декоративный,
Он стопочкою неприглядной в «уголку» стоял.
Но в обрамленье топки у камина лёг он рядом дивным:
Гаврила, всеми сторонами повертев,
достойный его вид придал.
И без восклицательного знака — это работа его, Гаврилы.
Ещё наждачкой кое-где шаркнем по месту — вообще будет класс!
Да, пока камень, кирпич ли вот такой — «неадекватный» — через руки несколько раз не пропустишь, не пошлифуешь — не поласкаешь! — не будет от того толка. Встанет или боком безликим, или вовсе — задом повернётся.
* * *
Чем хороша работа руками — оставляет голову свободной для мыслей, воспоминаний, мечтаний. Всё это нынче сводилось к Ней одной, волнуя, будоража, ведя от отчаяния к радости и обратно…
Ну зачем ты ей, Гаврила грешный, нужен с кирпичами и булыжниками, с танцевальным своим неумением, с ямбом трёхстопным, которым, верно, её уж достал?!. Ведь она такая тонкая, а теперь, вдобавок, и изысканная натура!
Муза!
Нашёл себе жертву, которую можно безнаказанно «бомбить» Гаврилиным народным творчеством — за что ей такое наказанье?! А то мало ей в жизни лиха без тебя, безбашенного!
Но Гаврилу теперь уж было не остановить: натурально — несло! Он будет тянуться, он станет лучше, умнее — всё ещё у него впереди! С Ушакова-то он, главное, ушёл! Теперь вся жизнь распахнута — на все четыре стороны! И он себя ещё найдёт! А что касается ямба!..
В стихах ещё он не был докой,
И рифму, с лени, отметал.
Японское трёхстишье хокку
Гаврила нынче постигал:
«Утро слякотно-серое
Не стать тебе солнечным днём —
Сегодня Её не увижу».
* * *
А вечером, когда нашпигованная арматурой опалубка была залита крутым бетоном (тоже умаялся «замесы» в ведёрке мастерком делать), лежащий на деревянных козлах телефон вдруг озарился Её звонком:
— …Говорить можешь? Алексей, мы не идём ни на турнир, ни на вечеринку!.. Так получается!
Явно: она говорила в волнении.
— Семён, Татьяна — для меня значимей… Ты — мой самый сказочный принц!
* * *
«ТЫ — МОЙ САМЫЙ СКАЗОЧНЫЙ ПРИНЦ!»!!!
* * *
— Тань, ты чего-то Нахимовой, что ли, наговорила?
— Ну да, поговорили мы сегодня с ней. Она мне занесла подарок Семёну от школы, ну и я
сказала, что сильно против вашей вечеринки — мне это совсем не нравится!
Вот так: показали — и не дали!
* * *
Оно, с другой-то стороны: «Турнир с воза — Жеребцову легче!» Чего бы мы там, клоуны, показали? Какой бы хореографией зрительский люд удивили?! Чем бы счастье на сердце Татьяны — которая со студии, — пролили?
Зато теперь другую Татьяну уважили!
Не надо, опять же, «заморачиваться» насчёт того, что надеть… А впрочем, у тебя, Гаврила, и выбор-то: серые брюки от свадебного ещё костюма да рубашка красивая, белая, с цветными вставочками. Та, что Таня то ли на Новый год, то ли на день рождения тебе подарила.
А — всё равно теперь!..
Теперь можно — нужно! — было сосредоточиться на камине: целиком и полностью. Чтоб скорее треклятый закончить!
Чтоб скорее заработать деньги на морские «корки» и скорее те заполучить.
Чтоб скорее уйти в море!
Вот теперь уже точно — пора…
* * *
Чуть за полдень чудесного зимнего дня, когда отражённый тысячами снежных искр яркий солнечный свет свойски заходил ко мне сквозь окна зала и стеклянные двери зимнего сада, Она звонила вновь:
— Говорить можешь?.. Точно можешь говорить?.. Зачем острые углы ещё заострять? С тобой мы в другой день можем встретиться, сходить в кафе выпить кофе.
— А может, всё-таки, наплюём да и пойдём — хотя бы на турнир?
— Нет, — твёрдо сказала она, — решения мы не меняем.
* * *
Ты в жизнь мою уже вошла,
И даже буду на другом конце я света,
Знай, я с Тобою рядом! Никогда
Не сомневайся и не забывай об этом!
* * *
Воскресенье в стоящем на отшибе и без того тихого городка доме было тихо, торжественно и чуточку печально.
За работой я хотел, конечно, выждать символические шестнадцать тридцать, но батарейка в телефоне садилась, и я отправил sms раньше.
В тот день, что мог бы быть счастливым,
Гаврила кирпичи лепил.
И у партнёрши своей милой,
Прощения за всё просил.
А до этого, в полдень, пришло сообщение от Татьяны: «Алексей, может, всё-таки, пойдёшь на турнир?»
Таня, ты о чём? Это ж не за семечками сходить!
Люба откликнулась почти сразу:
— …Ты кирпичи-то творчески лепишь? Я надеюсь!.. Хожу по магазинам… Нет уж! Это чувство вины в ней говорит.
А в половине-то пятого, когда, наверное, во Дворце культуры моряков готовились или уже выходили на паркет наши, пришло sms от Семёна: «Люблю тебя».
Я тебя тоже люблю, сынок! Не волнуйся — ни турниры проходящие, ни времена года — за окном ли, на сердце ли сменяющиеся, этого не изменят: я люблю тебя, сынок!
* * *
Камин же двигался еле-еле. Я ещё только лепил (именно так!) собранными по двору и по закоулкам дома, бэушными кирпичами верх, а ведь предстояло облагородить всю эту, местами кособокую, конструкцию декоративным «кабанчиком».
Жесть!
Проезжу больше!
