ему
суть и добавил, что он как мой лучший друг попадает в заветную пятёрку без всяких проблем. Володя сразу весь засветился изнутри и предложил немедленно заняться организацией турнира, а в институт сегодня не ходить, так как с остальными предметами у нас всё нормально. Я согласился, что это разумно, и он потребовал, чтобы я ему рассказал, какие бывают шахматные фигуры, как они ходят и для чего вообще всё это нужно. Я не без сарказма ответил, что с одной из них – конём – он уже сегодня сталкивался, причём в прямом смысле слова, и предложил ему не забивать себе голову всякой ерундой, так как никакого турнира я проводить не собираюсь, а просто оформлю необходимые бумаги - и всё. Это так его обрадовало, что он с радостным воплем швырнул пальто на кровать (вещь для него абсолютно необычная), быстро навёл порядок на столе, кое-что сметая просто на пол со словами «Всё равно Сашка ещё пол не мыл», достал чистые листы, ручку, карандаши, линейку и положил всё это передо мной. Я сказал, что начерчу таблицу и оформлю протоколы потом, и предложил начать с итогов турнира, что привело Володю в полнейший восторг, и он сказал, что я всегда ему нравился тем, что начинаю с самого главного. Кивком головы я подтвердил, что – да, я такой, и, стараясь писать покрасивее, вывел: «Итоги личного первенства общежития по шахматам»; ниже: «1-е место» и вписал свою фамилию; «2-е место» - и задумался.
- А чего ты себя на первое место поставил? – удивился Володя. – Ты же всегда говорил, что Зорин лучше тебя играет.
- А Зорин не будет участвовать, - рассеянно ответил я, обдумывая кандидатуру второго призёра.
- Это почему это я не буду участвовать? – уже через полчаса гневно допрашивал меня прослышавший о турнире Сашка Зорин, третьекурсник и перворазрядник по шахматам. – Ты что, решил таким образом чемпионом стать? Не выйдет! Давай, включай меня в список!
- Иди ты на фиг, Сашка, - отмахнулся я, - тут люди сейчас пойдут ко мне со своим горем, а тебя амбиции разъедают! Ну, хочешь, мы через пару месяцев ещё один турнир проведём? Вот тогда и станешь чемпионом. А сейчас не лезь. Тебе же зачёт по физкультуре не нужен, а будешь участвовать, значит, кому-то не дашь его получить.
Свиньёй Сашка не был, поэтому больше на своём участии не настаивал. Но, уходя, не преминул высказать всё, что о нас думает.
- Эх, вы! – презрительно сказал он. – Даже из Шахмат (тут он поднял кверху указательный палец) сделали какой-то спасательный круг для своего разгильдяйства!
И, уничижительно фыркнув, вышел.
На втором призёре дело застопорилось. Володя осторожно спросил, какое место я собираюсь дать ему и, узнав, что пятое, немного помолчал и нерешительно предложил свою кандидатуру. Я объяснил, что именно по итогам турнира, скорее всего, и будет сформирована сборная института по шахматам, которая будет участвовать в городских соревнованиях, и уж призёры-то в неё попадут наверняка. Володя испуганно замахал руками, говоря: «Пятое – так пятое»! Потом внезапно расхохотался.
- Чего ты? – спросил я.
- Да я просто представил, что у нас за команда будет! Одни балбесы! Да ещё в соревнованиях участвовать придётся! Не хотел бы я быть на их месте!
Тут он, по-видимому, вспомнил, что я-то вообще буду чемпионом, и сочувственно замолчал.
Так ничего и не решив, мы с Володей стали чертить таблицу, потом заполнять список участников, занявших места с шестого по двадцатое. Мой друг при этом проявил чудеса рассудительности, заметив вскользь, что надо не забыть предупредить всех этих ребят о том, что они участвовали в турнире, а то – вдруг их спросят!
В полной мере события завертелись ближе к вечеру, когда в нашей комнате собрались все страждущие. Оказалось, что на три оставшихся места претендуют двенадцать человек. Да и то только потому, что кто-то из них предусмотрительно снял моё объявление, чтобы не увеличивать число кандидатов. Страсти разгорелись нешуточные!
Во-первых, всех возмутило, что в заветную пятёрку без всяких проблем попал Володя. На моё место, естественно, никаких посягательств не было, так как именно я всё это и закрутил. Они кричали, что Володя пролез по блату и требовали, чтобы он участвовал в конкурсе отбора наравне со всеми. Я резонно заметил, что дело тут не только в дружбе: Володя первым откликнулся на объявление, а то, что он живёт в этой комнате – ну, повезло! На какое-то время это их заставило смириться с потерей одного вакантного места.
Мы стали обсуждать главное: каким образом определить тройку счастливчиков? Я хотел, было, в шутку предложить им провести парные боксёрские поединки, но, увидев, что они и без моего предложения близки к этому, промолчал. Из всех предложений наиболее абсурдным было признано следующее: Костя Воронин сгоряча сказал, что поскольку в шахматы ни один из них играть не умеет, то самое честное – поехать утром на стадион и там в соревнованиях по бегу, прыжкам и метанию гранаты выяснить, кто из них лучший шахматист. Ему разъяснили, что если он это сделает, то получит зачёт и без всякого турнира.
Естественно, остановились на жребии. Когда стали писать на бумажках фамилии, все снова закричали, что нужно писать и володину. Володю, который в это время сидел на кровати и молча ожидал, как решится его судьба, тут осенило. Он сказал, что сейчас, на основании закона о неприкосновенности жилища, выпроводит всех из комнаты, а списки и протоколы останутся здесь. Дебоширы смирились, и вскоре итоги турнира были подведены.
До двух часов ночи мы с Володей заполняли и оформляли всю необходимую документацию.
Естественно, я был не настолько глуп, чтобы наутро же привезти её в институт, а выждал два дня. За эти два дня меня три раза вызывали в деканат и строго вопрошали, когда же я сдам зачёт. На третий день я позвонил из общежития в институт, выяснил, что Владимир Иванович на месте, и поехал в комитет комсомола.
Владимир Иванович был приятно удивлён той оперативностью, с которой я провёл это мероприятие. Я сказал, что ничего необычного здесь нет, и напомнил ему, что это давно было моей заветной мечтой. Когда же он узнал, что ему ничего не придётся заполнять и оформлять, так как у меня всё готово, его энтузиазм достиг апогея. Он стал просматривать документы, попутно задавая кое-какие вопросы. В частности, он спросил, были ли какие-то трудности с привлечением участников. Я, довольный, что не надо врать, честно ответил, что никаких трудностей здесь не было, наоборот – не знал, как от желающих отбиться. Тогда он, очевидно, цитируя Положение о проведении соревнований, спросил, была ли наглядная агитация. Я вспомнил о своём объявлении, и, тоже честно сказал, что была, и самокритично добавил, что, конечно, можно было бы оформить её и получше, зато результативность оказалась стопроцентной. Просматривая мою документацию, он был на седьмом небе и отметил, что у меня всего лишь одна малюсенькая промашка: в итоговом протоколе я забыл указать фамилию главного судьи соревнований, к тому же он не расписался.
- А как бы я её указал, если я Вашей фамилии не знаю? – резонно возразил хитрющий я.
Узнав, что он, оказывается, был у чёрта на куличках на Байкальской и сам всё провёл и организовал, Владимир Иванович пожал мне руку с таким чувством, что я понял: разобьётся, а зачёт нам организует. Так оно и вышло.
Я думаю, вот здесь читатель вправе задать мне вполне естественный вопрос, и, упреждая его, отвечаю: нет, никаких угрызений совести я не испытывал. И, опять-таки, упреждая весьма преждевременный вывод о моём моральном облике, рапортую: все «лица», сдавшие таким образом зачёт, впоследствии успешно закончили институт и стали очень грамотными специалистами. Так что же в этом плохого? Собственно, я вполне мог бы назвать свой рассказ «Как я помог стране заполучить квалифицированных специалистов», но это, пожалуй, было бы не совсем скромно …
