Василь Крутик взглянул на часы. Секундная стрелка отсчитывала последние деления. Пять... четыре... три... два... один... Полночь! Он тряхнул головой. «Все! Пора! Или сейчас или ты – трус и тварь!». Он отошел от печи (все равно она была пустая, уже с полчаса как папаша Жак и Тойво под предлогом, что причина взрыва, наконец, установлена блокировали приемную камеру и остановили конвейер подачи). Василь представлял каких размеров достигла сейчас очередь из грузовиков с недоумевающими водителями, но... что делать, это были необходимые жертвы. Он быстро («Главное, не задумываться!») поднялся на «капитанский мостик» к Богдану Хмелько. Бригадир понял его без слов. Шумно вздохнув, он положил руку на рубильник и, чуть помедлив, решительно нажал его. Все! Цех был почти обесточен. Теперь уже точно возврата не было.
Наверное, впервые со времен постройки в «литейке» настала тишина. Замерли лязгающие вагонетки, яркий свет освещал их неподвижный ряд, перестали гудеть печи (только в одной еще доваривалась сталь)...
- Все! – Богдан стоял, держась за рубильник, словно боялся упасть. – Сейчас вон в той доварим и все. Сколько у нас времени пока они опомнятся?
Василь пожал плечами:
- Ночь ведь. Думаю, час-полтора у нас есть.
Послышались шаги. К «мостику» медленно сходилась бригада.
- Шеф, это что такое? – Василь узнал голос Олафа Петерсона.
- Это? Это забастовка! Цехком решил!
- Цехком? – Петерсон добавил несколько слов по-норвежски. – Кончай дурить! Работать надо!
Василь нагнулся вниз:
- Работать? Так и будешь всю жизнь рабочей скотиной? А мы – люди! Мы уважения требуем!
- Уважения? Балабол, пустозвон... – дальше Петерсон опять перешел на норвежский.
Василь понял, что сейчас Олаф поднимется по лесенке и... Получать от своих было вдвойне обидно. Чтобы опередить Петерсона, он метнулся к пульту и врубил сирену.
Пронзительный вой на мгновение остановил всех, а тишина после него казалась еще более оглушительной.
- Слышали? Теперь весь завод знает!
- Точно! – на «мостике» возникли папаша Жак и Тойво. – Мы уже объявили по грузовикам – «литейка» бастует!
- Мы ж для тебя стараемся! Пойми ты, дурья башка! – Василь увидел, что Олаф уже берется рукой за поручень. – Смену сократить, расценки поднять... Это плохо? Ты что, против?
- Расценки?... Выпрут вас на Землю вместе с вашими расценками! И нас заодно! Да я...
Олаф не договорил. Снова взвыла сирена. Василь удивленно посмотрел на Хмелько, тот отрицательно мотнул головой. «Странно, может другие цеха нас поддержали?»...
- Внимание, внимание! – вдруг загремело под потолком. – На Завод совершено нападение! Повторяю, на Завод совершено нападение! Сохраняйте спокойствие! Сохраняйте спокойствие! Заканчивайте работу! Заканчивайте работу! Ожидайте дальнейших распоряжений! Дальнейших распоряжений!
Голос умолк. Василь ошарашено посмотрел на Богдана. Такого хода со стороны хозяев он никак не ожидал. Разумеется, объявление о нападении – чистое вранье, но как вовремя! Да. Теперь все козыри выбиты из рук! Их забастовка просто затеряется на общем фоне. «Их кто-то предупредил! НО кто? Кто крыса?!»
- Богдан, что робить будем?
Хмелько насупился... Прозвенел звонок. Бригадир вздрогнул:
- Заснули, что ли? Кто на пятую печь расписан? Живо туда! Сталь готова – принимайте!
- Богдан, что робить будем?
Но Хмелько не успел ответить... Грохнуло так, что под ногами задрожал пол. Потом еще.. еще...
-Твою... печь!
- Это не печь, бригадир! – крикнули снизу. – Это снаружи!
-...твою...
Опять грохот... Василь похолодел: «А вдруг, правда?» Словно в ответ в цех ворвался охранник с бластером.
- Гасите печи! – заорал он. – Уходите! Уходите! Черти лезут со всех сторон! Жить хотите – к нам! Отбиваться будем!
- Сюда! – заорал внезапно Богдан. – Сюда иди!
Шумно сопя, охранник взобрался на «мостик».
- Говорю вам, черти лезут на завод! Мы от отбиваемся, а они лезут! Мы стреляем, они стреляют! Нас атакуют!
Петерсон одним махом взлетел наверх:
- Слышите, цехком хренов?! Пока вы тут забастовку разводите, нас всех взорвут! Надо защищаться!
- Да кто взорвет?
- А вы забыли, где вы? – Петерсон посуровел. – Не на Земле! На чужой планете! На чужой!
Внизу загомонили:
- Туземцы?
- Какие туземцы? Истребили их давно!
- Тихо! – Олаф резко выбросил вверх выпрямленную руку. – Неважно, кто напал! Потом узнаем. Важно, что напали. Теперь либо мы их, либо они нас! Но мы дадим отпор! Мы выстоим! Мы- земляне! Мы – едины! Мы – сильные! Мы сделаем это! Мы победим! Вперед!! В две шеренги становись!!!
Торжествующий рев раскатился по цеху. Возбужденные люди, толкаясь, строились и выравнивались. Олаф свысока глянул на Василя и Боглана:
- Отряд, слушай мою команду! Нале-во! На месте, шагом марш!
Шестнадцать пар ног дружно ударили в бетонные плиты пола. Олаф потянул охранника:
- Веди!
Они сбежали вниз и встали впереди:
- За мной!
Четко печатая шаг, бригада вышла из цеха. Опять грохнуло. С потолка посыпалась пыль, по полу зазмеились трещины. У Василя не осталось слов. Все это было не с ним, это было кино, это был сон... Он оглянулся. Богдана рядом не было. «Где бригадир?».. Василь сбежал вниз и столкнулся с Хмелько в момент, когда тот выбегал из каморки старшего по смене, держа в руке радиотелефон.
- Васька, беги! Война!! Нас бомбят!!
- Что? Что?
- Война, говорю! Нас бомбят! Уходим!! Все рухнет!!
Еще раз грохнуло. Трещины поползли уже по стенам. Хмелько схватил Василя за руку и почти силой вытащил из цеха.
