Собрав нужные банковские документы мы покинули планетолёт и оказались на улице в водовороте спешащих куда-то людей. На моё удивление температура и атмосфера в глубине Марса ненамного отличалась от земной. Разве, что не было солнечного света. Улица освещалась фонарями дневного света. Домов, как таковых не было, люди жили в небольших пещерах, входные двери и окна которых выходили на улицу. Вскоре в одну из таких дверей вошли и мы. Банковское отделение на Марсе мало чем отличалось от земного. Небольшой холл с охранником и длинный коридор с дверями. В конце коридора виднелось зарешеченное окошечко для выдачи денег. Около него толпилось несколько человек.
— Чем мы можем вам помочь? — приподнявшись со своего места спросил охранник.
— Нам нужно встретиться с управляющим этого отделения, чтобы обговорить некоторые финансовые вопросы относящиеся к кредитованию или лучше сказать к перекредитованию, снижению ставки по текущей ипотеке, у частных лиц и открытию в вашем отделении депозитного счёта. Он сейчас на месте?
— На месте. Как вас представить?
— Скажите просто — пришла богиня. Шучу — по делу от Михалыча. Ваш шеф поймёт.
— Присядьте. Подождите немного, я схожу доложу.
Он вошёл в одну из многочисленных дверей и не успела я соскучиться, как он вышел из кабинета и попросил меня пройти в кабинет к управляющему. Я вошла.
Эффектно положив ноги на стол, в кресле вальяжно возлежала… Клеопатра. В левой руке у неё был бокал с каким-то напитком, а в правой — длинная, белая сигаретка с золоченным фильтром.
— Какими судьбами? — узнав меня спросили она. — Шампанское пить будешь? «Вдова Клико» — недавно из Парижа.
— Буду, но потом. Надо сначала решить вопрос с кредитом и залогом. Надо бы как-то его погасить. Мне нужен тот планетолёт.
— Документы у тебя с собой? — спросила Клеопатра.
— Со мной.
— Не вопрос. Наши специалисты с ними разберутся. Ты являешься акционером этого банка, сделаем всё, что тебе надо. Да и Михалыч приказал оказывать тебе максимальное содействие.
Она отставила бокал в сторону, убрала ноги со стола и подняв телефонную трубку вызвала специалиста. Через минуту в кабинет вошел приятной наружности молодой человек в деловом костюме.
— Просмотрите документы Сэм и закройте кредит. Сумму спишите на текущие расходы. Потом подготовите комнату отдыха. Вы меня понимаете?
— Понимаю. Всё будет сделано качественно и во время.
— Вот и славно. Свободен пока. — улыбнулась Клеопатра и снова закинула свои ноги на стол. — У нас без волокиты. Наливай себе шампанского. Сейчас выпьем и пойдём в баньку попаримся. Не в обиду тебе будет сказано, но от тебя попахивает давно не траханой сучкой. Давно мужика не было?
— Честно говоря, даже и не помню точно, но очень давно.
— Сейчас мы этот пробел заполним. Пошли. Самой хочется оттянуться по полной.
Неожиданно дверь приоткрылась и в кабинет заглянул встревоженный Давыдов:
— Хозяйка, у Вас всё в порядке? Может Вам нужна моя помощь?
Но увидев сидящую за столом Клеопатру, восторженно присвистнув, пропел:
Не пробуждай воспоминаний
Минувших дней, минувших дней, —
Не возродить былых желаний
В душе моей, в душе моей.
И на меня свой взор опасный
Не устремляй, не устремляй;
Мечтой любви, мечтой прекрасной
Не увлекай, не увлекай!
Мадам, Вы сколько лет, сколько зим. Вы всё так же прекрасны. Позвольте мне облобызать Вашу божественную ручку…
— Лобызайте, — протягивая свою белоснежную ручку Давыдову жеманно произнесла Клеопатра и усмехнувшись добавили. — Только чур в постели не курить. В прошлый раз, Вы гусар, сожгли мою спальню. Помните?
— Как тут забудешь. Не каждую ночь доводится мне иметь женщин царственных кровей.
— Давыдов, мне обидеться или как? — вмешалась и я в разговор.
— Хозяйка, Вы Богиня, — выкрутился Давыдов.
— А Вы неплохо устроились, Давыдов. Имеете и царицу и Богиню. Просто обзавидуешься. Извиняет Вас, только, то, что Вы неутомимы на выдумки и неистощимы в постели… Всё так же можете кувыркаться сутками с блядями?
— Можете проверить.
— Сейчас и проверим. А-ну пошли. Все за мной.
Клеопатра нажала какую-то кнопку на столе и в стене открылась потайная дверь с лестницей ведущей куда-то в низ. Мы спустились по ней и оказались в довольно большом и комфортабельном подвале, с несколькими комнатами. Мы прошли в уютный кабинет. Там царил приятный полумрак и слышалось тихое гудение проточной вентиляции. Посредине комнаты стоял уже кем-то накрытый стол. Возле него несколько кресел, в углу рояль, у стены диван. Но рояле лежала гитара с большим красным бантом. На одной из стен висел большой экран.
— Уютное бордельеро, — тактично оценила я интимный кабинет Клеопатры.
— Крысиная нора, — отмахнулась Клеопатра.
— М-да уж точно, не Париж, — разливая шампанское по фужерам, поддакнул Давыдов. — Но что поделаешь — на войне, как на войне. Как же вас царица занесло в эту дыру, если конечно это не секрет?
— Да какой там на хрен секрет, — выпив залпом бокал с шампанским, выругалась Клеопатра. — Надоело мне до чертиков обучать в Чистилище всякую бестолочь, вот я и выпросилась у Михалыча на какое-нибудь живое дело. Думала, ну оторвусь, а он меня из одного подземелья загнал в другое.
— И что вырваться отсюда никак?
— Ты сильно от него навырывалась?
— Да вроде, как вольную дали… — похвасталась я.
— Бля буду бджолы… Гребите все меня втроём… Чисто дитё малое. Ты че веришь его слову?
— А у меня, что грёбаный экибастуз, есть выход? — стала уже и я нервничать.
— Да нет у тебя выхода. Я была им предупреждена о твоём визите и о том проекте, что ты затеваешь. Так, что ты под колпаком. Не я, так кто-то другой будет тебя пасти. Сори — курировать.
— Да ёб... же ж ввашу мать… Когда же это блядство закончится!?
— Дамы, я вас умоляю, успокойтесь — не материтесь, — решил было успокоить нас Давыдов.
— Заткнись!! — вызверились вдвоём мы на него. — Бухай молча, а лучше спой что-нибудь.
— То бухай молча, то пой, — бурча стал настраивать гитару Давыдов. — Что хотите послушать?
— Что-нибудь из Шнура знаешь?
— Матерный шансон не пою — воспитание дворянское не позволяет. Хотите что-нибудь из старинных романсов или из Лещенко?
И он взяв несколько аккордов запел:
«Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал,
Что имел не сберег, что любил — потерял.
Был я смел и удачлив, но счастья не знал.
И носило меня, как осенний листок.
Я менял имена, я менял города.
Надышался я пылью заморских дорог,
Где не пахнут цветы, не светила луна.
И окурки я за борт бросал в океан,
Проклинал красоту островов и морей
И бразильских болот малярийный туман,
И вино кабаков, и тоску лагерей.
Зачеркнуть бы всю жизнь да с начала начать,
Полететь к ненаглядной певунье своей.
Да вот только узнает ли родина-мать
Одного из пропащих своих сыновей?
Я в весеннем лесу пил березовый сок,
С ненаглядной певуньей в стогу ночевал,
Что имел не сберег, что любил — потерял.
Был я смел и удачлив, но счастья не знал.»
По моей щеке скатилась слеза и упала в бокал с шампанским. Разбередил русскую душу гуляка-гусар.
— Никогда не понимала я эту вашу русскую ностальгию. Чего грустить за тем, что уже никогда не повториться? Допивайте шампанское, и пойдём в баню париться. У меня здесь и бассейн имеется, — хмыкнула Клеопатра.
— А берёзок русских нет?
— Есть, но только на экране. Включить?
— Если не тяжело.
Клеопатра взяла какую-то коробочку и нажала на ней кнопку. Экран засветился матовым светом и появились панорамная картинка русского леса. Видео камера неторопливо прошлась по его окраине и показала берег небольшой русской речки. На берегу стояла машина — горбатый «Запорожец», рядом горел костёр, на котором мужчина варил в казанке уху, а мальчик, видимо его сын, поднимая в реке камни, колол вилкой отлеживающуюся под ними небольшую рыбку — лежней. Вдалеке виднелась небольшая русская деревня с развалинами церкви.
Что-то показалось мне смутно знакомым в этой идиллической картинке.
— Что за кино? — спросила я у Клеопатры.
— Нравится?
— Что-то есть в ней необъяснимое. Не подскажешь что?
— Подскажу. Ну-ка гусар, оставь нас на полчасика, сходи помойся, а мы пока пошепчемся. Мальчиков моих там не обижай!
— О'кей. С нашим удовольствием.
— Странные вы какие-то русские, — после того, как ушел Давыдов, сказала Клеопатра. — Всё стараетесь докопаться до истоков. Мне вас никогда не понять. Это твой муж и сын, — и увидев мои округлившиеся от удивления глаза добавила, — в другом пространственном измерении.
— Это жестоко.
— Сори, но ты сама захотела получить ответ на свой вопрос.
— Я хочу в то измерение…
— Зачем? Не за тем ли, чтобы уничтожить своего двойника и самой занять его место? — дохнув перегаром мне в лицо, жарко спросила Клеопатра.
— Даже если это и так? Во сколько мне это обойдётся? Ну, говори. Здесь же всё имеет свою цену. Не так ли?
— Так ли, так ли. Зришь в корень. Михалыч сказал, что это в принципе возможно, но только после того, как ты со своей корпорацией разграбишь золотой межгалактический запас, который хранится на Солнце.
— Значит он всё заранее спланировал… ну и что мне прикажешь делать?
— Приказывать не могу, а совет дать могу. Наплюй на всё это и живи себе в удовольствие. Ты ему ничего не должна.
— Не могу — зацепило.
— Ну тогда пеняй только на себя. Пошли мыться и трахаться.
В парилке никого не было. Все мужчины попарившись уже плавали в бассейне. Клеопатра сбросила с себя расшитый золотом хитон и осталась в первозданном костюме нашей праматери Евы. Фигура, как для тысячелетней соблазнительницы, у неё была потрясающая- ни одной унции лишнего жира, особенно хорошо сохранилась грушевидной формы грудь. У меня грудь, то же была неплоха, но у неё лучше — и больше, и намного симпатичнее. Всё и везде у неё на теле было тщательно выбрито. Нигде не было видно ни одного волоска и лишь от влагалища к лобку шла тоненькая полоска волос. Но зато всё её тело было изукрашено цветными татуировками. Основными мотивами там были змеи и жуки-скарабеи — символы царской власти. Пахло от неё ладаном и какими-то кулинарными специями, что-то типа гвоздики и кардамона, чувствовался и аромат розы. Шикарная фэмина, хотя и небольшого роста. Я невольно потянулась рукой к её розе.
— Ээээ… подружка, да ты уже потекла, но извини — не сегодня. — отшатнулась от меня Клеопатра. — Сегодня только традиционный секс с нашими мальчиками. Попробуешь — мало не покажется. Отпердолят до самой глубины мозга кости.
Мы попарились в уютной, обшитой липовыми досками парилке и прыгнули в бассейн, где я попала в руки к двум молодым красавцам, которые облапив меня стали целовать во все места. Кто-то из них прошелся по моей выбритой киске, и нащупав волшебную кнопочку-клитер, стал её активно обрабатывать со всех сторон, подбираясь всё ближе и ближе к влагалищу. Было похоже , что он на что-то намекал. Уж больно он был старательный, у меня даже непроизвольно мелькнула мысль: «А не усыновить ли мне его?» Ложишься спать — он тебе клитор лижет, спишь, а он лижет, проснулась, а он тут, как тут — снова его лижет. Красота право слово. Живи
