свой дар предвидения или профессиональный глазомер, бутылку очень дорогого коньяка, тогда как Пигмалион Вяземский, искренне засомневался во всём этом и, в общем-то, выступил инициатором этого пари.
– Я думаю, что месяца будет достаточно, чтобы понять, какой ты у нас профессионал. – Не давая опомниться Аркадию Философовичу, Пигмалион Вяземский сделал ставку, установил условия пари и тут же разбил руки. И только Аркадий Философович опомнился, а уже поздно. Правда Аркадий Философович не сдаётся и нервно вопрошает. – А как насчёт тебя?
– А что насчёт меня? – в непонимании переспрашивает Пигмалион Вяземский.
– Если я участвую, то и ты должен. – Заявляет Аркадий Философович. А вот на каких, таких основаниях он это решил, то это совершенно непонятно для Пигмалиона Вяземского. И он бы указал на всю безосновательность этих утверждений столь самоуверенного Аркадия Философовича, если бы был скучным человеком. А так как он человек предприимчивый и не в пример этому куксе, Аркадию Философовичу, умеющий радоваться жизни человек, то он принимает этот вызов Аркаши (так он его величает завсегда, когда ему смешно становится на него смотреть, как, к примеру, сейчас).
– Хорошо, Аркадий, – говорит Пигмалион Вяземский, – и я даже пойду к тебе на уступки. Ты сам сможешь, завтра прислать ко мне в офис любую красивую, на твой выбор девушку.
– А почему … – было возмутился Аркадий Философович, но его в момент перебил Пигмалион Вяземский. – Поздно, ты уже сделал свой выбор. – Аркадий Философович принялся судорожно соображать, чтобы ему ещё такого придумать, – насчёт девушки он уже решил: она должна быть, так сказать, на вкус, коварна, беспринципна, хитра и при этом достаточно умна, чтобы понять, что ей не стоит с ним хитрить (да, ещё и управляема), – но видимо Пигмалион Вяземский быстрее его соображает, и Аркадий Философович, так и не сумев никакого каверзного дополнения к их пари придумать, как его соперник, Пигмалион Вяземский, требует позвать претендента на вакансию.
И вот он, позванный, вновь оказывается перед этими господами и внимательно ждёт от них решения своей участи. И на этот раз Аркадий Философович подходит к делу изучения кандидата на соискание вакансии основательно, а для самого претендента, кажется, что несколько странно. Так Аркадий Философович начинает со всех сторон рассматривать его и, даже пару раз сделав обход вокруг него. После чего он возвращается на прежнее место и, знаково посмотрев на Пигмалиона Вяземского, сразу сообразившего, что тому требуется, и, получив от него добро, – только два вопроса, – показав два пальца, сказал Пигмалион Вяземский, – обращается с первым вопросом к уже ненавидимому им всем сердцем претенденту.
– И как же вас, голубчик, величают, а вы представляетесь? – задаёт свой хитроумный вопрос Аркадий Философович, в который он умудрился поместить сразу два вопроса.
– Величают? – задумчиво повторил вопрос этот каверзный человек, почесав ногу рукой. – По разному. Вот сейчас голубчиком. – К нескрываемому удовольствию Пигмалиона Вяземского, не удержавшегося от смешка, прямо-таки срезал своим ответом чуть не поперхнувшегося слюнями Аркадия Философовича, этот, явно прикидывающийся дурнем, претендент на вакансию. – А так-то меня зовут Никанор Безвестный.
– Час от часу не легче. – В сердцах охнул Аркадий Философович.
– Второй вопрос. – Подгоняет Аркашу Пигмалион Вяземский, не давая ему собраться с мыслями. Аркаша же зло посмотрел на Пигмалиона Вяземского, – теперь он не сомневается в том, что тот всё это заранее спланировал, – и, вернувшись к этому хитроумному Никанору, выступающему инструментом в руках Пигмалиона, обращается к нему со вторым вопросом.
– Нам нужны люди сообразительные и творчески мыслящие, – заговорил Аркадий Философович, – так что мой вопрос будет из этой категории. Вот скажите, что вам говорит имя Соломон Иванович Безудержный? – явно неспроста, и Пигмалион Вяземский знает с какого неспроста, задаёт этот вопрос хитрец Аркаша, решивший через упоминание имени генерального, прощупать этого Никанора. Но Никанор видимо отличный актёр, а может быть, проходимец и лицемер первой степени, и он ни движением своего лица не выказал своего знания этого начальствующего лица, а так-то он его отлично знает, ведь они лучшие друзья и собутыльники, а прямо-таки искушая Аркашу на рукопашного рода действия, с не пробивным лицом спрашивает его. – А кто это? – И понятно, что Аркаша начинает злиться и оттого срывается в голосе и нервно отрезает в ответ. – Здесь вопросы задаю я. – Никанор же и не собирается спорить, а он, понурив голову, углубляется в думы на самую чуть-чуть времени, – больше он не может, когда на него так нетерпеливо смотрит Аркадий Философович, – и вскоре выдаёт ответ.
– По моему босятскому разумению, – начал своё объяснение Никанор с этого странного предварения («И в чей огород этот камень, – усмехнулся Пигмалион, искоса посмотрев на возмутившегося Аркашу: Это что ещё за намёки?»), – Соломон Иванович может нам встретиться, а вот Иван Соломонович, с трудом в это верится, если он, конечно, не отпрыск нашего Соломона Ивановича. – А вот этот ответ Никанора, заставил задуматься обоих его слушателей, где Пигмалион Вяземский в удивлении покачал головой, тогда как Аркадий Философович напрягся, не зная, что и думать насчёт этого Никанора, как оказывается, не последнего ума человека. – Сдаётся мне, что мне его приём аукнется. – Предчувственно рассудил Аркадий Философович. Но было уже поздно поворачивать назад, и Никанор был принят на работу с испытательным месячным сроком.
И теперь гражданин Безвестный, бывший лодырь, лоботряс и бездельник, а нынче законопослушный гражданин, наверное, уже и позабыв о том, кому он всем своим положением обязан, с аванса пригласив в кафе свою недавнюю знакомую, которой ничего неизвестно о его прежней жизни и роде занятий, начинает, так сказать, её ознакамливать с собой и своими на её счёт планами на ближайшее (на сегодня их реализуемость будет зависеть оттого, как он преподнесёт ей свои планы на их дальнейшее будущее) и на дальнейшее будущее (оно будет зависеть от реализуемости планов на ближайшее будущее). И Никанор, подняв бокал с шампанским (Никанор в этом деле не мямля и знает подход к привлекательным девушкам), в плане убеждения своей хорошей (это в плане её физического выражения) знакомой, с интересным именем Ядвига, особенными словами выражаясь, подводит её к тому, чтобы принять его предложение, быть отныне вместе. А то он знает себя выпимшего – его обязательно куда-нибудь занесёт, и тогда прощай вся его респектабельность.
– Я, – говорит Никанор, многозначительно посматривая на Ядвигу, – человек прямой и всегда называю вещи своими именами, из-за чего часто попадаю в сложные ситуации и потом неимоверно страдаю. Но ты, как мне кажется, особенный случай. И тебе я могу сказать всё. – Никанор делает многозначительную паузу, во время которой Ядвига и он не сводят друг с друга свои взгляды, и как видится Никанором, то он не ошибся с Ядвигой, и ей можно всё о себе рассказать.
– Так вот…– сделав глоток для храбрости, а Ядвига и в этом Никанора поддержала, Никанор с высоты своих перспектив, – я только вначале своего пути, но можешь не сомневаться, я умею добиваться того, чего хочу, – принялся излагать Ядвиге свои взгляды на неё, – ты мне сразу шибко понравилась, и оттого я тебя сюда пригласил, а так я не склонен в пустую разбрасываться деньгами, – и, получив от неё воодушевляющий ответный взгляд одобрения его выбора, уже взялся за планирования их общего будущего, – после того как отобедаем, возьмём такси, – я снял номер в гостинице, – а по прибытии туда, нас будут ждать устрицы с шампанским. – Никанор в своём душевном запале иногда спешно себя ведёт, но таков уж Никанор и за то он часто неспешащими жить девушками и бросаем, но только не в случае с Ядвигой, не любящей сидеть на одном месте.
– А не слишком ли наш Никанор разошёлся? – задастся вопросом, находящийся здесь же, в этом кафе ресторанного типа, но только за другим, с этого их места незаметным столиком, Аркадий Философович, обращаясь к своему вечному сопернику, Пигмалиону Вяземскому, в свою очередь ведущему наблюдение за своей подопечной, Ядвигой, являющейся той полной коварства и подлости бестией, на которую сделал свою ставку Аркадий Философович.
– А не слишком ли я разошёлся в своём воображении? – очнувшись от своей задумчивости, уже задался вопросом я, ещё по инерции продолжая пребывать в своём воображении. – Я ведь собирался придумать подходящую историю, если меня спросят: А почему вы ушли со своего прежнего места работы? А тут меня понесло и не пойми куда. Соберись, хватит уже жить в фантазиях и пора бы уже смотреть на мир реально, с холодным расчётом. А то надо же придумал: я пострадал за правду. А вот за какую и ответить толком не можешь. – Укорил я себя, перенёс упор головы с одной руки на другую и с новыми мысленными силами слегка утешил себя. – Ладно, на этот счёт что-нибудь придумаю. Ну а что касается этих моих фантазий, то не бывает дыма без огня и они на пустом месте не рождаются. И я может быть, с помощью них выпускаю пар и подготавливаю себя к будущей жизни со встречами с разного рода характерами невыносимого типа и другого вида людьми. И эта, вдруг ни с того ни с сего (ага, щас) родившаяся в моей голове история, только на первый взгляд кажется из ряда вон выходящей из-за своего неправдоподобия и притянутой за уши к похожести историей, что-то вроде того, что рождало перо одного чудного Шоу. Но если в эту историю внести одно небольшое изменение, кадровиков переименовать в продюсеров, или хотя бы в режиссёров по подбору актёров, то всё немедленно становится на свои места, отражая настоящую реальность. И даже будут к месту эти их необычные для сухого служащего имена, пестрящие креативностью их носителей, а уж затем тех, кто на их счёт с самого рождения не сомневался и с помощью такого имени, укрепляя их дух, позаботился об их будущем.
А что насчёт предмета спора режиссёров по подбору актёров, Аркадия Философовича и Пигмалиона Вяземского, где они, каждый в отдельности, как обычно столкнулись с не пробивной позицией своего коллеги, который имеет своё отдельное, ничем не сдвинешь и не убедишь мнение и взгляд на главного героя пьесы, то тут без конфликта интересов никогда не бывает. – Он должен быть такой-то и такой, и главное, он полная противоположность твоему предложению. – Вот так каждый из них смотрел на главного героя и героиню новой пьесы. Что в итоге, в результате ответных уступок и договорённостей, и привело к такому весьма неоднозначному выбору на роль главных героев пьесы, с говорящим названием «Соломона на вас нет, Соломон Иванович».
Ну а здесь уже постарались местные креативщики из числа подхалимов режиссёра-постановщика новой пьесы, Соломона Ивановича Безудержного в своей ярости, в число которых входил и Аркадий Философович, решивший через свой каверзный вопрос о режиссёре, снять утверждаемого Пигмалионом Вяземским на главную роль, совершенно никому неизвестного актёра, с подстать ему именем, Безвестный. Тогда как он настаивал на актёре с
