9
Утром едва проснулся Артур, как в его комнате не забрезжил, вспыхнул ярчайшей палитрой соцветий, таким ясным очертанием круговой стереоскопический панорамы, виртуальным телеприсутствием огненное парио, в котором восседал его новый друг. Неприкрытая решительность, порыв к чему-то присутствовала, указывала на лице Эрика, в глазах которого так и заиграли яростные искорки азарта. Явно что-то придумал клон.
- Спишь ещё? Давай, давай вставай. Позавтракай плотно. После возьми с собой сухой паёк. И конечно все подарки инопланетных друзей. Скажи родителям, что с другом съездишь на рыбалку с ночёвкой. Скажешь, что удочки, спиннинг и вся вот эта рыбацкая снасть у друга. Понимаешь, о чём говорю?
Артур тут же согласно кивнул. С тех пор, когда зажил новой жизнью в здоровом теле, идеальном теле, ему как-то захотелось побольше бывать на свежем воздухе, да что там бывать, дышать полной грудью, да податься куда-нибудь, да в тот же турпоход по горам, по тайге, а, то и сплавом по реке. Потому позавтракал плотно, приготовил сухой паёк, засобирался быстрее. Родителям так и сказал, что собрался с новым другом на рыбалку, на что они отпустили его с радостью, ибо здоров сын, совсем избавившись от болезни неизлечимой, что никак не собирается угасать догорающей свечой.
Да, он нисколько не соврал родителям, что собрался на рыбалку с новым другом, потому что так и подумал, хотя, какое-то сомнение закралось в душу? А точно ли рыбалка? Но если рыбалка, да притом с ночёвкой, так это, же, очень хорошо. Новый друг будет ждать в условленном месте.
Стоит ли ему пользоваться городским транспортом? Конечно же нет. Потому отошёл в угол двора, чтобы ничем не привлечь внимание, и опять, на этот раз у тополя во дворе переоделся в «плащ-невидимку», при этом пристегнув магнетизированный пояс. Спустя секунды и взлетел над двором, и взял курс на условленное место.
Летним будничным утром потянулись вереницы автомобилей, автобусов, микроавтобусов по своим делам, создавая час пик. Но что ему до этого, когда он воспарил точно птицей, красотой парящего полёта орла, крыльев расправлено раскинутых, точно так и расправил руки в полёте к условленному месту.
Опять тот пустырь за гаражами, где они вдвоём противостояли группировке отморозков, таких юнцов хулиганских наклонностей. Но тогда им помогли новые друзья, не поверить никогда, что они и есть инопланетяне. Но каково ж было это весьма грандиозное по мощи оружие – гравитационное оружие!
На пустыре его ждал клон Эрика. Но, как выяснилось, рыбалкой и не пахло. Но тогда куда? Конечно же, здесь не пахнет никакой стрелкой, никакими разборками, как тогда. Но вот куда? И что задумал клон?
- Мы не отправимся на рыбалку. Это я так сказал… – клон Эрика как бы упреждал его вопрос, заставив Артура призадуматься в догадке.
- Так куда ж мы отправимся?
- А ты отгадай, – искорки озорства сыгранули в глазах Эрика.
Вот клон, так клон? Да самый настоящий человек, настоящее некуда.
- Я не отгадаю, вряд ли отгадаю. Так скажи, куда…, – нотки нетерпения выразились в голосе Артура, что не отгадок всяких.
- В Сингапур…
- Куда? – изумление Артура так и выплеснулось, что не до анализа, что надо как-то да ухватить суть сказанного.
- В Сингапур, – всё тем же тоном убежденной твёрдости повторил клон Эрика.
Стоило Артуру это изумления, и вмиг пронеслась в памяти площадь Мерлиона – одна из видных достопримечательностей Сингапура. Тогда он был на этой площади не то что виртуальным образом, но точно в искусной копии этой площади, исполненной компьютерной системой футуристического дома его новых друзей, такого разумного дома с подвижным дизайном. Да, не забыть такое никогда. Но ведь клон предлагает ему настоящий Сингапур. Так надо его понимать. И потому он не полезет, не поспешит с расспросами, а подождёт, что скажет клон Эрика, что он предложит. Но, кажется, в воздухе запахло авантюрой, большущей авантюрой.
- И ты хочешь вот таким способом? – вопросительно протянул Артур, недоуменно взирая на подарки инопланетных друзей, но особенно на скейты, магнетизированные пояса – бесподобные транспортные средства, до реального воплощения которых ждать, да ждать в их мире, однако, достигшему весьма приличных высот и в научном, и в технико-технологическом отношении.
- Таким способом, и это самый оптимальный способ, самый лучший вариант, – непреклонная уверенность торжествовала в тоне клона Эрика, что не замедлила передаться Артуру, который, не раздумывая долго, согласился на такое приключение.
Оба переглянулись и остановились взглядами в одном устремлении – немного на юго-восток, но более на юг (вот где знания по географии), туда, где за много рек, за много гор на полуострове Малакка у самой оконечности Евразии перед островами Индонезии взлетел, возвысился порт мореходов Сингапур – феноменальный город, почти город будущего.
* * *
Никто не признаёт его картины, никому нет дела до них. Почему? Он пишет не так картины, не так как следует, как нужно по канонам традиций. Да, он понимает, но что-то изнутри говорит, молится к его разуму: «Ты встал на свой путь. Делай то, что делаешь». И потому ли он продолжает и продолжает смешение лучистости блистающих красок ультрамарина с ярко-жёлтыми и леденяще холодными зелёными тонами, так и сочетает кармин с ярко-розовым цветом. В этом ли выражается такая нарочито вызывающая смелость упорно кричащей палитры, в этом ли кладезь цветового разнообразия его картин, что никак не находит понимания у тех, кто возвёл на вершины сокровенные создания от искусства Высокого Возрождения?
Ренессансом обуяна Европа, взывая к восхищению к картинам Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, к скульптурам Донателло, Микеланджело…
Он побывал во Флоренции, в этом городе зарождения эпохи Возрождения. Он был там, на Площади Синьории, и был восхищён гением великого Микеланджело.
Запряжённым во много волов, был доставлен громадный по огромности своей, тяжеленный весом своим, возвышением до пяти метров едино монолитный кусок мрамора. И собрался флорентийский скульптор высечь статую, дабы украсить ещё одним шедевром этот изумительно прекрасный город шедевров. Но оказалось тщетность данный труд, и был испорчен мрамор, что возлежал ненужной грудой, такой птицей с обрезанными крыльями, с прерванным полётом, как никчёмный камень, рожденный гранитом. И приглашали вельможи Флоренции отличных мастеров своего дела, и даже самого Леонардо да Винчи – волшебника, кудесника этой поистине пышно расцветшей эпохи, но все они отказались поработать, вдохнуть жизнь полёту прерванному, включая и самого волшебника. И только один согласился, каковым и оказался этот самый Микеланджело, отныне кумир его.
Через три года возвысилась статуя, потрясшая флорентийцев. То был библейский герой именем «Давид», победивший исполина, великана Голиафа. То было искуснейшее творение, приводящее в трепет души, столь искренне внемлющие божественному дару от искусств высоких, рожденных в античной дали времён Великой Греции – Эллады и великого Рима, возрожденных в Европе ныне в достойную эпоху Высокого Возрождения.
Как мечтает он хотя бы карликом устроиться рядом с великими, но тщетно, ибо никто не приемлет его картин, в которых будто выражена сомнительная смелость цветистой палитры.
Он прослышал как-то, что этот истинно гений именем Леонардо да Винчи написал картину «Мона Лиза», что возвеличила его творца, создателя до звания несравненно великого художника всех времён, всех народов. Он не видел воочию этот шедевр великого итальянца, но говорят, что обескураживает эта картина неведомо таинственной улыбкой изображенной дамы. Говорят, что от картины веет чем-то общим, объединяющим всех, и чем-то своим отдельным, индивидуальным. Будто лицо преподобной Моны Лизы озарено светом, снизошедшим от солнечного луча. Воочию не видел, но говорят – увидевшего хоть раз, изумит вот эта загадочность её улыбки, такое величество возвышенности от кисти великого итальянца. И говорят, что свет этот так и заискрит влажный блеск самих глаз этой Джоконды – таинственной женщины, так великолепно отраженной осязанием, чувствами, разумом этого волшебника ли именем Леонардо да Винчи, рядом с которым даже бледной тенью готов был бы стать он всего лишь укромным именем Доменико Теотокуполи. Что его имя, что ничего не скажет утонченному ценителю живописного искусства? И как он желает и в мечтах, и снах, написать, создать что-то этакое, что позволит ему стать, хотя бы, у подножий величайших от искусства высоты Высокого Возрождения.
- Доменико, куда путь держишь? – вдруг прерваны его мысли, рассуждения звоном голоса вот этого бюрократического писаря всего лишь обыденным именем скромного мирянина Диего Бурручага, такого прилежного в своём ремесле писать приказы, наставления, инструкции под диктовку и не более того.
- Иду любоваться видом на Толедо, – последовал ответ, в котором не обозначилось ничего более того, как обыкновенность прогулки уж столь неудачливого, никем не признанного живописца, в некоем стремлении найти что-то такое, что могло бы подсобить вдохновению.
- День ясный сегодня, самая пора любования укромным городишком Толедо, каковых есть немало в велико дородной Испании.
Откуда знать этому скромному служаке, что он всегда отправляется искать тихо укромное место, чтобы последовать, найти для себя то, о чём как-то сказал, поведал сам Леонардо да Винчи, что слова его стали уж общедоступны, известны всем: «В наставницы себе я взял природу, учительницу всех учителей». Потому и найти уединение.
В стороне от мирских сует дышится ровно, призывно ли к вдохновению. Сиятельный день под сине бирюзовым небом, без единого вкрапления облачка. И нарушит тишину синевы
5
...
- Для начала надень плащ-невидимку, я уже опробовал, – как-то нетерпеливо, с предвкушением явно хорошей неординарности, говорил Артур, будто торопил окунуть его в пока неведомую невероятность.
И снова ощущение превосходства. Он смотрит на клона Эрика и не видит его. Их двое, два Гриффина из «Человека-невидимки» Герберта Уэллса.
«Плащ-невидимка» – материал из метаматериала облекающий свет – определенный диапазон электромагнитной волны, видимый глазу млекопитающих и человека заодно, укладывался точно по контуру тела обоих, не причиняя никакого дискомфорта. Такое забрало выдвигалось из плеч «плаща-невидимки», что делало их невидимыми с головы до ног. И рюкзак из метаматериала за спиной. Запросто слюнки зависти истекут у каждого виртуоза виртуозной профессии «плаща и кинжала».
6
Он владел магнетизированным поясом, как и скейтбордом на магнитной подошве на основе высокотемпературной сверхпроводимости.
...
- Артур, если перед нами инопланетная модель от высокой технологии, то она должна быть компьютеризованна, – раздавался голос клона в пустоте, – Значит, команда голосом. И потому я не приказываю, но прошу задействовать магнетизированные свойства пояса. Так…, и вот я начинаю немного подниматься над землёй. Так…, я уже на высоте метра, ещё немного и я ещё выше, а ты как Артур, я не вижу тебя.
- Я так же метр над землёй, – и голос Артура раздался ответным шёпотом.