Султан Египта. Благодетель.

                                                Глава  1
                                                Любовь

           Вызвал меня сегодня к себе хозяин. Нежданно-негаданно.
           -  Десять лет назад купил я мальчика на рынке, - начал издалека. –
Битого, голодного, злого, как волчонок. Кормил. К службе приучил. Все
хозяйство потом доверил. Так, Саид?
          - Так, - отвечаю.
          - Был ты боек и сноровист. Дело на лету схватывал. Хвалил я тебя.
Ты сыт, одет, обут. Совсем на раба не похож. Так?
         - Так, - отвечаю.
         - Доверял тебе, как себе самому. Так?
         - Так, - отвечаю.
         - Теперь слушай внимательно и не лги, - тяжело ему разговор
дается. -  Дочь моя, Алия, на тебя глаз положила. Так?
         - Так, - отвечаю.
         - Сбежать из дома с тобой решила. Так?
        - Так, - отвечаю.
        С кулаками кинулся. Да только руки дрожат. В полуметре застыл.
В глазах ярость вместе с ужасом и отчаянием.
         - Как ты понять не мог? Ей пятнадцать всего. Внутри все горит.
Вот в тебя и уперлась. Совсем с ума сошла.
         Молчу.
         - Скажи хоть, что сам об этом думаешь, - просит.
         - Дочь твоя, хозяин, честная и открытая, как солнце, небо, ветер,
горный ручей. Лгать и лицемерить еще не научилась, - говорю. – Любовь ее ко
мне чистая, истинная. Не мог ей не ответить. И люблю, хоть жизни лиши.
          Хозяин обмяк и ссутулился. Погас огонь в глазах.
         - Как жить собирались? – спрашивает.
         - В степь ушли бы. К моей родне, что от ордынского набега осталась. –
не скрываю я. – Там воля, простор. Весной так мак цветет, - от счастья умереть
можно. Овец разводили бы. Много овец. Кочевали бы. Весело. Никому ее
в обиду не дам. Жили бы счастливо большой семьей. Тебя бы в гости позвали.
А деньги за коней, которых увести собирались вернули бы и скоро.
          - Хорошо говоришь, Саид, - отвечает хозяин с теплотой в голосе. –
И человек хороший, - тут в ладоши хлопнул, слуги тут как тут. – В колодки его.
В яму. Не серчай. Не могу дочери своеволия простить. А тебе, что ее выше меня
поставил. Что любовь к ней сильнее благодарности ко мне оказалась. Жаль
мне тебя, ее да и себя тоже. Посидишь неделю не хлебе и воде, потом на рынок.
Немалую за тебя цену назначу. Гордись.
          Потянулись дни вынужденного безделья. Новая жизнь на пороге.
          Ох, Алия! Жаркой была твоя душа и тело жарким. Говорила, что пять
лет только обо мне и думала. Ради того, что было, ничего не страшно. А ради
того, что будет?
         Теперь вряд ли что будет, но не жаль. Сколько сил давала она. Вернула
радость жизни и чувство свободы.
          Впрочем, это чувство всегда было со мной.  Даже когда разъезд
ордынцев разорил наше семейное стойбище. Отец с работниками погибли.
Я угодил в полон.  Но мать с младшими детьми должна была спастись.
Где они теперь? Узнать бы. Увидеть.
          Меня продали на рынке богатому человеку. Хозяин. Он знал, кого берет.
Деловитый, хваткий. Хозяйство большое, а я умел считать. Писать не умел.
Научил грамоте. Из простого слуги я стал управляющим по хозяйству в доме.
          Он никогда не подчеркивал моего рабского положения, за что спасибо.
Своим отношением почти привязал меня к себе.
           Но Алия напомнила, кто я. Ее любовь, словно, пробудила ото сна.
           Теперь, в яме и колодках, чувство свободы было сильно, как никогда.  
          На шестой день отец разрешил ей проститься со мной.  Она пришла
с утешением, а утешать пришлось мне.
          - Как я люблю тебя! – плакала она. – Прости за то, что случилось.
          - Не жалей, - говорил я. – Все было чудесно.  Будь счастлива и не
бойся любить. Ничего не бойся. Глубоко в душе, ты всегда будешь со мной,
как и я с тобой. Нас никому не разлучить. Все еще будет.
          - Милый мой, - она вытерла слезы и взмахнула на прощание рукой.
Как хотелось, чтобы она была счастлива.
 
                                                   Глава 2
                                                    Рынок

          Багдад. Самый большой невольничий рынок. Здесь узнаешь цену
своей  жизни.  Реальную. В монетах.
         Хозяин назначил высокую цену.  Миновало пять базарных дней.
покупателя все нет. Распорядитель предлагает  снизить цену, но хозяин
стоит на своем. Справедливый. Меня кормят за его счет. Может требовать
сколько угодно.
         Немало бесправных прошло мимо меня. Поломанных жизнью. Но
есть стойкие. С решимостью и верой. Это обнадеживает и успокаивает
одновременно. Значит, я не один с верой в лучшее. А если и один, - все равно
не страшно. Алия. Ее юная любовь дает огромную силу и покой.
          Сегодня утром навестил хозяин.
         - Я понимаю тебя, - вздохнул он. – И понимаю ее. Но она моя дочь.
         - Я не держу зла, - успокоил я. – Пусть будет так.
         В тот же день покупатель нашелся. Заплатил в два раза больше указанной
цены.      Распорядитель так угождал, что стала видна его значимость.
Сама судьба.      



       
                                                     Глава 3
                                                     Купец
   
         Средний рост. Лет слегка за шестьдесят. Черные, вьющиеся, с сильной
проседью волосы. Борода с проседью. Не короткая и не длинная. Подчеркивает
значимость, но не осложняет жизнь.  Одет дорого и скромно одновременно.
На каждом пальце перстень. Взгляд. Проницательный, участливый и усталый.
Взгляд человека, которого невозможно чем-то удивить.    
          Жил он в караван-сарае, тесном, но уютном. Из чего следовало, что
путешествует часто.
          Удивило, что в действиях подручного, забравшего меня с рынка,
не было ни настороженности, ни  привычного пренебрежения к рабу.  Мало того,
он снял с меня веревки, и шел я совершенно  добровольно, ведомый чувством
судьбы и предвкушением чего-то важного.
          Я переступил порог караван-сарая, и новый хозяин предложил сесть.
         - Я Ахмат, купец из Египта, - начал он. – Ты Саид, человек больших
достоинств и  доброго поведения. Твое сердце заполнено любовью и чувством
долга. Прекрасные качества.  Не имеющие цены.  Жить в рабстве для тебя
неприемлемо. Поэтому я дарю свободу, – он протянул тонкий свиток папируса.        
       Это было столь неожиданно, что я остолбенел.  С трудом приняв свиток,
я не мог  ни шевелиться, ни говорить, ни думать. Ахмат молчал, с интересом
наблюдая за мной. Постепенно тепло возвращалось. Кожу изнутри кололи
тысячи игл. Наконец, накрыла волна жара, и я обрел способность мыслить,
говорить и двигаться.
       -  Благодарю, - с трудом удалось произнести. – Теперь я хозяин своей
судьбы.
      - Ты всегда был хозяином, - возразил Ахмат. – Твой внутренний мир
сильнее внешнего.  Это дар, редкость. Просто я привел в соответствие
баланс сил.
      - Дорого обошлось, - сказал я.
      - Я знаю цену деньгам, - ответил Ахмат. – Но иногда они не имеют
значения.
       Его слова проникали внутрь, через кожу, в кровь. И пришло решение.
       - Прошу принять меня на службу, - склонил я голову, прижав к
сердцу правую руку.
       - Как же родные, в степи? – спросил Ахмат.
       - Что я могу им дать? Ничего нет, кроме набедренной повязки, -
пришлось развести руками.
       - Те еще не знаешь, что у тебя есть, - усмехнулся Ахмат. – А отказываться
от мечты нельзя. Мой путь лежит как раз в кипчакские степи.
      Я готов был отдать за него жизнь.
     
                                               Глава 4
                                                  Дом

        До чего хороша весна в степи. Как наполняются соком травы и
распускаются цветы.  Особенно мак. Алый. С дурманящим запахом любви и
свободы.
        Я чувствовал себя счастливым.  Добровольный выбор, вид родных
мест окрыляли и придавали неведомых сил.  Двигались мы ходко, насколько
позволял караван. Долгих остановок не делали.
        Ахмат взял меня в охрану. Предложил взять саблю и показать, что
могу. Десять лет не держал в руках оружия. Пол - жизни. До этого отец
успел дать несколько уроков.
        Главное, почувствовать саблю.  Она должна стать частью руки. Остальное
приложится с опытом. Опыта я набраться не успел.
        Рукоять легла в ладонь.  Подождал, пока согреется и станет одного
тепла с телом. Пару раз рассек воздух.
        - Керим, - предложил Ахмат охраннику, - Покажи Саиду, что нужно
уметь.
        Тот был опытным воином.  Саблю чувствовал. Быстрыми движениями
рассек воздух вокруг себя,  показывая, что в защите брешей нет. Он не
нападал, предлагая начать мне.  Мгновение, - и мой клинок застыл у его горла.
Все были изумлены и я тоже.
         - Невероятно! – поразился Ахмат.
         - Двойная дуга, - ошарашено произнес Керим. – Я пытался освоить этот
прием,  но безуспешно. Знаю трех человек, которые так могут, но они далеко
и не в Египте. Ты четвертый.
          - Попробуй защиту, - предложил мне Ахмат.
         Молнией сверкнул клинок Керима, но вместо того, чтобы отбить его,
я сделал пол – шага  в сторону, слегка коснулся  саблей конца его сабли, и
вновь острая сталь застыла у горла Керима.
        - Служу не первый год. Бывал во многих переделках и сражениях, но
готов  стать твоим учеником, - с уважением произнес Керим, окончательно меня
смутив.
        - Будешь, и не только ты, - заверил Ахмат. – Но пусть Саид осознает
себя.  Талант еще плохо управляем. Если твой разум подчинит его, цены тебе
не будет, - обратился он ко мне.
         Была пара стычек с разбойниками, желавшими поживиться. Никто из
них не ушел, не выжил. Охрана работала четко и слаженно. Своя. Десять
искусных воинов. Какой купец может себе это позволить? Купцы, чаще всего,
нанимают охрану. Здесь отношение охранников к Ахмату было иным.
Эту верность ни за какие деньги не купишь.
       Да и сам я проникся к нему таким же чувством. Не хозяин, а благодетель.
Ни разу не слышал в его голосе приказного тона. Его мысли и побуждения
мгновенно исполнялись окружающими, как естественная потребность.
        - Я купец, - говорил Ахмат. – Ищу новые рынки сбыта товара. Египет –
великая страна.  Есть чем с миром поделиться и что от мира иметь. Не
только  деньги. Они вторичны. Главное – связи и влияние. Познание чужих
обычаев и нравов. Культура. Дело и культура. Один купец для страны может
принести больше пользы, чем огромная армия. Завоевание всегда непрочно.
Дело и культура гораздо надежнее. Вот ты пострадал от Орды. Но они сами
несчастны, потому что по другому не могут. Саблю предпочитают делу и
культуре. Ничего хорошего их не ждет. Нет будущего. У того, что делаю я,
будущее есть.
        «Он очень большой купец, - думал я. – И отчаянно смелый. С небольшим
караваном далеко ушел от дома. Он знает много. Настолько, что это стало
силой. Она притягивает людей. И меня притянула».
        Родные места узнал сразу. Дом, собранный из веток и прутьев,
покрытый шкурами и жесткой тканью. Люди возле него суетятся.
        Караван остановился неподалеку.
        - Скачи и предупреди своих, чтобы не пугались, - напутствовал Ахмат.
        Радостно приближался я к дому. Когда-то был угнан в полон. Теперь
свободен, сыт, одет, обут. С конем, саблей, службой уважаемому человеку.
Улыбнулась судьба.
      Вышел хозяин. Молодой, стройный, жилистый. Я заранее сошел с коня и
подходил к дому, ведя за уздцы. Хозяин терпеливо дожидался.
        Мы смотрели друг на друга и молчали. За десять лет время сильно
изменило нас.
       - Скажи, уважаемый, - начал я. – Был ли у тебя брат Саид?
      - Был, - ответил мне. – Старше на два года.
      - Где же он?
      - Далеко, - горько вздохнул хозяин. – Пропал десять лет назад. Они с
Отцом и работниками с ордынцами схватились, нас с матерью спасли. Ордынцы
пол