таблеток, полупьяно брёл на улицу под внимательным и заботливым присмотром лечебной команды.
Команда в самом начале была совсем небольшая - наш доктор Игорь Иванович, я, психолог Наташа, добрая сестра-хозяйка Марина (которая всё-таки согласилась работать у нас) и завхоз Андрей Альбертович (к которому, как и ко всем впоследствии, прилипла короткая кличка. Ему на многие годы выпало носить звучное и красивое имя Альбертыч.)
Задорно улюлюкая, иногда держа новичка под руки чтобы, не дай Бог, не упал от слабости, команда выводила голого "детокса" во двор со стороны огорода. На небольшой деревянный помостик для обливания ледяной водой. Количество вёдер было равно количеству присутствующих. За исключением "крещаемого" - сам он на себя воду не лил.
Далее всё зависело от силы воли и состояния мозгов пациента. Участники процесса по очереди один за другим выливали из вёдер холодную водичку на тельце "детокса". Не с размаху, а осторожно, плавно. со знанием дела и с уважением к страдальцу.
Все ясно понимали. что ни о каком издевательстве и речи быть не может. И все процедуры неизбежно и очень скоро пойдут на пользу пациенту. Хоть сам он этого ещё совершенно не понимает. А поймёт лишь недельки через две.
"Детоксы" при обливании бывают разные. Сколько людей - столько и темпераментов. Одни визжат, как поросята перед тем, как их зарежут. Другие непонимающе трясутся от холода, но молчат. Третьи матерятся, мотают головой и кричат нам в ответ: - Что вы делаете, садисты, фашисты? Ну и тому подобное.
Но в итоге "крещение" заканчивалось, "больной" шёл в дом уже почти бодрой походкой. Или даже бежал вприпрыжку. Качало его уже значительно меньше, а голова его работала уже значительно лучше.
Там он одевался, разрешалось даже укутаться в одеяло. Согревался, разомлевал от тепла и покоя. Потом его полагалось вкусно накормить. И лишь после этого с ним уже можно было начинать разговаривать. Спать до отбоя не разрешалось никому.
Ну о других, веселящих нашу центровую жизнь и ободряющих пациента традициях расскажу ещё подробно и много всякого интересного, смешного и очень оздоровительного. Ну, а сейчас вернёмся к самому первенцу. К нашему "Санычу"...
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Итак. Саныч побрит наголо. Обливание ледяной водой прошёл с честью. И успел пообедать. Иваныч вкратце познакомил лечебную команду с историей болезни парня. Спортсмен, весельчак, заводила и душа компаний. Где то познакомился с отравой. И надо помочь ему выкарабкаться.
Врачи в наркологической больнице в городе своё дело сделали, как могли. Теперь предстоит длительная реабилитация. Полная смена образа жизни. Перепрошивка мозгов и поступков. Задача невероятно сложная. Гарантий никаких. Но надежда всё-таки есть. Надежда на желание Саныча помогать лечебной команде вместе изучать проявления болезни. И учиться жить по новому.
Маленькое отступление. В середине 90-х годов нашествие наркомании только расцветало. Набирало обороты. Центров реабилитации было совсем мало.
Да и сами "торчки" не особо то боялись своей болезни. Верили, что сами смогут бросить наркотик, надеясь на силу воли, на свой ум, на свой метод, на свою хитрость.
Но болезнь оказывалась всегда хитрей, умней и сильней. Она ломала судьбы людей, как спички. Наркоманы постепенно становились преступниками. Воровали ради дозы, грабили. Итог болезни всегда был предсказуем. Тюрьма, больница, смерть. Болезнь всегда побеждала.
Мало, крайне в то время было честных врачей, которые уже тогда смогли поверить в реабилитацию зависимых людей. В основном процветали дельцы, которые обещали исцеление через различные кодировки, неприкрыто наживаясь на страшной смертельной беде попавших в ловушку ребят.
Доктор психотерапевт Игорь Иванович К. как раз из тех, кто один из самых первых наркологов Сибири искренне поверил, что без длительной реабилитации пациента воздержание от алкоголя и наркотиков всегда будет недолгим. Медикаментозное лечение только на время облегчит страдание человека, немного почистит тело, частично снизит дозу, но никак не изменит его психику.
Вот тогда то он и решил вплотную заняться проблемой комплексно. Сначала медицинская детоксикация в наркологической клинике - от трёх дней до недели. Капельницы, уколы, таблетки, снотворные, терапевтический сон.
А затем, при твёрдом желании пациента и его родственников, длительная социальная реабилитация при воздержании от любых лекарств в кругу таких же, попавших в беду людей, но воздерживающихся от употребления не поодиночке. А вместе в центре со специальным психологическим микроклиматом. Где главной ценностью является правдивое, искреннее общение в группе, постоянная работа с помогающими психологами, активный спорт на воздухе, обливание, пробежки по утрам, здоровый распорядок дня, правильное питание по часам. Много занятий по изучению самой болезни с профессиональными книгами по наркологии, лекции консультантов. И многое другое, что может принести реально ощутимую максимальную пользу не только телу, но , прежде всего, пораженной недугом психике.
Употребление алкоголя и наркоты начинается с желания один разок попробовать. Побывать в сказке. Похоже на новую игру. Потом, очень быстро, эта игра нравится всё больше и больше. Затем переходит в жёсткую привычку.
А потом она забирает всего человека, его характер и душу. Превращая его жизнь и жизнь его близких в кошмар непрекращающегося страдания. Высасывая, как червь из человека всё хорошее, что было в его душе. И не успокоится. пока не заберёт и саму жизнь. И всё это происходит очень-очень быстро. У наркоманов всё гораздо быстрей и страшней, чем у алкоголиков. Но ранняя могила ждёт и того и другого.
Я сидел у кровати Саныча и мы разговаривали. Мы понимали друг друга почти с полуслова. Я, бросивший пить тридцатипятилетний алкоголик, и он совсем молодой парнишка-наркоман. Нам нечего было делить. Мы знали о похожести наших болезней многое. Разницы в возрасте будто не существовало.
В глазах парня я видел боль, стыд, страх и серьёзность. А что он видел в моих глазах и почему он поверил мне? Это нужно спрашивать у него самого. Мы долго могли рассказывать друг другу о том, о чём бы не признались никому другому. Даже любимой женщине. Даже самому близкому другу. Даже матери. Даже самому себе.
Мы очень хотели выжить и выздороветь. Научиться жить без дряни. Мы верили другу другу. Это был наш первый честный разговор в центре. Это был самый первый мощный удар по нашему одиночеству, безвыходности и обречённости. А значит и по болезни в целом. Я знал, что сегодня ночью Саныч не сможет заснуть. Никаких таблеток и снотворных. Но бессонница будет мучить не всегда. И теперь он не одинок. Завтра будет новый трезвый день. И с нами будет наша надежда - лечебная команда во главе с доктором К. А это сила. которой можно довериться.
Реабилитация началась...
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
Ночь прошла. Знаю, Саныч не спал. О чём ему думалось до утра - не так уж и важно. Захочет - сам расскажет. Новый день. Февраль. За окном зимняя темень и мороз. В доме тепло, Альбертыч следил за печкой. Семь утра.
- Ну что, пассажир, как тебе гостиница? - с ироничной усмешкой спрашиваю я, хотя сам ни черта не выспался. Всё прислушивался, как там первый пациент Саныч.
- Терпимо. - Вяло и не очень то убедительно отзывается наш постоялец. И присаживается в трусах на край кровати.
- По распорядку у нас с тобой сейчас скачки по пересечённой местности. - Говорю я и жду реакцию пациента.
- Пробежка, что ли? Прям как в спортивном лагере на сборах. - В ответ ухмыляется Саныч и начинает одеваться. Вижу, ему всё не в радость. Даже одевание даётся с трудом. Это нормально, после бега и обливашек пройдёт.
Выползаем на улицу, двор за ночь замело, значит перед завтраком и уборкой в доме покидаем снежок. А сейчас потуже шапку на уши и руки в варежки, чтобы ничего не отморозить на бегу. Я думаю, пару-тройку километров на ноги намотать для начала хватит.
Вышли за ворота. Сначала шагом, затем быстрым шагом, перешли на бег. Саныч обгоняет меня. Всё-таки он пацан на десятку помоложе и спортсмен, хоть и после детокса. А вот я задыхаюсь уже. Печёнка проклятая загибается. Или селезёнка полумёртвая.
Но перед пациентом как то неудобно раскисать и я всё-таки плетусь сзади бегом, не позволяя себе переходить на шаг.
- Саныч, ты это...Не гони так... Притормози слегка. Иначе холодный трупик нести назад тебе придётся. - Прошу я с иронией. Но боль в животе усиливается и всё-таки приходится задыхаясь переходить на шаг.
Разворачиваемся, бежим назад. Местные селяне с хмурым удивлением смотрят на нас. Они то на работу топают. А мы поутру в спортивных куртках по селу носимся, как две бездомные собаки. "Ничего. Привыкнут." - приходит мысль.
Уже виднеются знакомые ворота. Сейчас добежать. Скинуть потную одежду и голышом в огород на пару "зелёных таблеток". Так мы назвали зелёные эмалированные вёдра с ледяной водой для обливания. Тут главное делать всё быстро. На улице февральский мороз за тридцать. Мокрые ноги могут намертво прилипнуть к земле. Или пластиковый тапок обрастёт льдом и хрен его потом вырвешь без кипятка.
Но всё обошлось. Мгновенно вылетели вдвоём в огород, встали на помост. Шварк! Первое ведро на голову. Обжигает! Шварк! Второе! Лёгкий шок и пар валит от нас столбом. Полотенце на шею. Даже обтираться некогда. В доме оботрёмся. Теперь в тепло.
А в доме! Тепло, хорошо, пахнет овсянкой. Добрая наша Мариночка подсуетилась. Кашку уже варит, Альбертыч хлюпает чай. Команда в сборе. Смотрят на нас, как на инопланетян, и лыбятся по все свои тридцать два. Они то не бегали по морозу. Правда Альбертыч обливался чуть раньше нас. Ему это никто не отменял.
Так началось наше первое центровое утречко с первым пациентиком.
Пока мы заправляли кровати и убирались в доме, я подметал, а Саныч мыл полы, завтрак был уж совсем готов. Покидали во дворе нападавший за ночь снег и снова в дом. И перед завтраком есть великая расслабуха в виде перекура. Мы втроем с Альбертычем и Санычем сидим в сенках и законно пускаем сизый дым. После этого не спеша рассаживаемся за столом.
К концу завтрака подъехал из города директор центра Иваныч, привёз продукты, кучу книг, тетради, психолога Наташу и новое сообщение, что дня через три будет пополнение "детоксов".
- Вот Саныч. - Довольно улыбаясь вещает шеф. - Ты тут самый первый из могикан. А скоро приедут второй, третий и так до бесконечности. Будешь их учить трезвой жизни.
Маринка улыбается, как умеет только она, своей щедрой искренней улыбкой. Это женщина приятной полноты, низенькая, но шустрая. Лет под тридцать пять, как и мне. С круглым добрым и румяным лицом. Ну натурально напоминающая рисунки русских матрёшек. Глаза сияют простотой и доброжелательством. Повезло же нам с Мариной.
Мы уминаем кашу, которая после утренних процедур кажется особенно вкуснячей. Саныч жуёт и смотрит в тарелку, я смотрю на Саныча.
Мне нравится характер этого парня. Ни разу не ныл. Хотя рано говорить, но кажется из него выйдет толк. А когда-нибудь и он снова научится улыбаться и шутить. А сейчас пока ему тяжелее всех. И это пройдёт.
Мне уже нравится здесь работать. Что то ещё будет
