Царевна плачет

Далеко за рекою всходило солнце, окутанное пеленой стелещегося тумана. Оно не было ослепительно ярким, как раскаленный горн в кузнице. Казалось, кто-то капнул ложечку малинового варенья в сливки и слегка размешал его, а затем опрокинул чашку со сладостями, и они медленно растеклись над зеленью лугов, становясь тоньше и прозрачней. Еще мгновение – и дымка тумана растаяла, красная ягода брызнула алым соком лучей по перистым облакам. Июньское солнце быстро взбирается все выше и выше, и вот оно уже одаривает теплом и лес, и луг, и маленькую деревеньку. Именно теплом, а не зноем. Благодать спускается с небес на изумрудную листву деревьев, на колосящиеся нивы, на леса, реки и озера. Под ласковыми лучами земля благоухает, разомлевшая, разнеженная, от нее поднимается пар, и воздух становится влажным, как в баньке.

На околице села, где грунтовая дорога серой лентой разделяет на две половины зелень садов и луг, детвора шумной стайкой играет в догонялки. Из одежды – только трусики, черные от травы и пыли мелькают пятки. Голоса резвящихся детей похожи на щебет птиц. Их бабушки с умилением слушают его, и каждая улавливает в этом многоголосье свой любимый голосок.

Вдруг с ясного неба на землю посыпались сверкающие хрусталем крупные капли. В народе про слепой дождь говорят: «Царевна плачет». А капли и в самом деле теплые и очень похожи на крупные слезы. Такой дождь пусть и внезапный, но тихий. Нет ни предшествующего ему ветра, срывающего листву с деревьев и кладущего наземь рожь, ни тяжелых свинцовых туч и раскатов грома.

Ребятня на мгновение замерла, а затем, сорвавшись с места и улюлюкая, помчалась под сень раскидистой липы, а вслед из ближних домов понеслось: «По лужам не бегать!» «Быстро домой!» «Ой, получишь у меня!..»

Но дети не слышат. Шум дождя заглушает голоса заботливых бабушек.

Дождь разошелся не на шутку и превратился в настоящий ливень. Сухим оставался лишь крошечный островок под липой, но капли все падали и падали, замешивая из пыли жирную теплую жижу.

«Царевна» успокоилась так же внезапно, как и расплакалась. Солнце, словно после умывания, засияло ослепительно ярко, и о дожде напоминали только ручьи. Минута-другая, и они затихли, оставив после себя множество больших и маленьких луж. Воздух наполнился свежестью, и краски стали выразительнее и чище.

Именно в это время на единственно сухой островок пролилась вода, скопившаяся в кроне и преодолевшая, наконец, толщу листвы. С радостным визгом босоногие «шпингалеты» покинули свое убежище и, восторженно шлепая по теплой грязи, высыпали на солнце. Податливая, продавливающаяся сквозь пальцы ног и разлетающаяся во все стороны грязь в одно мгновение забрызгала темно-серой глазурью с ног до головы мчавшуюся по домам детвору. Навстречу им уже спешили бабушки, неся по кружке парного молока, а над деревней повисло цветное коромысло радуги.