- Аааааапсхи! –подхватываюсь неловкими движениями и ударяюсь подбородком в грудь. – Ааааааапсхи!
Себе довлеющий июльский зной разрывается громким моим чиханием и заполняется хохотом озорника, щекочущего мой лоб метёлкой луговой овсяницы.
Хорошо-то как! Благодать-то какая! На душе радость и спокойствие. Лежала бы так себе и лежала. И никуда бы не спешила, - думаю я себе.
Вытянула вперед натруженные дальним лесным переходом в резиновых сапогах ноги - и приятное тепло разливается где-то в ступнях. Раскинула руки в разные стороны. Пот стекает со лба под туго завязанную вокруг шеи хлопковую косынку. Рядом у ног выстроились полнюткие доверху вёдра с черникой и грибами.
Сквозь слегка опущенные ресницы наблюдаю, как покачиваются разно-зелёные макушки деревьев на синем фоне высокого ясного неба. Горько-пряный аромат прибитых моим разомлевшим телом трав дурманит и умиротворяет мой мозг. Вокруг кишит своя жизнь: ззз-жжж-фррр. Белёсые мотыльки с прозрачными крылышками присаживаются на соцветия, затем подлетают к нашим вёдрам, кружат над ними и исчезают из поля моего зрения. Блестящие жуки зарываются в почву, оставляя за собой рыхлые бугорки. Зелёный маленький паучок ползёт по моей груди, явно намереваясь использовать её в качестве основания для своего кружева. Трудяги-муравьи тащат какую-то едва различимую человеческим глазом добычу, другие бегут по своим делам.
- Ишь, как всё в этом мире устроено: каждая даже самая малюпасенькая мелочь имеет свою программу поведения, свой план и ориентировку. Муравей точно знает, куда и зачем он бежит, а я со своими человеческими мозгами могу лишь только догадываться, но никогда не узнаю наверняка, какую задачу он выполняет в своём муравьином обществе, - облизывая сухие от жажды губы, обращаюсь к мальчугану.
- Как ты думаешь, в какой стороне стоит наша машина? – прерывает усиливающийся поток моих размышлений сынишка. – Может, пойдем навстречу папе?
- Нет. Не надо. Папа приказал нам с тобой ожидать его здесь - значит,будем тут и отдыхать! Смотри, какая вокруг красота!
- А если волки придут? - не унимается подросток.
- Послушай, какие могут быть тут волки? Ты что? В самом деле, боишься волков? Ну, да. Пуща. Так и что из этого? Сегодня людей нужно бояться, а не животных. Да и вряд ли где-то тут есть волки. Вот лось – да. Он где-то рядом ходит. Следы видела и какашки. Только здоровое животное к нам не пойдет: само будет бояться. Я уверена, что нападение лесных животных, кроме, конечно же, бесстрашных насекомых, на нас с тобой исключено.
- Как ты думаешь, откуда вдоль дороги взялся вон тот огромный валун с меня ростом? Кто его мог сюда принести? Интересно, кто его может поднять? - неожиданно серьёзно продолжает начатые мною философствования мальчуган.
- Ну, если только какая-нибудь крупная техника может его поднять и перевезти. А человеку его сдвинуть не под силу. Учёные говорят, что много тысяч лет тому назад ледник эти камни с собой притащил на нашу землю. А люди в них волшебную силу усмотрели. Одни считали, что эти камни лечат, другие были уверены, что эти валуны любые желания исполняют. Бабушка моя любила повторять, что если тебе тяжело жить на этом свете и на душе очень плохо, то нужно искать человека, которому сможешь доверить свою боль. А уж коли нигде не найдешь такого человека, тогда нужно эту боль рассказать чародейному камню. Он и тайны твоей не выдаст, и подсказку даст. Из-за этого на многих камнях крест святой наши предки высекали.
Сын задумался о чём-то своём и замолчал, а я уставилась на муравья, рыскающего по тыльной стороне ладони: зачем он залез на мою руку и носится взад-вперед? Любопытно стало, осознает ли он, что я не просто какое-то препятствие, появившееся на его пути, а разумное существо, наблюдающее за ним? И, даже в некотором роде, по отношению к нему всемогущее?
А может, я для него всего лишь огромный валун, и он не в состоянии вместить в своих муравьиных мозгах обо мне какое-либо цельное представление? А может и я сама точно такой же муравей, ползающий по руке Мастера? А муравей этот вовсе и не муравей даже, но прекрасная девушка, только кажущаяся издалека муравьем? И её тёмные шелковистые волосы уложены в аккуратный на затылке пучок. Чёрный блестящий комбинезон красиво огибает контуры изящной фигуры. И вот, я уже вижу, как она идет мне навстречу, покачивая бедрами. В её руках костяной посох. Она останавливается, поравнявшись со мною, и я слышу её голос:
- Можешь ничего вслух не произносить. Знаю, о чем ты сейчас думаешь. Между нами нет никакого барьера, чтобы я не смогла распознать то, что варится в твоей голове. Это немного для тебя необычно и удивительно, но разве ваши машины сегодня не обучаются делать то же самое -выполнять команды, мысленно отданные человеком? И если такое дело под силу обычному роботу, то почему ты до сих пор недоумеваешь, встретив меня? Моё имя Лайла. Слыхала обо мне?
Я осторожно выдыхаю. Мелкой дрожью холодок пробегает по моей спине, передёргивая плечи. Машинально делаю шаг назад, в сторону беспомощно глазеющего на нас ребёнка, словно пытаюсь своим телом его прикрыть и защитить. Мозг лихорадочно начинает рыться в памяти, достаёт, переворачивает, кидает и беспорядочно заталкивает обратно вытянутое добро, но ничего более-менее адекватного поступившему запросу не находит:
- Ээээ… ну… как бы…
- Понятно, - обрывает мою растерянность Лайла, - Собирайся и следуй за мной.
Я с опаской оглядываюсь по сторонам в поисках мужниной защиты, но почему-то не смею ослушаться прекрасную гостью. Хотя, тут же себя одёргиваю: какая она мне гостья, если вполне вероятно, что лес её дом? Должно быть, это я сама незваной гостьей завалилась в её пенаты. Перехватив скользнувший в сторону отдыхающего сына мой взгляд, Лайла усмехнулась:
- Охранники позаботятся о нём, да и развлекут за это время. С ним ничего плохого не случится. Не беспокойся.
В тот же миг на нашей прогалине появилась зайчиха с зайчатами и принялась по-матерински суетиться, расположившись рядом с моим заметно притихшим мальчуганом. А я двинулась в лесную чащу вслед за Ангелом. Лайла своей поступью едва касалась земли, бойко размахивала своим посохом и увлекала меня вглубь. С каждым шагом деревья смыкались всё плотнее, и вскоре я, раздвигая густые ветви, стала спотыкаться о корни и валежник, пока и вовсе не растянулась на пузе перед муравейником гигантских размеров.
Вокруг сновали огромные насекомые, в которых по какой-то причине я угадывала образы своих знакомых. То ли я чрезмерно уменьшилась, то ли муравьи выросли до моих размеров, только, поднявшись на ноги, я легко прошла в парадный вход. Странница кивком головы пригласила подняться в один из многочисленных просторных залов. И только теперь до меня дошло, что на мне надет точно такой же, как у Лайлы плотно облегающий тело костюм, а вместо резиновых сапог цвета хаки, мои ноги обуты в небольшие чёрные лакированные ботиночки.
Взобравшись по винтовой лестнице на самый верх, мы вышли на открытую террасу. Моя спутница опустилась на край роскошного кресла, обитого красным бархатным сукном, сбоку за рукоять зацепила свой костяной, украшенный затейливой резьбой посох, и, слегка облокотившись на подлокотник, указала жестом моё место. Я присела рядом на скамью с мягкой зелёной обивкой.
- Нравится здесь? – вновь заговорила со мною Лайла.
- Да! Но, я словно в параллельном мире, и вообще уже не понимаю, что происходит, - растеряно пытаюсь подобрать нужные слова.
Но Ангел меня снова обрывает:
- У нас мало времени. Давай о главном. Признавайся: рассказывая сыну про валун, ты подумала о своём экзистенциальном одиночестве и в сердцах воззвала к Мастеру? Нам известно, что среди подруг тебе грустно. Немногие из них могут понять и принять то, что тебя по-настоящему волнует и беспокоит. Твой муж очень бережно относится к твоим изысканиям, но, к сожалению, длительные размышления о всевозможных вероятностях утомляют его прагматичный ум. Долгое время ты искала человека, с которым могла бы поделиться наболевшим, поговорить с ним как с самой собой. Но друзья лишь только тебя предавали. Обиды много накопилось в твоей душе, и ты стала всё чаще задумываться о том, чтобы оставить этот мир и вернуться в дом Мастера. Но, прошу не спешить!
Мастер любит тебя. Он с радостью примет в свои объятия. Не сомневайся. Но только в срок, когда выполнишь своё предназначение. Ты могла в этом убедиться сама, когда искала выход из этого мира через болезнь. Он не дал этого сделать, исцелив чудесным образом твоё тело. Три недели местные эскулапы в тебе скрупулёзно искали недуги. И что?Отпустили восвояси, так и не найдя к чему можно было бы придраться в твоё сорок пятое лето. Так было или не так? Отвечай! То-то же!
Да и это Его воля мне сейчас с тобою беседовать! Велено передать кое-что. Но начну всё по порядку.
Есть ли у животных душа? Знаю, что когда-то в школе тебе рассказывали якобы человек – это животное, отличающееся от остальных наличием у него сознания. Про душу в то время толковать никто и не решался. А теперь вот каждый пишет про душу то, что ему на ум взбредет. Поди ты разберись, что к чему! Как думаешь, душа и сознание – они суть одно и то же? А?! Ладно. Знаю, что ты мне хочешь ответить.
Сегодня перепутались на земле все слова и понятия. Любое из них можно вывернуть наизнанку, и даже можно доказать что так будет правильно. И лишь, обратившись к источнику, ты найдешь нужный тебе ответ. Разве ты не видела, как осознанно действуют животные в ситуациях неопределенности, насколько интеллектуально они умеют решать жизненно важные для себя задачи? Кто откажет кошке в её разумности, а муравьям в коллективной организованности? Кто станет утверждать, что у них нет речи?
Ты должна понять, что человек – это больное животное, обреченное, казалось бы, на погибель. Ибо у всех нормальных здоровых живых существ в этом мире имеется врожденная, изначально заданная глобальная программа, по которой они живут. Человек же наследует лишь только свои потребности. А необходимой врожденной программы, объясняющей ему как их удовлетворить, у него нет. Данная через вкушение райского яблока с древа познания добра и зла свобода самому решать, что есть зло, а что есть добро, обернулась для человека катастрофой. Он утратил прежде дарованную ему Мастером жизненную программу и отныне обречён самостоятельно искать путь к выживанию. Такова цена свободы, ставшей проклятием рода человеческого: он отчужден от всего живого мира, которому когда-то имел власть давать имена, а сейчас вынужденно подражает в своём главном вопросе: как жить? Вспомни картинки в старых книгах по педагогике, рассказывающих о таком явлении в сиротских домах, как госпитализм, когда дети не получали должного внимания со стороны взрослых. Вспомни трагедию детей-маугли. При всём старании из них никогда потом не получалось сделать людей.
Ты должна понять, что и не все люди – это люди. Изначально человек был задуман как существо с двойной природой: телом животного и душой ангела. И всё было бы хорошо, если бы не эта пресловутая свобода от Мастера! Отказавшись от собственной врожденной программы, захотевший пойти на
