его напыщенность лишь вызывает приступ тошноты. Когда-то, много лет назад, тот самый Торпин, не колеблясь, обвинил ее отца. Он с легкостью исполнил свою роль: ораторствовал также убежденно, держался также уверенно, подписал приговор невиновному и отвернулся, зевая в надушенный платок, не глядя, как он гибнет!..
– Я посвятил вам годы жизни. Я воспитал вас, как подобает леди!..
Джоанна медленно обводит взором комнату. Да, она снова очутилась тут. В той самой комнате, что столько лет была ее единственным убежищем, где в одиночестве она могла мечтать и видеть сны. Раньше ей казалось, что за пределами этого мрачного, похожего на крепость дома с его величественной роскошью, не существует ничего, но это было заблуждение! Зачем теперь ей золотая клетка, когда есть крылья и целый мир, чтобы летать?! Ее воспитывали в бесконечной лжи: почти подкидыш, сирота – ребенок  ниоткуда… Так не бывает: все равно какая-то история да существует! Но Торпин даже не придумал объяснений, он просто скрыл чудовищную правду, похоронив ее под пеплом времени.
– …и леди не предаст, – доносится далекий хрипловатый голос.
Как может человек, погрязший во грехе, судить других?!  Насквозь прогнивший, чуждый милосердию! Он порочней последнего вора. Голодный уличный мальчишка ворует жалкий пенни, чтобы выжить, в то время как его судья ворует жизни!
– Джентльмен не преследует леди, не пытается запугать ее, чтобы силой добиться своего! –  Вскинув голову, Джоанна с неожиданным вызовом посмотрела на Торпина.
Она уже не та застенчивая девочка, что верит сказкам и цветистым фразам. Скрытая в ней сила внезапно вырвалась наружу, и сам судья почувствовал ее. И этой силой он не сможет управлять. Застигнутый врасплох, Торпин в замешательстве отходит в сторону.
– Возможно, я немного напугал вас, не спорю. – Он флегматично оправляет воротник. – Но это не причина выскакивать в окно! В какое положение вы ставите меня перед людьми? Меня – почтенного служителя закона! Разве я могу сказать полиции, что моя воспитанница попросту сбежала от меня?! Оставалось только заявить, что ее похитили!
Так вот в чем дело: ему нужен виноватый! Ради мнения общества и своей безупречной репутации судья придумал собственную версию. И не медля, он начал развивать эту мысль:
– В карете с вами был мужчина – кто он?.. Кто это был? Я спрашиваю, кто? – повысил голос Торпин,  устремив на Джоанну пронзительный взгляд.
– Он помог мне, сначала не зная, кто я! А в тот момент, когда его арестовали, он собирался отвезти меня домой!
– Должно быть – сделав огромный крюк!
Джоанна осеклась. Но не время смущенно безмолвствовать. Ей надо было что-то говорить!
– Кроме моих у него были и свои дела! – уверенно парировала она. – Это честный порядочный человек!
– Порядочный? – Судья язвительно прищурился. – А где тогда колье с бриллиантами, которое я подарил вам?
Джоанна не умела лгать, но возмущенье помогло ей это скрыть:
– Оно пропало… Я потеряла его ночью, когда бежала по темным улицам. Был дождь и ветер…
– И его, конечно, сдуло! – Торпин порывисто прошелся по комнате. – В любом случае на мои подарки можете больше не рассчитывать!
– Извольте, сэр, извольте!
– Да вы ли это? Я с трудом вас узнаю! – Судья остановился перед девушкой, разглядывая ее, словно в первый раз увидел.
– Отпустите его: он ни в чем не виновен! – упорно повторяет она.
– Да какое мне дело до этого! Будет суд, и он сядет в тюрьму! Похищение карается строго!
– Как вы можете обвинять его: разве у вас требовали выкуп?
– Я могу доказать все, что угодно! – резко бросил ей Торпин.
О, это она знала хорошо! Глухие стены, крепкие решетки – у судьи разговор короткий. Привычный жест – и препятствие сметено с пути.
Джоанна, пошатнувшись, оперлась на спинку кресла. Мысли обрываются, холодный пот проступает на лбу. История не может повториться! Не во второй раз!.. Комната стала смазанным пятном, а свет – угасающим, неясным бликом. У нее закружилась голова, как будто она снова – у края пропасти…
И неожиданно раздался твердый голос, который показался ей чужим – он  вырвался из глубины ее души:
– Если вы освободите его, я стану вашей женой!
– Что? – Широко раскрыв глаза, Торпин пристально смотрит на Джоанну.
– Освободите его – стану вашей женой! – повторяет она, крепко сжимая спинку кресла.
Да это шутка! Или нет?.. Судья смерил девушку подозрительным взглядом: уж не сошла ли она с ума? Но очень скоро недоверие уступило место торжеству. Самодовольная улыбка победителя приоткрыла его тонкие, сухие губы. Разве не так должно было произойти в итоге?
– Да!.. – протянул он, понемногу приходя в себя. – Сегодня вы не перестаете меня удивлять! И откуда такая самоотверженность, позвольте спросить?
– Я никогда не прощу себе, если по моей вине пострадает ни в чем не повинный человек!
В комнате воцарилась тишина. Бесконечно долгие несколько секунд Джоанна, затаив дыханье, слышала только стук своего сердца.
– Что ж, отпущу, – промолвил мистер Торпин со вздохом сожаления и тут же прибавил. – Через несколько дней.
– Но почему же не сегодня? – растерянно воскликнула Джоанна.
– Чтобы полностью быть уверенным в вашем согласии! – нарочито учтиво пояснил он, ни капли не стесняясь своего цинизма. – К тому же мне сказали, что ваш спутник оказал сопротивление и даже грубо оскорбил представителя закона при исполнении обязанностей. Пускай немного поостынет в камере: это послужит ему уроком впредь. Не расстраивайтесь, ждать ему придется совсем недолго: ведь в это воскресенье мы поженимся!
Джоанна не поверила своим ушам. Она надеялась, что подготовка к свадьбе продлится месяц или дольше, а тем временем найдется путь к спасению. Но все ее наивные надежды рухнули: Торпин оказался хитрей нее.
–  Так скоро?.. – дрожащим голосом произнесла она.
– А зачем нам ждать? – Судья усмехнулся и небрежно передернул плечами. – Вы сделали правильный выбор, вы дали мне слово. Разве дата что-то меняет?
– Нет, – еле слышно ответила Джоанна и сжала губы.
– Тогда позвольте вас поздравить! – Не скрывая своего торжества, Торпин шагнул к ней навстречу, широко раскрывая объятья.
Джоанна напряглась подобно натянутой струне. Ей стоило нечеловеческих усилий спокойно выдержать прикосновение этих властных рук. Не закричать, не оттолкнуть – иначе все ее старанья бесполезны!
– Я рад, что вы все-таки образумились, моя милая. – Склонившись к лицу невесты,  судья на удивленье сдержанно целует ее в щеку, но жадный взгляд красноречиво выдает в нем затаившегося хищника. – Вы так прекрасны, что мне трудно устоять! Я подожду… До воскресенья! А пока что – смените свой наряд. Это серое платье… вы одеты ужасно! Скромная жизнь явно не для вас, – хмыкнув, прибавил он напоследок и направился к выходу: – Я пришлю камеристку.
Джоанна знала, что его непросто обмануть: когда за Торпином закрылась дверь, она услышала, как дважды повернулся ключ в замке. Негромкий стук шагов по коридору – и все стихло.
Теперь она всецело в его власти, и если попытается сбежать, ее отец уже не выйдет из тюрьмы! Он заперт в тесной, темной камере. Сырой, холодной… Приносят ли ему еду?.. При мысли, что ему придется снова пережить весь этот ужас, Джоанна чувствовала, как необоримо-жгучее негодование закипает у нее в груди.
А когда его выпустят на свободу, она станет женой его злейшего врага! Джоанна Торпин! Это имя хуже, чем пятно помойной грязи – это клеймо, печать проклятья на всю жизнь!
Закрыв лицо руками, она бессильно опустилась на ковер. Ее душили отвращение и стыд. На миг перед ее глазами возник украшенный букетами алтарь…