Три Тараса Главы 8-10

отсюда! Никаких ребятенков я не знаю. А если вы утверждаете, что это  моя дочь вам его подкинула, то я готов подать в суд на вашего внука за изнасилование и растление несовершеннолетней».
                 И побрели старики домой обратно вместе с  младенцем. Добрые люди помогли насчет молока и прочих всяких необходимых для ребенка вещей. А председатель сельсовета пообещал в срочном порядке определить мальца в какой-нибудь  приют для младенцев. А пока попросил деда с бабкой  «трошки погудувать» Так и появился у стариков малый Тараска.
                 Это они уже потом нарекли его так. И в церковь возили крестить, чтоб все по-людски было, да чтоб Господь не оставлял его милостью. А когда председатель приехал на своей машине, чтоб забрать Тараску в обещанный приют, тут уж старики сами его не отдали. «Не отдадим внучонка в люди! – заявили. – Пущай дома растет. Выгудуем не хуже других. А там, гляди, и батько с матерью объявятся!»
                 Гудували справно. Родычи и соседи помогали, кто чем. Как полагается, возили на колясочке в больницу на прививки и прочие процедуры.  Потом Василь Галушко телевизор притащил. Совсем гарно стало. Пришло время в школу обряжать, а Тараска захворал шибко. Да и  не готовы старики были к тому, чтоб в школу отправлять: ни книжек, ни одежки ладной. Так всю зиму хлопец и просидел в хате. А весной подрядился на майдане гроши зароблять. Ну, и  так наробыв, что чуть не пропал вовсе.  От испугались тогда старики!  У старого Тараса чуть ноги не отнялись от навалившего горя. Все слезы наперед  на сто лет выплакали. Потом какой-то мужик приехал, показал фотографию, на которой Тараска  сидит среди вороха игрушек и смеется. Видно, что не нарочно смеется, а по-настоящему. Стало быть, и вправду, что неплохо ему там, у чужих людей. Ну, мужик успокоил деда и  сказал, что  находится Тараска  в Донецке. А не везут хлопца потому, что разыскивали  его мать, а когда нашли, то предложили ей, чтоб она забрала сына. Да только эта непутевая мать и слушать ничего не стала про сына. «Нет, - сказала, - у меня никакого сына! И не было никогда!» Вот курва, а!  Прости, Господи! Нет у нее сына! А этот малец, кто тогда?  Мало, что  покинула беспомощного, так и теперь признать не желает! А  по телевизору такие речи розмовляет, ровно, медом поливает! Благодетельницу всенародную из себя строит, стерва проклятая! А люди дурни: слушают и верят! Еще голосуют за нее. Тьфу! Срам один! Не иначе, свет перевернулся!
                 Вот так и размышлял дед Тарас поутру, грея на солнце старые свои кости. И сидел бы так, может быть, до обеда, кабы не бабка Ганна.
              -Ось, подывыться, добри люди, як вин гарно устроился! – воскликнула она, уставши ждать, когда же старый Голова обратит очи ее хлопотам?
              -Який Серко ледащий, такий и хозяин, - не унималась старуха. – Сонце по-над трубою, а вин и байдуже! В лавку не сходил, в закутку не справился, хлопцу чоботы не починил, та ще, мабудь, устал с хлопот!
              -От, сатана, причепилась! – пробурчал дед. – Застрекотала, саранча цикавая!
               Упершись руками в завалинку и широко расставив ноги, дед энергично принялся раскачиваться взад-вперед, чтобы с разгону подняться. С третьего или четвертого размаху, наконец, перенес всю свою тяжесть на корявые ноги и застыл в позе, напоминающей вопросительный знак. Передохнув минутку, выпрямился и поковылял в хату чинить внуку чоботы.