Все водители мира специально для меня держат в своих загашниках рваные и грязные десятирублёвки. В каком бы городе я ни был, если я расплачиваюсь за проезд крупной купюрой, мне обязательно на сдачу выдают эти грязные десятирублёвки. При этом водители всегда улыбаются мне так невинно, так простодушно, что у меня просто дух не поворачивается выразить недовольство. Поэтому, чтобы избегать подобных ситуаций, я всегда ношу с собой полный карман металлических денег, чтобы расплачиваться под расчёт — без какой-либо сдачи. Правда, иной раз карман мой становится таким тяжёлым, что начинают сползать штаны, и, хотя мне уже шестой десяток, я становлюсь похожим на ребёнка из детского сада, который то и дело подтягивает портки, карманы которых набиты всякой нужной для познания мира всячиной: камешками, мотками проволоки, цветными стеклянными шариками, железными болтами и гайками. Когда я иду на прогулку, в карманах у меня звякает лишь несколько монеток, которые я готов потратить на стакан газировки или мороженое — по желанию на данный момент, штаны мои при этом легки, а душа и вовсе кажется сотканной из эфира по причине хорошего настроения.
Вот и сегодня я отправился в парк налегке. Я люблю этот парк, он расположен в трёх минутах ходьбы от моего дома. Хотя он в последние годы подвергался различного рода нападкам (часть его выкорчевали под суперсовременный бассейн, то там, то здесь появлялись сомнительного вида пивные, площадки для автомобильного транспорта), но в нём ещё сохранялись довольно глухие места, в которых можно было бы уединиться для творческого созерцания природы. Одно из таких мест располагается в юго-западной его части. Парк там выглядит особенно дико ещё и по той причине, что оставшись без опеки, он зарастает травой и кустарником, и иногда кажется, что там даже можно без всякого следа потерять КАМАЗ, гружёный горячим асфальтом — такие там непроходимые заросли и тишина.
Иногда я делаю там важные для себя открытия. Например, оказавшись на какой-то особой точке, я, взглянув на ночное небо, обнаружил вдруг висящую почти над самой землёй величественную спиральную галактику. Я не смог определить её точного названия, так как мои знания в области астрономии с юношеских лет изрядно потускнели, но я точно помнил, что все они имеют буквенно-числовые обозначения (это помимо того, что некоторые имеют и собственные имена, как, например, Туманность Андромеды, Малое и Большое Магеллановы Облака), и я ничтоже сумняшеся стал звать её Апрель-10 — по дню рождения Ивана Ефремова, творчество которого я люблю до сих пор. Повторяю, галактику, имеющую красивую спиральную форму из разноцветной материи, видно только из одной определённой точки на земле, и стоит сделать хотя бы шаг в сторону, как она пропадает неизвестно куда. Я не стал с кем-либо делиться этой информацией, решив, что это будет моя личная тайна. Я уже однажды совершил ошибку подобного рода, когда рассказал человеку, которого считал своим товарищем, о секретном проходе к Чёрному морю за ЖД-линией подле южной части НЭВЗА, где дальше располагается так называемая Норкина Дача — обрывистый берег реки, сплошь изрытый речными крысами. Почти что в тот же день сакральное место украсилось рядом торговых палаток и уличными зазывалами на туристические маршруты по побережью. Что сказать, сердце до сих пор у меня болезненно ёкает, когда я вспоминаю про эту свою ошибку.
В парке было несколько главных аллей. Я не стал особо по ним расхаживать, а сразу свернул в южную часть, где плотными рядами стояли клёны и каштаны. Всем известно, что именно эти растения создают наиболее плотную и прохладную тень. Когда входишь туда, кажется, будто вокруг меняется климат — окружающая температура падает сразу градусов на 5, на 7, такое, во всяком случае, складывается впечатление. Ближе к краю деревья редеют и почти сразу начинается кустарник — я не особо сведущ в ботанике; конечно, у каждого растения есть собственные названия, но не помню, чтобы это когда-либо меня интересовало. Мне было достаточно общего названия — заросли, кустарник, иной раз разраставшийся выше человеческого роста. Именно там, среди кустарника, впечатление дикого леса казалось особенно сильным. Где-то в самой гуще обнаруживалась поросшая густой травой и зарослями ежевики глубокая балка, уходящая в какую-то таинственную неизвестность. Я никогда не ходил по ней до конца, но знал, что дальше сухая почва постепенно влажнеет, появляется осока, камыш, а на дне обнаруживается мелкий ручей с холодной зуболомной водицей, которую я набираю в специально приготовленную для этого армейскую фляжку — плоскую и широкую, в плотном чехле из хлопчатобумажной ткани, выкрашенной в зелёный защитный цвет. Именно такие мы носили в армии на марш-бросках и прочих учениях. Чтобы вода как можно дольше сохраняла прохладу, мы мочили чехол водой, превращая его в своеобразный холодильник. Но сейчас я этого делать не стал, не желая ходить с мокрой задницей, так как пристёгивал фляжку на пояс над ягодицами.
Я двигался по дну оврага, поглядывая по сторонам, где на склонах в густых зарослях щебетали птицы, порхали бабочки, изредка мелькало гибкое тело ласки или кота домашнего. Поглядывал я и на ручей. Он постепенно расширялся (не сильно, правда), и в нём то там, то здесь появлялись темные спины карасей и прочей рыбы, лениво двигавшейся в глубине. Однажды стаей пронеслись какие-то желтые и полосатые тени, похожие на аквариумных барбусов. На обоих берегах то и дело попадались группы ярко-красных и малиновых грибов, которые кажутся прибывшими издалека путешественниками. На широких листах кувшинок, лежавших на воде, сидели крупные зелёные лягушки, раздувавшие щёки от напряжения, связанного, должно быть, с моим появлением. Но я не причиняю им вреда. Лишь изредка долго разглядываю их, дивясь разнообразию животного мира. Я не могу вспомнить, чтобы видел подобные раньше. А ведь я в детстве облазил вокруг Новочеркасска всю местность, видел всякое — особенно в Агролесе, где был пионерлагерь "Звёздочка Ильича", но похожих лягушек не могу припомнить... Да пусть их! Я вдруг как-то мгновенно о них забывая, так как справа по курсу вижу какую-то стену. Она полускрыта деревьями, но видно, что она высокая и сложена из какого-то тёмно-красного, почти бордового, камня, потерявшего от времени глубину цвета, ставшего с лёгким белёсым оттенком. Заинтересовавшись, я стал выглядывать тропинку, чтобы подняться наверх. Не нашёл, но и без того довольно легко взобрался по склону наверх, где стена стала реалистичнее. Заросли ежевики и плюща лепились по ней, но не особенно высоко, потому что стена была гладкая и не за что было зацепиться. Кое-как продираясь сквозь кустарник, я углубился в гущу парка, и там обнаружилось, что это не ограда, как я подумал поначалу, а стена здания. Довольно высокого, между прочим — я, честно говоря, не припоминаю такого в нашей местности. Но ведь я сюда никогда особо и не углублялся, ограничиваясь прогулками по краю дикой части парковой зоны. Здание оказалось фасадом обращено в противоположную от оврага сторону, и перед ним была аккуратно подстриженная лужайка, где среди васильков лежала белая коза, помахивавшая мелким хвостом, с краю стоял допотопный грязно-зелёный мотоцикл с коляской. В нём лежал сложенный кое-как брезент, из-под которого торчали черенки лопат и граблей. Непонятно было, сколько в этом здании этажей, так как она было построено в странной архитектуре. Окон было не очень много, и они были разного размера, и располагались как-то беспорядочно, что не позволяло определить их этажную принадлежность. Какое-то мутное воспоминание мелькнуло у меня в голове, и я подумал, что так, наверное, строят в Италии. Почему в Италии? Почему не в Голландии или в Аргентине? А может, я действительно сейчас в Италии? Просто забыл, как именно в неё попал — дорогу забыл, дорожную суету, поезда, самолёты, связку прокомпостированных билетов, облепленные стикерами разных городов чемоданы. Латинская местность подле Рима, или Альба-Лонги, города, которому больше трёх тысяч лет, он старше Рима лет на пятьсот и, по преданию, основан потомком Энея, бежавшего со своими сторонниками из осаждённой Трои. А может, и самим Энеем, не помню. Кто желает более точной информации, может обратиться к "Энеиде" Вергилия. Если это Италия, то тут должен быть и виноград. Впрочем, виноград хорошо растёт и на Дону, так что его наличие, буде обнаружится такое, ни о чём мне не скажет.
Я продолжаю осматривать здание, всё больше поражаясь его странной гармонии. Крыши в традиционном понимании у него нет — есть невысокий широкий купол, накрывающий большую часть здания, тускло блестевший потемневшей бронзой, а на его вершине остатки какого-то, должно быть, культового сооружения — может, там был когда-то христианский (католический или православный) крест, но я бы не удивился, если бы там было и что-то языческое — например, Луна, или лик бога Велеса с пучком молний в руке. Что это может быть обычное жилое здание, я с негодованием не подумал, так как категорически отрицал в моём сказочном путешествии банальную бытовуху. Дорожка перед фасадом была выложена широкими серыми плитами, а посерёдке стены имелась высокая двухстворчатая дверь, выкрашенная под цвет стены, то есть тёмно-красная. Подойдя ближе, я обнаружил там внятную русскоязычную табличку, что недвусмысленно свидетельствовало — я всё-таки в России. Хотя, признаться, и ощутил при этом укол лёгкого разочарования в сердечную мышцу, которая, признаться, уже губы раскатала на Колизей. На табличке был следующий текст: "МУЗЕЙ АГРАРНЫХ ТАЙН работает круглосуточно. Плата за вход — 1 (один) рубль. Просьба опустить в жестяное ведёрко справа от входа. В помещениях просьба вести себя прилично и соблюдать чистоту". Вы даже не представляете, дорогой читатель, с каким облегчением я вспомнил, что утром, хотя и не планировал путешествия в общественном транспорте, но всё ж таки кинул несколько медяков в карман — так, на всякий случай, исключительно опираясь на личный старческий трансцендентный опыт, который свидетельствовал, что я уже неоднократно попадал в безвыходные ситуации по собственной же глупости. Что и говорить, название "МУЗЕЙ АГРАРНЫХ ТАЙН" меня поразило до глубины души. Я был сражён в самое сердце. Я понял, что теперь ни за что отсюда не уйду, пока всё тут не обсмотрю. И я, не сомневаясь ни на секунду, отворил дверь, переступил порог и кинул в тоскливо пустое ведро эту символическую плату за надвигающееся удовольствие. Я почему-то был убеждён, что удовольствие, по крайней мере, эстетическое (хотя бы от внутренней планировки здания), я обязательно получу.
Но ничего особенного я с первых шагов не увидел.
Я попал сразу в зал, огромный, сумеречная даль которого терялась в полутьме. Никаких этажей там не было и в помине. Зал в высоту занимал всё пространство этого здания — вверху под куполом в рассеянном свете парили странные шестикрылые фигуры, глядевшие на меня с каким-то непонятным потусторонним вниманием — будто бы пытались понять, за
Привет!