Дом моих родителей не изменился. Огромный трехэтажный особняк в середине большого парка, с большими окнами и чугунными воротами. Дорожка, выложенная белым булыжником. Цветные витражи вместо стекол на первом этаже. В детстве он мне казался настоящим сказочным замком, да и сейчас ощущение волшебства неожиданно заискрилось в теплом осеннем воздухе, разбудив оцепеневшие воспоминания.
- Привет, рада, что ты смог приехать. Всё-таки смог, хотя и опоздал.
Сестра стояла на последней ступеньке лестницы, ведущий на второй этаж. Она тоже почти не изменилась. Немного другая прическа, чуть меньше косметики. Но черные угольки глаз всё так же выворачивают меня наизнанку, а в голосе всё та же насмешка.
- Привет. Я приехал, как только появилась возможность.
- Был на кладбище?
- Да. Мне понравился памятник. «Ангел»…ты придумала?
- Ага, я. Моя тема. Идем в столовую.
Мы не виделись десять лет. Это не так много, если провести эти годы вместе, но это вечность, если ваше общение ограничилось двумя-тремя телефонными звонками. Сестра улыбнулась, поймав мой взгляд.
- Да, я изменилась! Превратилась в тридцатисемилетнюю женщину, одинокую и грустную. А теперь, после ухода мамы, в еще более одинокую. Ты же задержишься ненадолго.
- Я так не думаю…Элли. Мне показалось, что ты совсем не изменилась.
Неожиданно мне потребовалось некоторое усилие, чтобы назвать ее по имени.
- Лжец! Вот ты точно не изменился. Я знаю, что постарела. И не думай, Марк, я не питаю на твой счет никаких иллюзий. Знаю, что если бы я не упомянула о деньгах, ты бы вообще не приехал. Тебя не было рядом, когда ушёл папа, тебя не интересовала болезнь мамы, ты и на ее похороны опоздал. Чем ты был так занят все эти годы?
- Не всем удается отсидеться дома, под крылышком родителей!
Я знаю, почему вспылил. Всё дело в «папе». Он не её папа – только мой. Мама родила Элли в девятнадцать, а через год её первый муж умер. Но мой отец воспитывал сестру, как собственную дочь, относился к нам одинаково. И, Бог свидетель, мне всегда казалось, что её он любит больше.
- Вот как, - кивнула сестра, - что же, просто молчим и пьём чай.
Она раздраженно загремела ложкой.
- Остановись, - попросил я, - прости. Я знаю, что был не очень хорошим сыном и братом. И что я плохо распорядился деньгами, подаренными отцом. Но я хотел что-то сделать, понимаешь? Чего-то добиться. Влипал, по молодости и глупости, в различные авантюры, не спорю. Кто-то уезжает, кто-то остается дома. Это жизнь, Элли.
Она серьезно посмотрела на меня, улыбнулась уголками тонких губ.
- У меня нет никакой жизни, Марк. Больше нет. Я не вышла замуж, не сделала карьеры. Заболел папа, потом мама. А про твои авантюры я слышала. Рудники в Африке, джунгли в Бразилии, какая-то странная экспедиция в Антарктиду. Это мешало тебе навещать нас?
- В Бразилии я попал в руки мошенников, работал на плантации, пока не сбежал. На алмазных приисках меня ограбили, я едва остался жив. Не всё так просто, как тебе кажется. Как-нибудь расскажу.
- Понятно. Ну, не буду тебя томить. На мамином счете лежит что-то около миллиона. Наследники – мы с тобой. Сто пятьдесят тысяч надо будет отдать – мама просила, она занималась благотворительностью. Триста пятьдесят – мне, пятьсот – тебе, при условии, что ты оставишь мне этот дом. Идет?
Я рассеянно кивнул. Это было больше суммы, на которую я серьезно рассчитывал. Но гораздо меньше денег, о которых грезил…что же, я покрою долги, это уже здорово! Можно начать с чистого листа.
- Я думал, ничего не осталось.
- Да, мама болела долго, нужны были дорогие лекарства, но кое-что, как видишь, удалось сохранить. Так мы договорились?
- Конечно, Элли. Без проблем!
- Отлично! С самым неприятным покончено. Ты устал?
- Ужасно! Долгий перелет…
- Я постелила тебе в детской. Помнишь, где обои с футболистами?
- Конечно, помню.
Сестра улыбнулась мне совсем так, как раньше.
Проваливаясь в сладкий сон, который бывает только после трудной и долгой дороги, я вдруг подумал, что сестра права. У нее нет жизни. Я замерзал в Антарктиде, мне приходилось обкрадывать собственных товарищей в Африке, а чтобы сбежать из Бразилии, я убил человека. Но я жил, жил по настоящему, на всю катушку. А она? Красивая, молодая девушка, с прекрасным образованием, запертая в доме родителей, в провинциальном городке. Всего в тридцати километрах от огней мегаполиса. От настоящей жизни…
Я проспал весь день. Ужинали мы в молчании, каждый думал о своем. Эйфория по поводу денег быстро улетучилась, возникшая, было, теплота тоже куда-то исчезла. Я вышел подышать вечерним воздухом, гулял по парку, узнавал в быстро опускающейся темноте дорогие мне места. Высокое дерево, с которого я чуть не упал. А здесь мы играли в прятки. В этом темном уголке зарывали пиратские клады. Мы рождаемся детьми, чистыми изначально. И что потом происходит с нами – главная загадка мироздания. Наступила ночь, стемнело, сделав круг, я вернулся к дому. Сестра курила, сидя на ступеньках. Я присел рядом, только для того, чтобы не возвращаться в дом. Там пахло болезнью и лекарствами, а может быть, и самой смертью.
- Ты скучал по мне, Марк?
- Конечно! И по отцу и по маме. Я всегда помнил, что у меня есть старшая сестренка. Вы были далеко, но помогали мне выжить.
Элли положила голову мне на плечо, а я обнял ее. Забытое, странное чувство схватило за горло, звезды вдруг замигали, и я снова стал младшим братом, опекаемым, любимым, родным. Годы и расстояния – лишь условности. Я много всего натворил в жизни, но когда Господь призовет меня на суд, мне достаточно будет сказать, что меня любила моя сестра Элли, и я буду прощен.
- И я скучала! А еще я скучаю по маме, - всхлипнула сестра, - очень-очень. И, знаешь, это я убила ее.
- Не говори глупостей! Мама болела. Ты сделала всё, что могла.
- Да нет. Я превысила дозу лекарств. Она просила, боли стали просто невыносимыми в последние месяцы. Она хотела уйти, обрести покой. Я долго отказывалась. Потом решилась.
- А как же врачи? Ничего не заметили?
- Вскрытия не было, никого не удивила давно ожидаемая смерть тяжело больного человека, - Элли плакала навзрыд, - ты ненавидишь меня?
- Ну что ты, - тихо сказал я, - я верю тебе. Маме было действительно плохо, раз она просила об этом. Я поступил бы так же.
- Ну вот, - сестра по-детски вытирала слезы, размазывая их по щекам, - сказала – и стало легче.
- Элли, мне надо выпить. Тебе принести?
- Да, пожалуйста.
Мысли, как раскаленные сверла, вгрызались в мой мозг. Деньги на общем счете. Вскрытие покажет передозировку. Элли арестуют, она потеряет право на наследство. Пятьсот тысяч плюс триста пятьдесят, это восемьсот пятьдесят. Где еще сто пятьдесят? Ах, да, благотворительность. И дом - стоимостью по меньшей мере полмиллиона. Вернувшись в гостиную, я быстро подошел к телефону и набрал номер полиции.
