Михайлович.
Для того, чтобы создать новое - нового ребенка, известно, нужны, по крайней мере, два человека - мужчина и женщина, то есть, необходима какая-то смесь. Это относится не только к этногенезу, но и к вопросам духовной культуры.
На Руси XII - XIII века было три типа духовной культуры: папизм - как на Западе, - когда духовная власть считалась выше светской, - и светская получала от духовной просвещение и за это должна была духовную власть обслуживать и охранять.
Был и цезарепапизм, как в Византии, когда духовная и светская власть были на равных. Патриарх Константинопольский был подданным базилевса, то есть императора, а император был прихожанином Святой Софии - подданным патриарха через своего духовника. Это второй вариант духовной власти, который нам перенесли на Русь и который, в общем-то, довольно плохо прижился, потому, что первые три века после крещения Руси на земле нашей царило двоеверие. Это была довольно смешанная система и очень поэтому неустойчивая.
Но была и третья часть духовной культуры. Некогда, в пятом веке, когда после известных Великих соборов, еретики (христианские - прим. ред.) принуждены были покидать родную территорию Византийской империи и уходить на восток, в Персию и даже дальше, до Китая, - несториане и, отчасти, монофизиты, вынуждены были эмигрировать. А там они развернули невероятную деятельность и очень многих кочевников (предков монголов, предков современных тюрок) окрестили.
Разница между этими типами духовной жизни была очень большая. Если на Западе папа был сам государем; если на Востоке, в Константинополе, патриарх подчинялся государю и пользовался его помощью, - то восточным христианам нечего было рассчитывать на чью-либо помощь.
Китайские императоры - Сыны Неба - не любили христианство и не покровительствовали ему. Патриарх несторианский жил в Багдаде, у багдадского халифа, мусульманина, который его терпел, но и особого уважения не испытывал. Пришлось патриарху опираться на свою паству, на прихожан, которые, в католической церкви вообще не допускались к изучению Священного писания, поскольку латынь они не знали, а в греческой церкви были тоже под строгим надзором духовенства.
Но, именно они оказались поддержкой для духовной власти. В результате, монголы, которые приходили на Русь, имели в своих рядах, от половины до двух третей, христиан. И лишь в 1313 году узурпатор, хан Узбек, принял ислам как государственную религию и заявил, что все, кто откажется принять ислам, будут казнены.
Тот, кто не пожелал менять свою совесть на жизнь, вынужден был бежать, чтобы сохранить и то, и другое. А куда бежать? Как монголов, их убили бы везде за пределами империи. Как христиан, их убили бы в самой Монголии или в самой Золотой Орде.
Они бежали на Русь. Тут их принимали. И с удовольствием. Едиственное ограничение, которое им твердо ставилось: чтобы язычник был крещен или крестился тотчас же, - иначе поп не венчал. И масса христиан и язычников, которые готовы были принять православие (только бы не ислам!), - они бежали на Русь.
И вот здесь-то и началось то смешение татарщины со славянством, которое мы называем словом "иго".
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Но, Лев Николаевич, чтобы на триста лет (как минимум) задержаться в истории и географии чужой страны, нужна была победа пришельцев?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Да, победа была одержана, но не монгольскими бунчуками, которые за полтора года прошли всю Россию и ушли, не оставив следов, - и не тогда, когда Александр Невский договорился о союзе с Ордой для того, чтобы отвратить немецких рыцарей, и согласился даже для этого платить "выход", который мы называем "дань". "Выход" - этот был налог. Который шел на военную помощь татар. (Л.Н. здесь имеет в виду помощь, которую татары оказывали русским в защите русских земель от немецких рыцарей - прим. ред.).
А кто же, вообще-то говоря, отатарил славян? Женихи и невесты. Невест брали в Орде, женихи сами приезжали в Ростов (больше всего именно в Ростов), и там крестились, и те, и другие.
И не бунчук монгольский, а нательный крест сделал бывшую славянскую и уже вырождавшуюся, в силу пассионарного спада, страну новой страной, русско-татарской с православным исповеданием.
Но дело в том, что при спаде пассионарности различия между княжествами возрастали. Все больше и больше становились не похожи новгородцы на суздальцев, москвичи тоже составили особую группу. Что же могло их объединить?
И оказалось, что объединяла их только православная церковь - явление духовное.
Митрополит Петр, его приемник, митрополит Феогност, грек, но очень применившийся к русским условиям, и, наконец, митрополит Алексий, сын боярина, при помощи Сергий Радонежского, простого монаха, но тоже сына боярина, - вот они составили на Руси теократию и именно в ней - идеократию.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: И это сыграло, возможно, решающую роль в формировании русского этноса, сохранившегося и в нынешнее время?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Да, всех русских скрепляло православие как духовная ценность вплоть до XV века, когда объединение наступило (на северо-востоке оно уже оформилось и политически) и, до XVIII века, когда была присоединена юго-западная Русь, находившаяся 400 лет под властью Польши.
Православие, именно эта духовная ценность, сохранило цельность российского этноса, не давая ему распаться на части. И более того, вовлекло в состав этой новой цельности огромное количество инородцев.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Почему?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: Потому, что любой мордвин, зырянин, мерянин, татарин, приняв крещение, становился русским. Возьмите список русских фамилий у Баскакова Николая Александровича. Какие фамилии ордынского происхождения там увидите? - Кутузов, Суворов, Тютчев, Шереметев и так далее.
То есть, мы видим, что здесь, на базе этнического синтеза, при взаимной комплиментарности,…
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Чего-то, вроде чувства симпатии, расположенности…
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: … Который давала людям, очень веротерпимая, православная церковь, - удалось создать тот монолит, который мы называем великой Россией.
Шрамы и раны России
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Система эта, при которой церковь взяла в свои руки идеологическое руководство страной, продержалась сравнительно недолго. Но она позволила создать государство, утвердить принципы свободного единения, связала общество идеологически, скрепив его морально-этическими нормами христианства, оказалась очень устойчивой, как против натиска мусульман с юга, так и против западной католической экспансии.
При этом, поскольку христианство не утверждало племенной исключительности русичей, система эта оказалась годной для создания на веротерпимых принципах многонационального государства - Великой России, или Великороссии. Но с ростом самодержавия и бюрократического аппарата, эта, идеальная, так сказать, форма русской государственности, стала нарушаться, - и произошло это задолго до Октября.
Сила стала заменять убеждения - таковы "силовые" никоновские реформы, вызвавшие раскол и ослабление церкви. Грозный с его опричниной, был гигантским, непредусмотренным экцессом власти.
Петр I совершил непоправимое - разорвал нацию надвое, противопоставив дворянство народу. Он же установил на Руси рабство, ввел порку и продажу людей, увеличил налоги в 6,5 раза, а численность нации при нем сократилась на одну пятую! Я уж не говорю о том, что именно с его августейшего правления началась экологическая катастрофа плодородного слоя российских земель - вырубка лесов, вкупе с введением отвального плуга, вызвала быстрое обескультуривание почвенного слоя в Центральной России и размывы его оврагами, и так далее.
Негативные итоги правления Екатерины Великой: не были решены вопросы крестьянского землепользования и грамотной экологии, культурное противостояние классов только углублялось. В результат, наступил общий кризис: закономерно приведший к революциям.
Резко оздоровили было ситуацию столыпинские реформы, а осуществление Декрета о земле 1918 года подняло наше сельское хозяйство к ведущему мировому уровню. Но вторичное закрепощение крестьянства, так называемая, коллективизация 30-х годов, погубило не только исконную систему земледелия, но и саму землю окончательно.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Так что же, выходит, Дмитрий Михайлович, прогноз "золотой осени" для России, предусмотренный не только гумилевским учением, но и всем ходом исторического развития, летит "вдребезги" от столкновения с нерешенным, до сих пор, вопросом о земле, - или,… все-таки, есть "или"?…
ДМИТРИЙ БАЛАШОВ: Реально вот, что нужно сделать, чтобы "вырулить" к "золотой осени". (Я коснусь только проблем экологического выживания России.)
Надо уберечь оставшиеся воды, болота, леса, но этого мало.
Нужно окружить лесными кордонами наши поля, как это сделал Докучаев в Канадской степи, засадить лесом гигантские, обезлесенные, территории русского Севера.
Ликвидировать мелиорацию, в ее современном виде, и (без Минводхоза!), спустить все равнинные (рукотворные) "моря" и разгородить Волгу.
Закрыть атомные станции и химические предприятия, устроив гласный суд над виновниками погубления природы из всех ведомств.
Это экологический минимум.
Тогда, надеюсь, со временем, произойдет восстановление национальной культуры и народной нравственности в ее традиционных формах.
Только тут, без помощи церкви, нам никак не обойтись. Церковь надо скорее освобождать от тех "египетских гонений", политических и экономических, коим она подвергалась ранее. И школы должны быть другими, и учебники…
Чтобы уцелеть, чтобы прийти к спокойной, сытой и культурной цивилизации, которую заслужил наш великий народ, необходимы огромные усилия и сознательная, национальная работа всего общества.
И нужна любовь. Любовь к своему народу, к своей земле, к истине и справедливости.
И необходимо, при этом, ежели мы хотим сохранить наше государство в целости, иметь уважение к иным народам нашей многонациональной России и к их традиционному способу жизни.
ЛЮДМИЛА АНТИПОВА: Лев Николаевич, а нам, ныне живущим, и еле успевающим, не то, что осмыслить, а, хоть как-то, фиксировать сознанием саму Историю, которую, как фильм в рапиде (ускоренном темпе - прим. ред.), лихорадочно прокручивает вместе с нами небывалое Время…Какой далекий прогноз Вы предложите, надеяться нам на будущее - на новый пассионарный толчок, который, вот-вот (Вы как-то обмолвились) или уже, происходит?
ЛЕВ ГУМИЛЕВ: У меня нет еще всех точных данных насчет нового толчка, пока некоторые предположения.
А чтобы выжить всем, по крайней мере, нужно дать жить и работать тем пассионариям, которые у нас еще сохранились…Простите - вот я мог бы гораздо больше сделать, если бы меня не держали 14 лет в лагерях и 14 лет под запретом в печати.То есть, 28 лет у меня вылетели на ветер! Кто это сделал? Это сделали не власти. Это сделали, что называется, "научные коллеги".Так вот этих, которые сидят в университетах, в институтах научных, в издательствах, - вот их как-то надо подвести к тому, чтобы делали дело.
Мой умный отец основал "Цех поэтов". Цех - это ремесленная организация. Вот мы с Дмитрием Михайловичем, Вы, Людмила Ивановна, - мы ремесленники. Мы делаем дело, каждый свое.
И поэтому мы, упаси Боже, не интеллигенты, которые в свое время не доучились и
