чёрным рубероидом крыша охраняла хотя бы от дождя, выбрели «чёрный строитель» с Адилем: ёжащиеся, небритые и неприкаянные. Брошенные генералами остатки разбежавшейся армии. Пленные. Живая доверенность Вадиму, что объект не оставлен, работа ведётся.
— А, на фиг! — грустно улыбнулся мне храбрившийся Адиль. — Скоро пошлём здесь всех, да и уйдём, к черту!
— Давно пора, брат! — крепко пожал ему руку я.
Ужели они рассчитывали здесь что-то ещё получить?
Чего они здесь могли уже наработать?
Мне было искренне жаль бедолаг. Но я не желал разделять их участь — здесь уже было всё потеряно. А второй раз наступать на ушаковские грабли — мёрзнуть, мокнуть (за что — за идею: «Через четыре года здесь будет город-сад!»?) у меня просто не было уже сил.
— Надо же с тобой ещё за этот дом рассчитаться, — спохватился Слава на обратном пути. — Сколько мы тебе должны?
Я оценил свои труды в символическую тысячу рублей — чего было с них, сирых, взять!
…Но в тот, самый первый, июньский день — в солнечное то воскресенье, когда как заведённый гнал я всё выше и выше массивный дымоход — всем на диво, — то отдыхал по-настоящему.
От Ушакова — душой. В которой также непоколебимо поднималась волна радости: я всё ещё могу свернуть горы, я не зачах там, я — сильный!
А в конце дня подошёл Джон:
— Вот видишь, как хорошо с нами работать: никто над душой не стоит, никто не напрягает, никто лесом не припугивает!
Приберегал, верно, весомый этот аргумент.
Хоть сам парням за то приплачивай!
А где-то в тот дышащий сочной зеленью лета день была Люба?..
* * *
Во вторник, по короткому дню («Танцы же, танцы!») я «свернулся», заработав 300 рублей — за 5 часов.
Хоть что-то — всё не дома сидеть!
А здесь — у парней на шее…
Да я хоть бы и по ночам рад был работать — самый ведь сейчас для меня вариант!
Но не было здесь моей работы.
* * *
— Ну что — встаём?..
Я не помню когда — сколько уж лет назад! — спешил я так на свидания. С этой студией, с этой атмосферой, с этой музыкой, с ней… Я ждал её пришествия, а она всё не шла. В зале сегодня были все- все- все, плюс «бандо’с» Алевтины — очень прилично, впрочем, одетый и достаточно сдержанно себя ведущий. Со спокойным, мужским взором, беспристрастным и чуть даже равнодушным. Алевтина, наверняка, притащила его сюда: уступил, наконец, супруге. Сидел на лавочке и глядел больше на теребимые перчатки, чем в зал.
— Вот этот, вот этот, — исподволь кивнула она по моему приходу.
Чего хотела? Семечки оптом не закупаем!
— Та-ак! Плечи работают!
Артём гнул свою грудь в разминке натурально — колесом. Мне так никогда не суметь, не научиться!
Хотя… «Назвался груздем»!
Да смогу! Ради неё — должен смочь. Смог же там, на Ушакова, даже без Любви — всего лишь в её предчувствии, горы — камня — свернуть. И уйти красиво. Да что там: хотя бы уж просто — уйти!
А по сравнению с Ушакова, всё прочее — семечки!
Алевтина!..
Любовь появилась не одна. С молодым нахалюгой, крепко сложённым, с модной стрижкой и снисходительно-насмешливым взглядом: просто с ходу хотелось влепить ему «подлещика» — легонько, для профилактики.
Юноша остался у стойки, свойски завладев участливым вниманием вставшей по другую сторону Татьяны.
Здесь сегодня что — пати-«сходняк»? День свиданий?!
Сегодня был вечер любви. И ревности, конечно — румба.
— Скорее всего, румба будет вторым латиноамериканским танцем в турнирной программе. Поэтому давайте сегодня поработаем над ним!.. Трудный, всё-таки, танец.
Сначала мы работали поодиночке — партнёры против партнёрш: стенка на стенку. А незваный спутник Любаши беседовал меж тем с «ля професс|орой» всё оживлённее и разбитней. И только когда я нежно, но твёрдо привлёк к себе свою партнёршу в латинской стойке, он, тотчас с Татьяной распрощавшись, убрался моментально.
Ступай себе, ревнивый мучачо: это моя партнёрша!
— Вчера было занятие в другой группе, и общая была у большинства партнёров ошибка. При алемане, когда партнёрша кружится, начинают её руку своей крутить. Как бетономешалку!.. Чего смеётесь — именно так!.. Не надо этого делать — держите
ладонь вот в таком положении, — он воздел ладонь почти вертикально, под небольшим лишь углом, кверху, — на месте. И тогда партнёрша, скользя по ней, своей ладонью тоже свершает круг. Так что не надо — как бетономешалку!..
Не буду! Я, кстати, сроду ей на Ушакова и не пользовался, лопате больше доверяя. Никакой, во первых, от электричества зависимости — ни с кабелями таскаться не надо, ни гнездо розетки свободное выискивать. Да и мыть бетономешалку по окончании работы — сплошная морока: гляди, чтобы водой цементной хозяйские цветочки не залить!
Если бы, конечно, Миша в неё запрыгнул — можно было бы ещё подумать…
— Далее — посмотрите, какой ещё — важный! — момент: когда мы проходим основные шаги, то промежуточные два шага делаем ровно, без спешки. А в крайних мы должны чуть замедляться, шагая на партнёра, делать едва заметную паузу, приставляя шаг,
а назад уже отталкиваемся с ускорением. Получается натяжение такое, для танцев вообще очень типичное: если где-то замедляемся, значит, в следующем движении будем добавлять — делать его резко, с ускорением! Вот как, знаете, резинку в рогатке вы
в детстве натягивали, натягивали, и — бах! — выстрел! Давайте, помня это, продолжим!..
По воронам из рогатки я в детстве — достаточно примерном — стрелял мало. Больше потом, в юности удалой — по воробьям, из пушки.
— Когда партнёрша кружится в алемане, вы, партнёры, сообщаете ей лёгкое давление на ладонь. Вообще — партнёры! — своей ладонью, кистью рук вы сообщаете своей партнёрше — вы показываете ей! — ваше последующее действие: что вы дальше намерены делать, куда пойдёте, куда идти ей. То есть — через руку вы сообщаете свои намерения… Знаете, давайте сделаем сейчас так: встаём в парах, упершись друг другу в ладони, руки чуть согните в локтях… Так! Вот подавите сейчас слегка друг другу в ладони, покачайтесь таким образом!.. Почувствовали? Для закрепления давайте сделаем следующее упражнение: партнёры, таким вот образом сообщая давление, ведите — двигайте — свою партнёршу. Вот, как будто вы тележку в магазине перед собой катите. И возвратитесь обратно, от окна, сообщая уже обратное давлению натяжение: вы увлекаете её! Тянете к себе, как магнитом! Попробуем!..
Все — люди, как люди! — бойко «покатили» свои «тележки» по залу, а Люба… Она осталась стоять на месте, наивно глядя в мои глаза и пожимая плечиками:
— А я ничего не чувствую!
Вот стерва!
Не увлеклась она, видишь ли, партнёром! Ну, не тянуло её, хоть убей, ко мне магнитом!
Да — трудный танец эта румба!..
Однако, разочарованиям в этот вечер не было конца!..
Когда, по окончании шоп-дансинга я, как обычно, шмыгнул за двери переобуться на лестничной площадке, украдкой заметил, как Люба приняла из рук того «мужика в очках» обувную коробку — на глазах у всей, до отказа забитой скамейки. А когда через минуту вернулся обратно за курткой и шарфом на вешалке у входа, она уже вальсировала, под одобрительные взоры, в чёрных бальных туфлях в объятиях седовласого ветерана из семичасовой группы. Явно «прибалдевшего» от счастья такого, нежданно выпавшего. А очкастый ей в довершение запястье душевно пожал, интимное что-то, похоже, проблеяв.
Интересно!
— Ну, ты, вижу, одна не останешься! — Пропуская её в двери, я не смог удержаться от мимолётного приобнятия Любы за талию.
— Кто бы сомневался! — совершенно счастливо, широко улыбнулась она. — Но ты же у меня первый партнёр! И единственный.
Ага — видели мы!
Реверанс в мою сторону — всего лишь! Перед тем, как шагнуть — на все пять шагов файф-стёпа — обратно.
Но ведь знает, как лучик надежды на сердце пролить!
Мы вышли на улицу.
— За полторы тысячи рублей, — кивнула Люба на пакет, — новые, совершенно. А они стоят — четыре! Это он своей партнёрше купил, но что-то они там с Леной поссорились, она даже на последние занятия не пришла… В четверг надо ему деньги отдать, а где брать буду?!. Ой! — задорно тряхнула она головой.
— А это кто с тобой приходил?
— Это мой ученик! — с гордостью заявила Люба. — Столкнулись вот здесь, на Ленинском, ну я и сказала, что на танцы здесь хожу, и какой у меня партнёр!.. Вот и заглянул посмотреть.
Закипающую внутри меня лаву ревности нужно было срочно залить — я даже знал чем. Поэтому, попрощавшись с Любой у подножки подкатившего автобуса, сразу же и навос-
трился к уличному ларьку, что располагался, впрочем, по пути домой.
Там, кстати, и «Остмарк» крепкое было дешевле всего.
Нет, но всё-таки — какова! Приходит с одним, пируэтит с другим, третий ей локотки жмёт, неизвестно что на ушко нашёптывая!
По числу приволокнувших в этот вечер за партнёршей пришёлся и «Остмарк» — три бутылки. Домой я малость припоздал.
— Шлюха!.. Голимая шлюха! — в сердцах бросал я с порога комнаты.
— Заметьте, — удивлённо обернулась Татьяна, — не я это сказала.
Внутри всё тлело: шлюха! Это — с одним, то — с другим, третье — с третьим!..
* * *
То с одним, то с другим, то с третьим!.. А ты — ей туфли покупай!
* * *
— Послушай, Алексей, может, ты действительно многого требуешь.
— Да, Танечка, конечно!..
— Ну, ходишь ты, вместе с ней, на танцы — ну будь счастлив уже и тем…
— Да-да, Тань, я и счастлив!..
— Ведь тебе там так нравится — это же видно! — так тебе на пользу, ты так здорово изменился — даже внешне!
— Да, Таня, я и хотел тебе сказать!..
— Так будь ей благодарен уже и за то, что она тебе составляет пару…
— Так я и благодарен ей, благодарен!..
— Она ведь тебя ничем не обидела — даже наоборот! Она ведёт себя очень, по отношению к тебе, корректно. Ведь она, разобраться, тебе ничего не должна…
— Тань, ну о чём ты говоришь — конечно, нет! Я и сам хотел тебе позвонить — извиниться за вчерашнее: это я сдуру, да не подумавши, ляпнул! Прости: больше не повторится! Конечно, я очень благодарен и ей, и тебе, что такой мир для меня открыли! Не переживай, не волнуйся — всё хорошо! Минутная то была слабость… Очень тебя люблю, до вечера!
— Ты вернёшься?
— Обязательно!
Искренне каясь пред святой своей женой, я извертелся по ходу этого телефонного разговора на сиденье автобуса — пригородного, опять, сообщения.
Присядьте, чтоб не упасть, и вы: я ехал к Вадиму!
А что? Был камин — была работа: само по себе хорошо! У человека, который ждал именно меня, — ещё лучше! Он даже подпрыгнул от радости, заслышав Джона по телефону.
— Не за что, — снисходительно скривив губы, отвечал на его благодарность в конце разговора тот.
Вадим поблагодарил! Когда — пусть Слава с Джоном скажут, а Адиль, со «строителем чёрным» подтвердят! — когда такое было, да и было ли, как говорится, вообще?!
Значит, действительно позарез ему печник сейчас был нужен.
— А сколько ты ему за камин зарядил? — осведомился Женя.
— Двадцатку.
— Мало! — досадливо цокнув, покачал головой практичный Джон.
— Да нормально, Женёк, он же хочет простенький, из красного кирпича — под расшивку: за неделю сделаю — легко! Треть, как обещал, ваша!
— Да брось ты! — отмахнулся Слава, Женя же в сомнении промолчал.
— Не-не, мужики, уговор дороже денег! Я же сам обозначил! Прикинь, Джон, если бы каждый из твоих
