Кто-то теряет, а кто-то находит

коллеги быстро засекли «писающего мальчика», раздалось нарочито громкое «ой» и дружный гогот, обративший бедолагу-водителя в бегство.
Резвятся ребятки, весело им. Средний возраст сотрудников был в районе сорока пяти лет, но на вольном воздухе, опьянённые отсутствием начальства и семей, они вдруг ощутили энтузиазм щенков, сорвавшихся со шлеек. Послезавтра на работе все будут охать и стонать, жаловаться на боли в ногах и пояснице, но это же будет потом, а пока час расплаты не настал и кровь, бродившая в жилах, ошибочно казалась им молодым вином.
Мне вдруг стало пронзительно грустно. Замечали, как особенно горько плачется, когда за стеной у кого-то праздник, где тебе нет места?
Нет, меня по жизни не тяготило одиночество. Скорее наоборот, оно меня умиротворяло и бодрило одновременно. Тётя Муся, утешая меня после очередного крушения бумажного кораблика семейной жизни, говорила: «Один раз замуж выходят только ленивые. Я там была пять раз, так что у тебя всё впереди!» А ещё она была уверена, что настоящая любовь приходит сразу, в одно мгновение. «Ты вдруг отчётливо понимаешь, что это твой человек», - говорила она. «Никаких розовых очков, видишь все недостатки, все несовершенства, но принимаешь как продолжение достоинств», - говорила она. Так она любила своего последнего мужа, а он её. Жаль, что недолго. Смерть ведь приходит даже к самым любимым и любящим.
Муся считала, что только в редчайшем удачном браке женщина расцветает. Обычно лучшие наши качества после штампа в паспорте блекнут и стираются. Ну как, скажите, можно оставаться нежной и загадочной, пробежав после работы по магазинам, приперев домой полные сумки, приготовив ужин, перегладив бельё и наведя порядок в спальне и местах общего пользования? А хочется ведь и масочку сделать для волос, и ванночку для усталых ног, и смыть дневной макияж и побаловать кожу лица питательным кремом… А тут муж требует внимания и куска мяса с жареной картошкой, и твоё невинное кокетство, которое ещё вчера его умиляло, сегодня раздражает. И ты уже поняла, что твой прынц не тянет даже на пажа и что королевой рядом с таким тебе никогда не стать, потому что он отвёл тебе роль няньки и служанки, что в плане супружеского долга он просто банкрот…
Мы же когда встречаемся, старательно изображаем желаемый партнёру идеал, но, устав ежедневно напрягаться, снимаем маски, едва перешагнув порог семейной жизни, ещё в коридоре, ещё толком не начав строить эту самую семью. И ведь в первую очередь раздражают мелочи: незакрученный тюбик зубной пасты, волоски в раковине после бритья, бряканье ложечкой о стенки чашки, грязные носки, засунутые под кресло, ежеутренний поиск ключей... Потом оказывается, что он на работе вкалывает, а я дурака валяю, что любая дура умеет сажать лютики цветочки безо всякого высшего образования…
Помню, как в детстве я безответно влюбилась на даче в соседского мальчика. Мне он казался взрослым и невероятно красивым. И однажды меня послали с утра пораньше за молоком, а он возвращался с утренней пробежки. Мне навстречу в лучах восходящего солнца бежал золотой юный Бог. Он приближался неотвратимо, как судьба… и от него вдруг пахнуло таким ядрёным потом, что я буквально услышала звон разбитой хрустальной любви-мечты. Принц с запахом коня – это было то ещё откровение. Быр-р-р.
Нога ныла всё сильнее. Я с дуру сняла кроссовки, но скоро поняла, что надеть обувь на отёкшую ногу вряд ли смогу. Осталось поднять травмированную конечность повыше, опереться пяткой на ствол берёзы и надеяться на чудо.
Ну почему, почему я не осталась дома? Последняя неделя отпуска: гуляй, спи, окна помой, если уж такой зуд в заднице… Но поездка с коллегами, по которым ты ни разу не скучала, в сопки за грибами – это же верх идиотизма. Наверное, я не очень хороший человек. Вот, например, я не умею дружить по месту работы. Люди в коллективе как-то сходятся, врастают друг в друга взаимной симпатией… Мне это мешает, потому что вопросы начинают решаться не по принципу целесообразности, а с учётом дружеских интересов. Это объективно вредит делу. Но чем больше вредит, тем крепче дружба! Тем очевиднее её доказательства! Бред какой-то.
А ещё я никогда не работаю с поставщиками, которые меня хоть раз подвели. Я не могу им доверять. Продолжая работать с ними, я поощряю их разгильдяйство и даю им право держать меня в состоянии стресса. Уже не они обслуживают мой проект, а я обязана создавать проекты, чтобы обеспечить их заработком. Вот эту подмену приоритетов я наблюдаю сплошь и рядом. И чем меньше человек имеет право на особое к себе отношение, тем яростнее он этого требует, тем он безапелляционнее и агрессивнее.
Время будто остановилось. Даже машины по трассе стали ездить реже и медленнее. Я достала бесполезный смартфон, ещё раз убедилась, что сети нет и что до приезда автобуса более пяти часов.
И чего это я, такая умная, позволила руководить собой боли в ноге и Димке-невидимке? Почему вдруг поплыла по течению? Это же совсем не мой вид спорта!
Хватит сидеть. Пора отсюда выбираться, вызывать спасателей, и давно уже пора найти этих двух куриц, заблудившихся в трёх соснах или сопках. А что? Доползу на коленках до дороги. Кто-нибудь точно ведь остановится! Ну хоть кто-нибудь!
Кто-нибудь? Нет, кто-нибудь не вариант: извращенцев и психов разного рода в последнее время всё больше. Перспектива быть убитой и изнасилованной вонючими ублюдками мне совсем не улыбалась. Да, мне уже за тридцать, и я таки не девочка. Но одно дело по взаимной симпатии в человеческих условиях и с тем, кого сама выбрала, и совсем другое… Фу, даже думать гадко, ну просто до тошноты…
Голоса опять стали приближаться:
- Гертрудапална-а-а-а-а-а…
- Марильвовна-а-а-а-а-а..
Вот интересно, когда начнётся бунт на корабле? Когда мои дорогие коллеги поймут, что ДеКа, оседлав командирского конька-горбунка, не слезет с него до прихода автобуса, а то ещё и останется с добровольцами до утра!
- Сидите? - раздалось за спиной. – Чего это вы, Снежана Алексеевна, ногу так задрали?
- Угадайте с трёх раз, Дмитрий Константинович! И, пользуясь случаем, я вас официально предупреждаю, что, если с моей ногой что-то случится из-за несвоевременно оказанной медицинской помощи, если, не дай Бог, не найдутся наши бухгалтера, я подам на вас в суд. Свидетелей у меня будет до самого причинного места, так что не отвертитесь. А ну стоять! Я вас не отпускала! Вы сейчас же отправитесь к дороге, остановите машину с водителем-женщиной, запишите её данные, номер машины и отправите меня в травмпукт. Вам всё понятно?
- Снежана Алексеевна, голубушка, да вам, как видно, голову напекло. Если бы у вас был перелом или хоть какой-то вывих, вы бы давно орали как резанная.
- А вы что, врач? Или у вас рентген в глаз вмонтирован? Или степень повреждения вы умеете определять по долготе и громкости крика?  Ну так я сейчас крикну специально для вас, эскулап хренов.
Я набрала побольше воздуха и закричала во всю силу своих лёгких. Я орала так, что у меня самой заложило уши. От сопки напротив к нам вернулось громкое эхо, разбилось на несколько отголосков и побежало, затихая, между сопками.
Визг тормозов на дороге вывел ДеКа из ступора, и он торопливо стал спускаться к остановившейся машине, которую я видеть не могла из-за своей дурацкой позы.
- Эй. мужик, кто у вас тут кричал?
- Да тут женщина, это самое, ну вы понимаете… Проезжайте, мы сами всё утрясём… это она, так сказать, из вредности. Погорячилась, значит. Может, я, конечно, это самое…
- Пойдём глянем, Док. Кира, придержи этого болтуна и расспроси с пристрастием. Не нравится он мне, - голос был низким, его можно было бы назвать бархатным, когда бы не начальственные нотки, отдававшие отрезвляющим металлом.
Я вдруг отчётливо поняла, какой должны быть дорожки на территории загородного дома моего последнего заказчика. Он настаивал на граните с металлической окантовкой камней. Видел где-то и ему понравилось. Мы так и сделаем, но между плиток оставим полоски для бархатного тёмно-зелёного мха. Это будет бомба!
Между тем ко мне приближались двое. Один светловолосый здоровяк (то ли спортсмен, то ли бандит), а другой смуглый, темноволосый и худой, в интеллигентных тонких очках.
- Ну и как нас зовут? – поинтересовался, блеснув очками, худой. Он присел рядом со мной на корточки и очень серьёзно посмотрел в глаза.
- Как зовут вас, не имею понятия, а меня – Снежана Алексеевна. Мы тут всей конторой за грибами приехали, - поспешила добавить я, чтобы эти бандиты понимали: в случае чего, свидетели будут.
Здоровяк хмыкнул, словно прочёл мои мысли, и они его позабавили. Он был опасен, поэтому я старалась на него не смотреть.
- А что у нас с ногой? – продолжал задавать свои вопросы худой, потирая, словно согревая, крупные и ухоженные кисти рук.
- Попала ногой между двух камней и неловко как-то повернула, вот теперь стопа отекла и ноет.
- Ну-ка, ну-ка? – он стремительно поднялся, бесцеремонно снял и бросил мой носок, подвернул брючину, в результате чего моя раздутая и синеющая конечность предстала во всём своём безобразии.
- Витя, чемоданчик мой принеси, - крикнул Док обернувшись. Затем он перевёл взгляд на здоровяка. – Значит, мы сделаем так: ты, Плюшевый, садись на бревно и бери Алексеевну на руки, чтобы у неё была опора для спины, а нога пусть так и будет высоко.
Меня легко подняли, и после твёрдого, корявого бревна я очутилась в тёплом и уютном живом «кресле», в котором совершенно не могла пошевелится, да и, честно говоря, не хотела.
- Хорошо зафиксированный больной в анестезии не нуждается? – грустно пошутила я, хотя была твёрдо уверена, что больно мне не сделают.
- Ты слышал? Алексеевна у нас тут Андрея Кнышева цитирует, причём абсолютно к месту. Присмотрись…
Договорить ему помешал ещё один здоровяк, притащивший синий саквояж с логотипом спортивного клуба «Атлант». Славился этот клуб в нашем городе крутыми качалками, финской баней и бесплатными спортивными секциями для детей. 
Значит, эти ребята не бандиты, что меня, безусловно, радовало.
- Василич, я здесь нужен?
- Да, мой юный друг, девушку придется перенести в машину и собрать все её вещи.
Надо понимать, в этом клубе отчества были предпочтительней имён. Нарочито «колхозная» манера обращения меня почему-то не раздражала. Или всё-таки раздражала? Я не успела ещё проанализировать свои ощущения, как на мою ногу плеснули из ампулы чем-то холодным, и Док лёгким привычным движением размазал «это» по всей открытой поверхности ноги.
- Холодно, - поделилась я своими впечатлениями.
- Заморозка, - интимным полушёпотом сообщило мне в ухо живое кресло.
Док тем временем ощупал лодыжку, потерявшую чувствительность к боли. Потом он сделал укол в область сустава и ловко наложил фиксирующую повязку.
- А вы доктор? – задала я самый дурацкий из возможных вопросов. На самом деле я хотела узнать, умеет ли он так же легко и быстро принимать роды, но вовремя одумалась.
- Да, Алексеевна, снайперское попадание! Приз в студию! - заржал Док.
- Не обижайся, он шутит, - пророкотало живое кресло.
- Значит так, барышня, - совсем другим, официальным тоном продолжил мой спаситель, - перелома точно нет, разрыва связок, думаю, тоже, а вот серьёзное растяжение налицо. Поэтому сегодня и