собственно говоря, духовной жизни Византии, а народ был против. В итоге, 189 лет империя теряла все новые области, захватываемые арабами, но византийцам было не до того...
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Ну, а московский этногенез?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Отсчитайте шесть веков.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Отсчитали…
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Да, все события нашего века (XX века - прим. ред), с их горестными последствиями, с сотней миллионов людей, которых мы истребили сами, лучших людей нашей нации, - это вовсе не выражение каких-то особенных каторжных свойств русского народа, как такового - так ведь многие стараются представить, - а это естественное, неизбежное следствие того самого надлома, накопления внутри этноса огромного количества шлака - субпассионариев, которые во все века не мыслят ни о чем, - им лишь бы урвать кусок…
Лентяи и их жертвы
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Вы полагаете, причина надлома коренится в психологии субпассионариев?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Весь ужас этой психологии заключается в том, что субпассионарий, оставаясь внешне человеком с человеческими потребностями, теряет главное, органическое, выше сознания человеческое свойство - желание работать, а с ним вместе он теряет и историзм мышления.
Потому, что движение времени - это условная категория. Оно существует для нас в силу изменения окружающего мира, и в значительной мере, - изменения сооруженного нами, так сказать, искусственного мира. Люди строят дом, сеют рожь, которую осенью надо убрать… Субпассионарий же абсолютно не знает летом, что наступит зима. Замечательно показано в романе "Как закалялась сталь" - такой человеческий индивидуум способен задуматься о том, что для города нужны дрова, только в декабре, поскольку наступают страшные морозы. И именно только тогда, героически (!) возводится железная дорога, подвозятся дрова - что требовалось сделать еще весной этого самого года. И причем, обязательно весной, - революция, не революция, а ведь осень наступит в строго определенные сроки, и зима тоже…
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Отсутствие чувства реальности?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Отсутствие чувства исторического движения. Кстати, субпассионарий может совершенно спокойно расстрелять какого-то купца, а потом наивно ожидать, что налоги с этого купца будут поступать. Субпассионарий отбирает корову у богатея и отдает бедняку, не задумываясь о том, что корову нужно кормить (значит, заблаговременно накосить сена), доить, поить, чистить навоз. У него какое-то дикарское представление, что корова сама собой доится и ставит сама на стол кринку молока. Субпассионарий полагает, что можно захватить завод, развалить все хозяйство, прогнать администрацию и по-прежнему получать зарплату. Ему не дано понять, что завод - лишь груда металлолома, приносящая миллионные доходы только при грамотном руководстве. Все это ему недоступно. Вот почему знаменитый лозунг "от каждого по способностям, каждому по потребностям" чрезвычайно понравился субпассионариям…
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: А кто будет определять потребности? Начальство. И способности - тоже начальство!
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Вот так и возникла система, при которой, чем больше и лучше человек работает, тем меньше он получает. Взять бы нынешнюю систему прогрессивного налогообложения. В переводе на человеческий язык, это означает: с людей, которые работают лучше, мы берем как бы штраф за то, что они хорошо трудятся, в пользу тех, кто работает мало и плохо. Обыватель, спокойный человек, все это видит и понимает, что ему нет никакого смысла вкалывать, - в результате трудовые усилия падают, но об этом не думают ни работники министерств, ни наши мафии (возможно, это одно и то же). Вот сейчас ткнулись мы в экономические беды, - а ничего удивительного нет, произошел вполне понятный и закономерный процесс - прямое следствие надлома и торжества психологии субпасионариев.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Но ведь в любом обществе они всегда были и будут?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Как сказать… В начале этнического развития, в том же XIV веке, они никому особенно не нужны. Во-первых, за такого мужика ленивого никакая баба замуж не пойдет, и ее не выдаст за него…
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: А сейчас, что же они стали всем нужны, и любая пойдет?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Да, сейчас они стали героями общества! И вот этот совершенно бездельный никчемный человек стал нравиться женщинам! И они рожают от них, и множат число столь же бездельный людей!
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Что же произошло, Дмитрий Михайлович?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Субпассионарии, видимо, рождаются все время. Механизм второго явления я могу только предполагать, - возможно, это какая-то генетическая реакция, отброс к предыдущим обезьянопредкам. Во всяком случае, в эпохи подъема в жизни этноса эти люди никого не устраивают - они могут быть, скорее всего, прислугой - подай-принеси… Но прислуга обычно не имеет семьи, точнее, у нее нет такой возможности плодиться. Потом, при "благополучном" государственном развитии, их начинают вдруг жалеть, любить, нежить и холить… Сколько слез русская литература XIX века пролила над бедным мужиком и как она активно не любила мужика богатого…
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Хрестоматийный пример - тургеневские герои, Хорь и Калиныч, - все же, трудно мне так вот, нетрадиционно, взглянуть на отношение к ним И.С. Тургенева…
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Тургенев очень ведь хотел быть объективным. Но, Калиныч у него, согласитесь, как-то симпатичнее. Я думаю вот так: тот барин, который перестал работать и медленно, либо скоро спускал свое имение, - ему были симпатичны мужики того же плана, что и он сам.
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Потомки европеизированных "онегиных" окончили дни в чеховских "вишневых садах", уступив место в жизни другим субэтносам, - то есть этнической системе, являющейся элементом структуры этноса.
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Так вот, мужик деятельный начал со скупки поместий, потом начал строить фабрики, заводы, а потом стал и меценатом. Это он создал и Третьяковскую галерею, и русскую оперу, и множество церквей. То есть, накопленные капиталы эти люди двинули на развитие культуры, и очень быстро, заметьте, очень быстро…
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Вы хотите сказать, - слишком быстро? Потому их потом и уничтожили?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Не потому.
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Нет, они включились в уже существующую систему - на равных. Мамонтовы, Рябушинские - это были аристократы, такие же, какими в свое время были купцы Строгановы, которые стали графами. Они просто включились в систему и усилии ее.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Лев Николаевич, в рассуждениях Дмитрия Михайловича для меня возникла некая неясность в посылках. На годы перед революцией в России пришелся момент "освобождения от шлака", - как вдруг надлом такой, после столь обнадеживающих тенденций конца XIX века?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Надлом шел весь XIX век, и все ниже и ниже, и 30-е годы XX века с этой мясорубкой - это низшая точка надлома. Когда нация теряет жизнеспособность, она сама себя уничтожает.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Как долго, для живущего единожды на Земле, длится период исторического лихолетья… Историки, писатели, мыслители, учителя наши - скажите, неужели нет никакой надежды для России?
"Золотая осень", если…
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Сейчас-то как раз и появилась не только надежда, но и реальная возможность для России после прохождения низших стадий надлома (российского этногенеза, начавшегося в XIII веке - прим. ред.), выйти на, плавно взбирающуюся вверх, линию "золотой осени" этноса, - времени расцвета наук, культуры, ремесел, искусств, устройства быта, - тот период, который многие страны прошли, и который был и на Руси много веков назад. Срок пришел.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Хотелось бы услышать от Вас и какой-то очень простой и понятный всем читателям аргумент в защиту этого тезиса, который хочется принять и без доказательств…
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Сейчас желания людей - создание довольства какого-то, спокойная, размеренная жизнь, дом с садом и огородом, занятие делом без конфликта с душой и совестью, не так ли?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Может показаться экстравагантным аспект, в котором одной из движущих сил развития человечества являются страсти и побуждения, но начало этому типу исследований положили Ч.Дарвин и Ф.Энгельс.
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Конфликт между желаемым и существующим - обычная вещь. Но ужас нашего времени вот в чем состоит - закрученный субпассионариями маховик уничтожения продолжает работать. Как его остановить, да еще с учетом инерции, она-то работает и при этногенезе, - вот в чем дело!
Теоретически, для остановки маховика нужна пассионарность, которой сейчас явно не хватает, хотя намечена явственная тенденция к ее росту. Я не знаю, сколько осталось пассионариев, но знаю, что нужно сделать, практически: дать землю, реальный хозрасчет и систему контракции, а не твердых государственных планов, - без всяких там идеологических ужимок и кривляний. Найдутся ли в стране силы, способные так повернуть дело, как требуют этого не только закономерности этнического и исторического развития, но и простой здравый смысл, присущий любому труженику, - не мне судить, не знаю. Знаю, как катастрофично состояние земли - ведь, чтобы она нас кормила, о ней заботиться надо неустанно, это же азбучная истина! И нечего в вопрос о земле социальные категории "пихать"! Это, как с языком: в сталинские времена дискуссия была, что такое язык - базис или надстройка. И Сталин, вдруг, открыв уста, сказал единственно верную вещь, - не базис и не надстройка, это средство общения - язык, без всяких социальных категорий.
Так вот, обработка земли требует (без всякой идеологической шелухи) соблюдения всего лишь четырех условий, действующих уже на протяжении 8 - 10 тысяч лет истории земледелия на Земле: наличия труженика, квалификации этого труженика, орудий труда и собственности на землю, которая может оформляться по-разному. Но при любой форме - это должна быть наследственная неотторжимая система владения землей, при которой человек-труженик отсылает ее сыну, внуку, правнуку… Это первое, ну, а затем, все остальное.
Хватит ли той угасающей, по меркам столетий, пассионарности - войдем в состояние "золотой осени", если остановится маховик уничтожения, и, в общем-то, превратимся в то, чем была Франция, скажем, XIX века или какова она сейчас, - такое спокойное, не очень сильное государство, совершенно неагрессивное. Таким образом, нам будет подарено еще несколько веков существования, не говоря уж о том, что на шестой части суши, и, в скором времени, вполне можно ожидать нового пассионарного толчка, который затронул Россию в последний раз в конце XIII века.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: И как это отразится на судьбе страны?
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Будет новый виток цивилизации, который продолжит нашу культуру так же, как культура Московской Руси продолжила культуру Киевской. Хотя это совершенно другая культура, но родственная по языку, по этническому составу, можно ее считать продолжением культуры Киевской Руси.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Говоря о культурных корнях и традициях, нельзя обойти молчанием роль христианства в формировании русского этноса и русской государственности. Ваше слово, Лев Николаевич.
Под сенью русского креста
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Образование современной России - явление новое, и оно не является продолжением Киевской Руси, как прекрасно показал Дмитрий
