Ларс

Москва, декабрь 2017 г. – 16 янв. 2018 г.

1.

Серая машина с начищенным кузовом, отливающая в свете ночных фонарей красноватым металлическим блеском, неторопливо свернула с заснеженной притихшей магистрали, уходя дальше вглубь квартала. До рассвета оставалось еще больше двух часов, зимний спящий город встречал путников пустынными улицами и удивленным светом фонарей, выхватывающих из черноты декабрьского предрассветного часа одинокие машины. На заднем сиденье, прислонившись к мягкой игрушке, дремала девочка, уткнувшись в белого медведя бледным личиком. Рядом с ней спала женщина, неестественно ровно сидя на упругом диване.
– Пап, а мы скоро приедем? – прошептала сквозь сон девочка.
– Уже подъезжаем, Дашуль, – тихо ответил водитель, бросив взгляд в зеркало заднего вида, повернутое так, чтобы ему было лучше видно спящую дочь.
– Правда? – девочка встрепенулась и стала тереть заспанные глаза.
– Правда, посмотри, скоро уже наша улица, – водитель махнул рукой налево, машина остановилась у перекрестка, ожидая, когда сработает медленный ночной светофор. Перед ними прогромыхал оранжевый мусоровоз, а за ним две машины такси, идущие, почему-то, вместе, почти бампер в бампер. – Я думаю, что он спит.
– Нет! – горячо воскликнула девочка. – Он не может спать, я же ему сказала, когда мы приедем.
– А? Что? – встрепенулась женщина. – А, подъезжаем. Даша, одевайся.
– Я готова, мама, – девочка натянула толстую зеленую шапку на непослушные темно-каштановые кудри, все же выбившиеся из-под шапки, свесясь непослушными локонами на лбу, легко щекоча носик.
– Дай, я поправлю, – женщина потянулась к дочери и ловко заправила кудри под шапку. – Смотри, вот так лучше.
– Нет, мне нравилось до этого, – огрызнулась девочка и отвернулась к окну, всматриваясь, как машина приближается к их дому.
– Даша, это что такое? – удивилась женщина, нахмуря идеальную линию черных бровей. – Это все твое воспитание.
– Свет, оставь ее в покое. Она устала, – ответил водитель, поворачивая во двор.
– А я не устала, значит? – возмутилась женщина, надевая меховую шапку на ровно уложенные прямые черные волосы. У нее был идеальный, будто бы очерченный рукой художника тонкий нос, капризные губы были слегка полураскрыты, не то в усмешке, не то в легком флирте, черные глаза сверкнули на дочь, но она нежно поправила на ней шарф, красиво укладывая выбившиеся волосы под куртку.
– Но ма, нам только добежать, – негромко возмутилась девочка, но не стала сопротивляться.
– Не хочу! – воскликнула девочка, повернув к матери встревоженное лицо. Она была очень на нее похожа, такие же ровные тонкие черты лица, красивый капризный рот на бледном лице, но сильно выделялся длинный тонкий нос, доставшийся явно от отца. Она стала его усиленно чесать, водитель, машинально, принялся делать то же самое.
Машина зарулила на парковку возле дома, Даша в нетерпении сжимала ручку двери, проверяя то и дело замок, но дверь была закрыта. Водитель профессионально встал на свободное место, слегка запорошенное свежим утренним снегом, и открыл замок. Даша тут же выскочила из машины, с недоумением смотря на родителей.
– Ну, идемте же! – нетерпеливо воскликнула она.
– Разбаловал ты ее, Дима, – недовольно проговорила Света и вышла, расправляя на себе короткую шубу,  не скрывающую длинные черные сапоги на высоком каблуке и черные брюки.
– Брр, как холодно.
– Дашуль, возьми пока гостинцы от тети Наташи, – сказал отец, вытаскивая из багажника несколько объемных пакетов, маленький он отдал довольной дочери. Даша подскочила к нему и схватила пакет, второй рукой она потянула его к дому.
– Все идем, идем.
Они вместе вошли в подъезд высокой башни, за столом мирно дремал консьерж, любитель посидеть с друзьями до утра. Даша показала на него пальцем и засмеялась.
– Не буди, он на посту, – улыбнулся отец, положив ему вчерашнюю газету, которую он прихватил из машины.
Лифт скоро доставил их до девятого этажа. Даша с шумом бросилась из него, громыхая ботинками по выложенному мозаикой полу из светло-бежевого и коричневого кафеля. Отец подошел следом и открыл дверь. В темноте пустой квартиры, блестя ворвавшимися из коридора лучами света, горели два внимательных больших глаза.
– Ларсик! – воскликнула Даша и вбежала в квартиру, падая на колени возле большого британца, стойко переносящего удушье от ее искренних объятий.
– Даша, почему ты обувь не сняла? – возмутилась мама, бережно вешая свою шубу на вешалку. – Давай, раздевайся. Еще успеете наобниматься.
– Сейчас, мама! – Даша быстро взглянула на нее, блестя счастливыми глазами, и вновь стала душить кота. – Ларсик, ты ждал нас! Я же говорила, пап! Я была права, права!
– Да, ты была права, – отец забрал у нее толстую шапку с головы и подмигнул коту. – Ларс, привет.
Кот ответил радостным мяуканьем, по-собачьи виляя хвостом. Даша, наконец, отпустила его и быстро разделась, отдав одежду отцу.
– Даш, иди, помой руки, – сказал отец, вешая ее вещи на вешалку. – Кушать будешь?
– Немного, – крикнула Даша из ванной. Возле нее уже хвостиком ходил кот. – Ларсик, а ты не голодный?
Кот весело замяукал, обтираясь о ее ноги. Они вместе побежали на кухню, где ее схватила мама и стянула с нее яркий желтый свитер с красными и синими полосками, вырисовывавшими затейливый орнамент.
– Омлет будешь? – спросил отец, входя на кухню. Он уже снял свой свитер и оставался в светло-бежевой рубашке. Он надел фартук и подошел к холодильнику.
– Я пойду спать, – сказала мама, расстегивая длинную кофту. – Как можно есть в такую рань?
– Можем! – ответила ей Даша, глядя влюбленным взглядом на кота, внимание которого уже было полностью отдано холодильнику и хозяину, повелителю холодильника.
– Дим, проконтролируй, чтобы она поспала. Ей завтра в школу, – сказала Света и ушла в комнату. Вскоре она появилась в длинном халате и скрылась в ванной.
– Хочешь дать Ларсику колбаски? – Дима протянул дочери кусок вареной колбасы, которую он нарезал кубиками для омлета.
Даша подбежала к нему и стала заигрывать с котом, маня его куском колбасы. Кот вставал на задние лапы и пытался выбить заветное лакомство из ее рук. Игра нравилась и ему, и ей. Даша шумно смеялась, но скоро отдала колбасу коту.
– Заслужил, – похвалил его отец, ставя сковородку на плиту.
– А можно я? – Даша подбежала к вешалке на стене и надела яркий оранжевый фартук с мультяшными героями.
– Конечно, лук порежешь?
– Нет, давай лук ты, а я пожарю, а? – она игриво посмотрела на отца.
– Хорошо, сейчас порежу, – он достал из холодильника половинку небольшой луковицы и быстро нашинковал ее увесистым ножом.
Кот, съевший колбасу, делал вид, что мылся, поглядывая искоса на людей, не перепадет ли еще что-нибудь. Быстро сделав ритуал мытья, скорее для хозяев, сам он особо не пачкался, кот улегся около батареи, нагло распластавшись всем телом по полу.
– Ларсик наелся, – хихикнула Даша.
– Ну, еще бы, ты ему как на роту солдат еды насыпала. Вон, даже не справился, – Дима кивнул на полупустую миску у входа на кухню.
– Главное, чтобы не голодал! – Даша бросила лук в раскаленное масло, лук зашипел, и кухня наполнилась заманчивым запахом готовящейся еды.
Следом полетела колбаса, Даша аккуратно и методично перемешивала, еще не чувствуя той легкости опытного повара, но верно повторяя подсмотренные движения родитлей, пытаясь копировать отца в стремительности действия. Дима взбивал яйца с молоком, наблюдая за тем, как старается дочь.
Из ванной, на запах, вышла Света. От нее пахло мылом и свежестью. Она распустила волосы по плечам, превратившись в обыкновенную милую женщину, смывшую с себя бессмысленный дома пафос.
– Решила с нами поесть? – спросил Дима, подвигая к Даше миски с нарезанными помидорами и зеленью. – Даш, посоли слегка.
– Столько хватит? – Даша потрясла солонкой над сковородой.
Дима кивнул и насмешливо посмотрел на жену.
– Конечно, – ответила она ему не менее насмешливым взглядом. – Чтобы вам меньше досталось.
– Тут всем хватит! – звонко сказала Даша, выливая взбитые яйца в сковороду. Она убавила накал и закрыла крышкой.
Света встала из-за стола и принялась готовить бутерброды. Даша суетилась с чайником, вымеряя, сколько ложек кинуть в заварочный чайник, потом она разделила омлет на троих, отдав большие части маме и папе, и они сели есть. Дима тут же переложил часть своей порции Даше, сказав, что он будет бутерброды. Света положила  перед Дашей нарезанные яблоки и груши, не позволяя дочери даже возразить, усмиряя ее взглядом. Даша съела первая, и Света отдала ей часть омлета, сославшись, что уже наелась.
Родители еще пили чай, когда Даша уже убежала в свою комнату, кот быстро побежал за ней. Непродолжительная возня за стенкой вскоре прекратилась, и квартира наполнилась глухой тишиной.
– Уснули, – улыбнулся  Дима.
Света бесшумно встала и подошла к приоткрытой двери дочери. На кровати спала крепким сном Даша, укутавшись в одеяло, а рядом свернулся клубком кот, уткнувшись головой в ее плечо. Света подняла разбросанные на полу вещи, уложив их на стул, и выключила свет.
– Спят, – прошептала она, принимаясь за чай. – Хулиганка.
– Да ладно тебе, еще успеет барби стать.
– Это ты на меня намекаешь? – Света блеснула на него глазами.
– Не начинай.
– Я пошутила. Идем спать, – она встала и принялась укладывать посуду в посудомоечную машину.
– Мне надо поработать, – замялся он.
– Прекрати, – сказала она, бросив на него гневный взгляд. – Ты можешь хоть день провести с семьей?
– Ну, мы же три дня были вместе, – удивился он.
– Мы были у твоей сестры, – спокойным голосом сказала она. Закончив, Света подошла к нему и погладила его по темно-каштановым волосам, вглядываясь в темные, почти черные, карие глаза. – Ты же обещал Даше в парк с нами сходить, помнишь?
– Помню, – он погрустнел и задумался. – Хорошо, поспим пару часиков и пойдем. Ей же надо еще к школе подготовиться.
– Идем, – Света взяла его за руку и потянула в спальню.

2.

Свежий морозный ветер хлестал по разгоряченному лицу. Снежный настил, непривычно стойкий для этого времени, поблескивал озорными огоньками, веселил и так уже разгоряченный взгляд после стремительного марша на лыжах. Дима резко остановился, тяжело дыша ртом. Света с Дашей безнадежно отстали, только-только их фигурки появились при выезде из стены заснеженного леса, медленно приближавшиеся к нему. Он лихорадочно осмотрелся, чувствуя, как в детстве, странное ощущение полета и нестерпимого желания двигаться, чувствовал свою силу и легкость, несмотря на то, что отвыкшие мышцы уже просили пощады, настойчиво постанывая. Он буквально захлебывался от восторга, не желая впускать в голову ни единой мысли – только он, снег, снег и больше ничего. Впереди в беседках уже расположились уставшие лыжники, попивающие горячий чай или глинтвейн  из закусочной неподалеку.
– Ну, ты дал! – Света устало облокотилась об него, жарко дыша ему в лицо.
– Даш, ты как? – спросил Дима, глядя на запыхавшуюся дочь.
Даша помотала головой и продолжила шумно дышать, хватая ртом воздух.
– Не дыши ртом, простудишься, – сказала Света, не в силах сама дышать иначе.
– Ну что, может еще кружок? – спросил Дима, криво ухмыляясь.
– Если хочешь, то