Морг

сказал он Олесе и обнял её.
 
  - Значит, война, - бледное лицо девушки сливалась с извёсткой стен.
 
  - Америка проявляет характер, - "чёрный" юмор Стаса Олесе совсем не понравился. Девушка села на диван, закинула ногу на ногу.
 
  Из комнаты для вскрытий раздался дьявольский голос:
 
  - ТЕМНЕЕ НЕ БУДЕТ НОЧЕЙ, ЯДОВИТЕЙ НЕ БУДЕТ ВОДЫ!
 
  Олеся ногами закрыла дверь, из которой утопленница продолжала гнусавить, леденя кровь узников морга.
 
  В это время Москва плавилась в адском огне, Питер задыхался от гари... Горели люди, животные, белела трава... Эвакуированных вывозили на самолётах в Сибирь и на Кавказ, МЧС оказывало помощь раненым, армия готовилась отражать новые удары и дать отпор захватчикам. Сотни тысяч россиян корчились в невыносимых муках: их кожа растекалась и капали на больничные простыни, кости обнажались, боль крошила зубы. Клиники и госпитали были переполнены, врачи падали от истощения сил. Кому кололи морфий, кому делали укол сильного наркотика, дабы унять эти крики, рвущие душу.
 
  - ОН ЖАЖДЕТ ПРАВДЫ! - продолжала мёртвая девочка.
 
  Олеся не выдержала и закричала:
 
  - Заткнись же, тварь! - Девушке словно стеклом царапали всё внутри. Несчастный день, всё живое гибнет и они с любовником скоро уйдут в мир иной, а тут эта мертвечина разговорилась - голос как у джинна.
 
  Стас успокоил девушку. Крым наверное тоже полыхает, хотя есть шанс, что туда не доползла змея войны. Пески не покроются кровью, воздух будет чист и приятен. Но центр России навсегда погрёб под собой множество несчастных, но и Штатам несдобровать. А может это не Америка, может это террористы? Они, Стас и Олеся, в ста километров от Владивостока, который подвергся атаке, значит есть шанс выжить.
 
  "Шанс есть всегда" - подумал Стас и направился в комнату для вскрытий, где как зверь выла утопленница.
 
  Фрагмент седьмой
 
  Самый длинный в истории человечества день. День, когда гнев богов пролился обильной кровью, страхом и отвращением ко всему, что питало этот мир.
 
  В морг постучались. Перед этим Стас закрыл помещение на щеколду, они с Олесей откатили мёртвое тело девочки, уже начинавшей дурно пахнуть, в холодильник. Налетела уйма комаров, ещё пахло серой и дымом. И тут этот стук, долгий и слишком нервозный.
 
  Стас напрягся, хотя минуты три назад он был по возможности раскрепощён. Пришлось открыть, но только на половину. Полузнакомое лицо, запах тяжёлого табака и кофе.
 
  Это был главрач, Иосиф Семёнович, великолепный образчик человека увлечённого своими собственными поступками. Хотя больница была районного масштаба, нехватки пациентов она не имела. Максимум дохода господин Вайцеман не имел, к своему вящему удовольствию. На таких хозяйственниках стояло всё наше государство, потрёпанное, но на удивление живучее. На зло врагу и всякому противному супостату.
 
  - Малолетку приготовил? - коряво промолвил главрач, хитро прищурившись. - Я тут вспомнил, ты мне тысячу должен с мая, я конечно не настаиваю, но сильно поиздержался, в кармане комар пищит.
 
  Стас дёрнул плечами. Иосифа Семёновича он откровенно недопонимал: какая тысяча, из какого года долг? Есть конечно версия, что Вайцеман переупотребил хирургического спирта. И какая нелёгкая принесла его в такое время?
 
  - Война на дворе, а вы деньги требуете, - с отвращением протянул Стас. - Зачем они вам?
 
  - Война? Да это пиротехника у китайцев бахнула! Ты чего-то путаешь, патологоанатом. Деньги зачем? А для чего их вообще выпускают? Чтобы наслаждаться жизнью, танцуя с девочками и попивая пивко. Ты любишь девочек, Стасик? - Вайцеман убрал Стаса в сторону и вошёл в помещение морга.
 
  Олеся вытирала тряпицей лицо и руки. Главрач как полководец выступил на середину комнаты, гордо задрал голову, кутаясь поглубже в просторный плащ. Он выглядел по-пацански вызывающе дерзко и растерявшаяся девушка замерла у столика с кувшином и тазиком.
 
  - Вы кто будете, гражданочка? - голосом жестокого судьи провозгласил Иосиф Семёнович.
 
  - Я подруга Стаса. А вы главврач?
 
  - Я самый. Я что, ждали?
 
  - Немного. Там война, да? - Олеся слегка захныкала. Самый длинный день измотал все нервы.
 
  Главврач поубавил пару, как-то осунулся, постарел года на три.
 
  - Слушал радио, говорят: азиатский диктатор рассылает по небесной почте "подарочки". А я ведь говорил на собрании профсоюза, что нельзя жалеть раненного льва - он разорвёт вас на части. Зачем мы торгуем оружием с изгоями, против которых выступает весь мир? Америка - самая здравая бабёнка: ласкается с тем, кто не угрожает ей самой. А мы прыгаем в постель к любому, раздвигаем ноги, получаем свою порцию удовольствия, а потом за это удовольствие платим слишком горькую цену. Вы со мной согласны, барышня?
 
  Олеся подошла к этому мужчине в зелёном плаще и взяла его за руки кончиками пальцев. Её голубой маникюр очень понравился Вайцману: такой же был у его дочери.
 
  - Я не очень опытная в сексе, - тихо и на ушко произнесла девушка.
 
  Вайцман ехидно ухмыльнулся:
 
  - А я ведь видел, дорогая моя, как вы с Стасом там, у распределительного щита...
 
  Олеся погладила его шершавые пальцы, подмигнула без улыбки.
 
  - Вы зачем пришли?
 
  - Дело у меня есть. Стас, не стой там, иди сюда. Вот как: в кабинете у меня женщина умалишённая бьётся в конвульсиях, а укол я один сделать не могу: держать её надо. Она хрипит и всё Сатану вспоминает, говорит, бесы на волю вышли, земля отдана им на заклание и никому не спастись. А я слушал, слушал, да и поспешил к вам: надо бы её успокоить. А может её совсем умертвить, а?
 
  Стас выругался как последний такелажник.
 
  - Вы в своём уме, Иосиф Семёнович! - закричал Стас. - Она же не бес, а живой человек!
 
  - А ей про бесов можно? - не менее напористее высказался главврач. - Это она мне, православному христианину... Милочка, вы пойдёте со мной? Не бойтесь, на улице ни души: всех вывезли вояки, и лишь я спрятался за сейфом. Сижу, дрожу как кленовый лист, а эта бешеная забегает, вопит как юродивая: прощай, человечество, Князь Тьмы взял тебя на поруку! И это мне, правос...
 
  - Успокойтесь, доктор! - Олеся взяла Иосифа Семёновича под руку. - Пойдёмте, мальчики, на встречу приключениям. - Девушка как-то по-недоброму захохотала во весь голос. - Мы прём голодною толпой, долой Добро, и Тьму долой!
 
  Они вышли из морга. Туман рассеялся, появились тёмные облака. Стас взял с собой сумку с инструментарием, лекарством и деньгами. Не забыл он и проеду и воду. Его грызло предчувствие, что обратно на место работы он не скоро попадёт. А что сейчас делать в этом морге? Прошла эвакуация, а значит потенциальных клиентов не будет. А что будет с теми мертвецами, которыми забиты холодильники? С той девочкой-утопленницей? Скоро исчезнет электроэнергия, встанет генератор, и тогда...
 
  Фрагмент восьмой
 
  На бетонной площадке для служебного транспорта больницы валялись тюки наполовину высунувшейся одежды, посуды и детских игрушек. Здесь когда-то толпились неугомонные люди, дрались, ругались и сыпали матом. Обыкновенный человеческий Вавилон нашего времени...
 
  Стас и Олеся шли рука об руку; Иосиф Вайцман плёлся сзади - его развезло от спирта патологоанатомского спирта. Главрач не чем не брезговал: однажды он употребил три гамбургера в то время, как Стас препарировал трупы, и кстати - делал лоботомию старичка с сухой как песок кожей...
 
  Кое-где валялись рваные денежные банкноты, виделись издалека у кустиков экскременты. Олеся несколько раз едва не рвало: спазмы желудочного сока будоражило её в 35 шагах в двери в гистологическое отделение.
 
  - Страшно то как, прямо жуть!... - протянула девушка. Её тело выражало обыкновенную панику перед угрожающими вызовами окружающей среды.
 
  - Милочка, не будьте такой впечатлительной, - в свою очередь протяжно произнёс главврач. Споткнувшись, он упал и разбил нижнюю губу. Тёмная кровь как сгусток ужаса всколыхнул Олесю - она вырвала пережёванный хлеб, сдобренный водой и спиртом. Издёрганный организм отказывался сбалансированно работать.
 
  Иосиф поднялся на колени и опять упал. Его дёргала в стороны - он чем-то очень существенно отравился.
 
  - Вы идите, идите, а я покась отдохну, умаялся. Люсинька ждёт вас, она уже готова для вашего укола, я её наполовину успокоил, теперь ваша очередь заняться ею... Ох, и вредная она, сука!... И жалко мне её, и убил бы. Да, Стасик, она всё про тебя и тебя судачит... ну ты сам услышишь. А вы, Олеся, не будьте настолько впечатлительны, мир - не детский сад...
 
  Дверь в гистологию болталась на одной петле.
 
  - Он ключи тебе дал? - спросил у Олеси взмокший Стас.
 
  - Они у меня, - ответила та и они вошли. Прошли коридором первый этаж.
 
  Ух, с ветром одного из кабинетов выпорхнули двое мальчик 6-7 лет. Как молоденькие оленята, подумала девушка. Поднялись на второй этаж. Пахло свежими бинтами и касторкой.
 
  Когда они проходили кабинет старшей медсестры, скелет, стоящий в углу у папоротника, кляцнул челюстью. Олеся вытерла руки об юбку, вытерла вспотевший лоб.
 
  На кабинете главврача значилось следующее:
 
  "Если ты знаешь чем кончится твоя жизнь - иди в следующую дверь и ты выйдешь в пропасть. Там ты познаешь, что всё наперёд знать нечеловечно".
 
  - Странный юмор у этого иудейского докторишки", - тихо, для себя сказал Стас.
 
  Они открыли дверь с двух оборотов. Включили свет.
 
  - Добро пожаловать в ад, червячки! - женский голос старой сифилитички был как наждачная бумага. Кудрявая взлохмаченная голова, шея блестит, грудь вывалена наполовину, руки в муке или пудре, ногти сломаны.
 
  - Ну что, наш дорогой Стасик, я рада видеть тебя. Как и те, кого ты мучил, над кем измывался в секретном НИИ. Ты не забыл, как ломал кости у детей, как лил кипяток на головы женщинам, как насиловал самых слабых? Ты думал, я сгинула на всю вечность, а я здесь! Где ты подцепил эту шалаву, пёс шелудивый?!
 
  Стас сел на корточки и потряс головой.
 
  - Ты Љ196? Но мы же тебя...
 
  - Да, вы насиловали меня шестером трое суток. Ты порвали меня всю, словно я была резиновой. Какие же сволочи! Вы подключали к моим пяткам ток, тушили окурки об грудь, а ведь я была первой красавицей, когда выпускалась из школы. Поймали меня на танцах, охмурили как первую лохушку, запудрили мозги девичьи... Я ведь тогда впервые видела "Мерседес-бенц", впервые была в ресторане. Какие же вы твари!
 
  Стас привстал, сел вместе с Олесей на длинное кресло.
 
  - О чём говорит эта женщина? - спросила Олеся.
 
  - Я не мог тебе всего сказать... - промямлил Стас и заплакал нервным взрывом. - Будьте прокляты вы все! Будь проклят день когда я увидел весь этот чудовищный мир, всех вас, которых мне нравиться мучить и убивать. Да, да, Олеся, я мучитель, да ещё со стажем. Пусть все валят за кордон, если мы, мучители, не даём вам спокойно жить, валите туда, где всё тихо и благополучно. Вам не место в нашей Russia!
 
  Безумная Люся метнула в них чернильницу. Лицо Стала стало красным, и Олесе досталось по полной программе: у неё было заляпано всё лицо.
 
  - Будь проклят, вонючий педофил! - ещё громче кричала безумная. - У меня ведь ребёнок был под сердцем, и сама я ещё ребёнком была. А вы ломали пальцы стульями, били по груди и по