ЧЕРЕМША

Виталий ИСАЧЕНКО (Ильич)

      ЧЕРЕМША

В том году, припоминатса, где-т между мартом и апрелем не совсем поздним вечером, когда мы со старухою моею как очумелые на всяку-разну валюту в карманную рулетку игроманилися, чё-то над нашею Черемшанкою ракетно прогудело, присвистнуло, и ка-а-ак(!!!) баба-а-ахнет(!) хлеще бомбы где-т аккурат по направленью к Чернопузовке.
– От нам и ёперный театер! – вынимая из кармана рулетку, озадачилса я, – От нам и третья мировая!
– А с чево й ты енто взял, што вот сразу и война? – выпучила зенки моя-та и обличьем, и повадками шибко смахивающая на покойнова Майкла Джексона Черемша Николаевна, – Коли б война, поди, загодя б по телевизеру объявили.
– И чё теперь? – будто бы и всурьез интересуюсь ее мнением.
– А и ничё. Давай еще поиграм, – предлагат.
Ну чё ж делать-та? Сунул я рулетку обратно в карман своих шароваров, раскрутил, запустил шарик и... И давай свою куклу надувную сызнова втемную надувать на остатки ее валютной наличности...
А поутру намылилися было местные археологи Чубайс с Абрамовичем по направлению к Чернопузовке, штобы, значитса, прощупать местность по поводу надыбать чево-нибудь ценнова из небесей громко брякнувшевося... Ан из телевизора-та объявили, што в окрестностях, мол, нашей Черемшанки ничегошеньки летательнова вовсе и не падало, а радиактивный фон офигенно нормальный; и, дескать, в связи с энтой хорошестью, курс рубля по отношению к евро и доллару охренительно попер в гору... Едри-и-ит коленко-ор в пим дыря-я-явы-ый!!!..
Ломанулса я, было, повдоль деревни обменивать на рубли выигранную-та вчерась в карманную рулетку у своей хрычевки падающую-та валюту, ан... Морды от меня все высокомерно воротят и нивкакую менятьса не желают! Даже местный дурачок Вовка Рокфеллер со своею придурковатою мамкою не повелися... Трындец! Полный трындец!.. О кака катаклизма-та!..
Где-та через месяц (как сейчас помню, аккурат между апрелем и маем) археологи-та нашенские Чубайс с Абрамовичем все-таки стаскалися со своими железякоискателями в экспедицию в сторону Чернопузовки, ан нифига целесообразнова не обнаружили. Нашли только у Резиновова болота глубоченную свежую дырищу в земной тверди да всяк по медному пятаку хрущевской чеканки и по алюминиевому презервативу...

Вскорости и мы с моею престарелою Черемшою к Резиновому болоту намылилися: зарядили аккумуляторы переносной светомузыкальной радиолы, плотно позавтракали синтетическими пельменями, затарились генетически поганою колбасою и хреновидными бананами, напялили по плащу-макинтошу, обули по паре блестящих калош и... И айда мелким шагом краеведением увлекатьса...ж
По ориентирам Чубайса и Абрамовича доковыляли до той дыры. Ничегошеньки особеннова – дыра как дыра. С пяток метров в поперечнике. Только вот наискось просверлена и на приличную глубину. Но што все-таки поразило: вблизи от болота, а без воды.
Я еще тогда заметил: «Надобно бы вызвать МЧС. Штобы, значитса, бетоном законопатили и огородили. А то, господи упаси, еще чья-нибудь буренка либо какой-нибудь глупый лось упадет ненароком и копыта откинет...»
Надо признатьса, около той дыры мы нашли именной алюминиевый портсигар Чубайса и именную алюминиевую ложку Абрамовича, за возврат коих впоследствии в качестве вознаграждения получили по алюминиевому презервативу...
А под вечер из всех доступных нам с Черемшою каналов сообщали и сообщали, што в связи с катастрофически хреновой-прехреновой урожайностью черемши цены на нее в сушеном виде взлетели аж до тыщи долларов за пучок!
Моя-та карга, впервые услыхав этакое, свела выпучившиеся зенки-та к переносице и завопила:
– Тепе-ерь, Израи-иль Ива-анович, на-ам с тобо-ою пенсия и на-а-ахрен не нужна-а-а!!!
– Подыхать собралася? – опешиваю, – Твоя воля, но токо без меня – токо не коллективно!
– Дура-а-ак!!! – орет, – Ты чё, и даж не заметил(?), што всё окрест той дыры как ковром черемшою затянуто!.. Не иначе как инопланетная фура с семенами да рассадою черемши потерпела крушение и ту дыру продыроватила, а выпавшее-та прижилося и поперло в рост охренительно!
– А не ошибашься ли? – засумлевалса я.
– Да ты чё-ё-ё?!!! – базлат, – У меня ж на родине-та энтой самой черемши хоть задницей жуй! Я ее хоть с чем сызмальства не перепутаю! Не зазря же меня папка окрестил Черемшою!

И ломанулися мы втихаря от деревенских черемшу заготавливать...
Была бы картинка, я б показал каковская она – черемша-та. А ежели без картинки... Лук и лук дико растущий, токо луковка помельче домашней, а перо плоское. Похож на ландыш. Медведи на нём апосля зимней спячки ажно так толстеют, што ажно шкура на пузах лопатса... Вот из-за страшеннова на нее медвежьева аппетита черемша еще и медвежьим луком промеж людей называтса...
Так вот, днями напролет мы с моею-та фифою добывали энту самую драгоценную черемшу, а ночами развешивали ее для просушки по чердаку и в сарае. А еще укладывали в морозильную камору и мариновали...
Где-т сутки на пятые выдохлися окончательно и бесповоротно. И пришлося призвать на подмогу за пятьсот рублей ежедневно придурковатова Вовку Рокфеллера; не посвятив ево, конечно же, в суть и взяв, конечно же, с нево фиктивную подписку о неразглашении.
Дело пошло шибче: мы с Вовкою при моем мотоблоке с телегою на заготовке, а Черемша дома на сушке-мариновке...
Вскорости же объявилса на нашей плантации медведь. Мы, значитса, заготавливам, а он жрет и жрет. Да не стоко сожрет, скоко вытопчет! Правда, совсем не хищный зверюга: питатса да нам с Вовкою улыбатса, да этак приветливо лапою-та помахиват. Вовка тоже ответно помахиват. Токо, и ишаку ясно, не лапою, а рукою...
Мы к тому времени тоже на черемшу да еще на каку-та мохнату и сладковатую травку, коя попутно букетилась, крепко подсели. И пошла веселуха похлеще чем с самогона!..
Ближе к потемкам медведей была уже уймища! Как на митинге! Жрут, на балалайках наяривают да как ужаленные бесятса! Ажно пылища столбом!.. Мы тоже с имя резвимся да перед ихними телефонами для селфи придурковато позируем, в жмурки гонямса, козла в домино забивам да анекдоты похабные травим, да в дурака подкиднова на шелбаны хлещемса... Правда, в карты-та я до первова медвежьева шелбана сдюжил, придя в сознание после которова дальше играть наотрез отказалса. Но... Предложил альтернативу – свою карманную-та рулетку. Топтыги попробовали и загорелися ярким-преярким азартом!..
Тыщ под пять я насымал с них лохотронски до тово момента, когда Рокфеллер – скотина – вдруг раздухарилса как конь в публичном доме и принялса за Клавкою – супружницею Жорика – по-взрослому ухлестывать! И нахрен ему сдалася лохматая да косолапая?..
Так вот.., когда, значитца, Жорик взревел матершинно, вздыбился задравши лапищи и попер буром драть Рокфеллера насмерть, и нагрянул толпою наркотический контроль под командованием капитанши Анны Павловны Несъедобной. Скрутили нас с Вовкою-та в морские узлы и наручниками обраслетили, а медведей... А и не было их уже ни единова! Как испарилася тусня косолапая!..

Помурыжили, значитса, нас в райцентре, помурыжили... Да и отпустили, строго-настрого наказав, штобы больше не пробовали орально всяку неизвестну траву-мураву...
А телевизор тут же вскорости и сообщил, што мировые цены на черемшу почему-та катастрофически обвалилися. И пришлось нам с моею Черемшою заготовки самим жрать да мед на них у медведей выменивать. И этак до сей поры...
О каковский беспонтовый бизнес получилса. А черемшу в нашей местности сразу после нашева с Вовкою задержания как гильотиною обрубило! Ни перышка, ни луковки. И травка та мохнатая да мозгокрутная пропала. А дыра вроде как бы от аварийнова космическова драндулета сама собою скорехонько затянулася до абсолютной бесследности. Как было всё раньше, так и само собою стало опять...
Правда, наш с малолетства хмельной пастух Василий Христофорович Мигалкин трепалса, што в ходе поисков отбившевося от стада барана собственноглазно видел заметание космическими инепланетянцами следов той аварии:
«Просыпаюся, значитса, я средь полуночи у Резиновова болота.., – начинал он завсегда одинаково, – Луна аж слепит! Комары загрызают как волки позорные! Опохмелитьса нечем! Баран так и без вести пропавший! Мышцы ажно до костей от земли прозябли...
Повернул башку, а та-а-ам-м!!!.. Каки-та сплошь лысые алюминиевые и мужики, и бабы траву косами косят да к дыре, што в земле образовавшаяся, стаскивают!..
С перепугу-та я аж сызнова уснул... А когда сызнова проснулса, они уж яму-та с бугром завалили и алюминиевым бульдозером утрамбовывают. А потом метелками подмели, пропылесосили, струмент на бульдозер поклали, сами на нево да на алюминиевые велосипеды уселися и покатили по направленью к Чернопузовке. Да.., у Беломорканальскова-та лога бульдозер забуксовал. Так эти-та алюминиевые черти долго ево выталкивали да по-мужицки и по-бабски громко материлися...
А когда они сызнова в путь-дорожку-та наладилися, ктой-то меня в ухо поцеловал! Я-та, грешным делом, от неожиданности чуть было... почти... по полной программе... в штаны не наклал.., – а вот на энтом самом месте Василий Христофорович начинал багроветь мордуленцией, трепыхатьса, бегать глазенками и подкашливать; отчево все без исключенья делали одинаковый вывод, што в штаны он все-таки наклал и к тому же не скупердяйски, – А я, кхе-кхе-кхе.., значит, в штаны так и не наклал! – подмигивая нервным тиком, дальше трепался Мигалкин, – А вот кто б другой на моем месте, кхе-кхе.., наверняка бы наклал!.. А я – нет и нет!.. Ну, ни в каку-у-ую!.. А у ково тонка кишка, тот бы, кхе-кхе.., стопудово наклал!»
На энтом самом месте многие обычно интересовалися толщиною выхлопной кишки самово Христофоровича; и он, матерно поогрызавшись, подпрыгивал как в кишку ломом ужаленный и скакал до дому без оглядки...
А все от хохоту вдогонку подыхали и знали, што поцеловал Мигалкина в ухо пропавший баран. Поцеловал и проблеял:
– Айда-а-а-к, Христофо-о-орови-ич, домо-о-ой! – а Мигалкин ответил токо:
– Ме-е-е-е-е-е-е!..
А где-т аккурат между маем и июнем нагрянул в нашу Черемшанку табор бродячих уфологов – ну, тех, кои до инепланетянцев научно дюже охочие.
С пару-тройку недель они Мигалкина-та в свой палаточный лагерь у Резиновова болота таскали, водкою поили и допрашивали...
А когда деньги-та на выпивку для Мигалкина кончилися, снялса табор и подалса куда-та на заработки...

А наркотический контроль к нам с Вовкою-та Рокфеллером все-таки нет-нет да и наведаетса (для, так сказать, профилактики нашей закононепослушности)... А иногда и сама капитанша Анна Павловна Несъедобная навещат (хрен пельменей на нее напасешьса!)...