Дуракам закон не писан, ч. 1, главы 26-31

 26.

    - Ну, вот и всё!  - щелчком я запустил недокуренный хабарик подальше от крыльца.   - Теперь обратной дороги нет. Теперь только туда,  - я посмотрел в том направлении, куда мне вот-вот предстояло ехать.
    Целый день я болтался по дому, как неприкаянный, время от времени прикладываясь к оставленному специально для меня на столе графину с вином.
Коля с Аликом поехали с ребятами до города, Ванька в соседнее село по каким-то делам, а Галя хлопотала по хозяйству. Несколько раз, чтобы хоть чем-то заняться, я предлагал ей свою помощь, но она, скромно улыбаясь, отказывалась.
Наконец ближе к вечеру стали подтягиваться хозяева. Сначала появился Иван, а вслед за ним и Коля с Аликом.
Честно говоря, с непривычки я настолько устал находиться в чужом доме один, что обрадовался их появлению, как в детстве, когда в пионерский лагерь приезжали родственники на родительский день.
- Ну что,- сказал Коля, усаживаясь за стол. – Ребята, наверное, уже далеко. Я им солярки полный бак залил, так что километров на семьсот точно хватит.
Он полез в карман и выудил из него листок бумажки, сложенный вчетверо.
- На, держи - это доверенность. Только имей в виду: мотоцикл на меня записан, так что она тебе нужна будет только для продажи.
- Да, Коль, спасибо,- кивнул я. – Она мне может ещё пригодиться, если с правами за жопу возьмут, показать, что мотоцикл не ворованный,- я сплюнул через плечо и постучал три раза по столу.
– Завтра поеду,  - я убрал доверенность в карман. - Погода вроде бы налаживается, может ещё, и очередь моя не прошла. А то засиделся я чего-то у вас.
Коля укоризненно посмотрел на меня и с улыбкой покачал головой.
- Прекрати ты чепуху молоть. Мы гостям всегда рады.
 Я скорчил виноватую гримасу и поднял руки кверху, дескать – всё-всё, молчу!
 На самом деле всё равно было неловко перед этими людьми, поскольку мне казалось, что многое делается исключительно для меня, начиная с прогулок по селу, разговорами за столом до позднего вечера, и заканчивая едой.
Всякий раз Галя умудрялась подавать на стол всё новые и новые блюда. И не какие-нибудь там кашки-малашки, а основательно приготовленную мясную вкуснятину, с пирожками и всевозможными салатами впридачу. Поэтому, даже если быть совсем уже тупорылым идиотом, и то, наверное, сообразишь – люди в обыденной, повседневной обстановке так не питаются. Каждый день -  как праздник.
Чтобы избавить хозяев от очередных дежурных разговоров за столом и дать им возможность заняться своими делами, я решил немного покататься по селу и получше освоить мотоцикл перед дорогой. На улице, правда, было ещё грязновато, но я всё равно решил потренироваться.
«А помыть мотоцикл, если что, можно будет с утра, перед самым отъездом».
Я выкатил его за ворота и, выбирая, где посуше, медленно поехал в сторону асфальтированной дороги.
Минут через десять я наконец выехал на твёрдую ровную поверхность. Заглушив мотоцикл, я принялся топать ногами, стряхивая налипшую грязь со своих кроссовок. Колёса тоже были облеплены вязкой глиной. Я взял небольшую палочку и стал ею отковыривать налипшую между спицами грязь. Когда всё было готово, я завёл мотоцикл и поехал по прямой, плавно набирая скорость.
«Вот это другое дело! Так я до Югославии в два счёта доберусь!» У меня даже поднялось настроение, настолько мне понравилось, как эта послушная и сильная машина ведёт себя на дороге. Правда, через пару километров я невольно вспомнил о Серёгиных очках, которые он оставил мне перед своим отъездом.
Для начала в левый глаз мне залетела какая-то несчастная муха, ну а затем нормально смотреть на дорогу стало совершенно невозможно из-за встречного ветра. Глаза слезились, как у плаксивой барышни в критические дни.
 Поскольку очки остались дома, я развернулся и не торопясь поехал обратно, скорчив при этом такую рожу, будто моего папу звали не Александром Васильевичем, а каким-нибудь Чен Дун Дзюном из династии Цинь.
  Проехав ещё несколько сот метров, в сгущающихся сумерках я, к сожалению, поздно заметил съезд на грунтовку, ведущую в село и, почти не сбавляя скорости, попытался вписаться в поворот.
Вот тут меня и подвела нехватка опыта. Да ещё и грязища эта сыграла свою роль. Будь я на машине, конечно же, было бы всё по-другому… Там особенно не думаешь, что тебе делать, там всё получается автоматически.
Как только колёса коснулись раскисшей земли, я тут же вместе с мотоциклом завалился на правый бок и юзом, как по льду, влетел в виноградник.
- Твою мать!- вслух выругался я. – Опять придётся шмотки стирать! Извозился, как поросёнок,- стал бурчать я… Но тут мои мысли о стирке прервались от острой, жгучей боли в правой ноге. Мотоцикл лежал на мне и раскалённым глушителем давил мне на ногу. Я попытался выбраться из-под него, но не тут-то было! С одной стороны в спину мне уткнулся толстый ствол виноградника, а мотоцикл своими колёсами упирался в другой куст.
«Во попал!» Боль становилась нестерпимой. Я лихорадочно стал барахтаться в этой грязище, как навозный жук в куче дерьма, руками и ногами перепахивая землю. Наконец каким-то чудом мне удалось выбраться из-под мотоцикла. Кое как, матерясь на чём свет стоит и царапаясь о виноградник, я выкатил его на дорогу.
Попытался завести  – тщетно.
Вероятно, при падении залило свечи и карбюратор.
Инструментов с собой не было, поэтому я не стал терять времени, и пока ещё хоть что-то было видно на улице, шлёпая по лужам, побрёл к дому, таща руками тяжеленный мотоцикл.
От налипшей грязи колёса крутились совсем плохо, поэтому каждые пятнадцать минут мне приходилось останавливаться, чтобы передохнуть.
Наконец часа через полтора, грязный с ног до головы и мокрый от пота, я добрался до дома.
- Ну что, гонщик, где ты пропадаешь?!- услышал я Колькин голос, как только вошёл во двор. – Мы уже думали – ты заблудился, хотели идти искать.
Он сидел на лавочке и курил, прихлёбывая вино из стакана.
Когда я подошёл к нему поближе, Коля весело рассмеялся:
- Где это ты так извазюкался?
- Да вот,- промычал я,- в поворот не вписался.
Я поставил мотоцикл у крыльца и задрал штанину, чтобы при свете фонаря рассмотреть обожжённую ногу.
На внутренней части голени красовались два огромных, величиной с кулак, волдыря, заляпанных грязью. Чуть ниже рваной тряпкой болтался кусок кожи, вероятно, от третьего, уже лопнувшего пузыря.
«Ну, надо же! - с досадой подумал я.  - Не успевают заживать старые болячки, как появляются новые. Перед дорогой мне только этого не хватало!»
Коля осмотрел мою ногу и покачал головой:
- Плохой ожог, долго заживать будет. Давай-ка сразу в баню. Сполоснёшься -  и надо всё это обработать, а то вон уже грязь попала.
  К сожалению, из медикаментов ничего серьёзного в доме не оказалось.
 Коля обработал мне ногу перекисью водорода и, приложив пару листьев подорожника, замотал чистым бинтом.
- В аптеку надо заехать,- ворчал он,- не дай бог случись чего, в доме ни хрена нет. А ты, когда поедешь, бинт обязательно купи в дорогу.
- Да, конечно,- кивнул я, - куплю.

                                               27.

 Но, к сожалению, с отъездом пришлось несколько повременить.
Ночью у меня поднялась высоченная температура. Меня колбасило, как будто через моё тело пропустили всё электричество, вырабатываемое местной электростанцией.
Нога распухла до неузнаваемости.
Когда утром я попытался встать с кровати, то чуть не завалился тут же на пол от жуткой, пронизывающей боли. Кое-как, согнув ногу в колене, с многочисленными передышками я доскакал до туалета и вернулся обратно.
Это было уже посерьёзнее разбитой морды и ободранного пальца.
Я лежал, укутавшись в одеяло, и скрипел зубами от злости на самого себя.
- Да! Тяжело на свете – без тушёнки, Петя,- бубнил я себе под нос всякую чепуху, чтобы хоть как-то отвлечься от боли.
Ощущение было такое, как будто из ноги медленно вытягивают все мышцы без наркоза.
Коля уехал в город и пообещал вечером привезти какую-нибудь мазь от ожогов.
 Но одной только мазью здесь, похоже, было уже не обойтись.
  Целый день я провалялся в постели, то потея, как в парилке, то стуча зубами от холода.
Ванька, озабоченный моим состоянием, сходил в местный здравпункт, но, как назло, там никого не оказалось. Единственная на всё село медсестра, очевидно, была на вызове или вообще уехала в город. Искать её было бесполезно, поэтому он вернулся обратно ни с чем.
Вечером Коля привёз какую-то вонючую мазь, бинты и упаковку таблеток, сбивающих температуру.
- Ну что, страдалец! Как ты себя чувствуешь?- весело спросил он.
- Да ничего, живой пока,- промямлил я.
Когда он принялся разматывать бинты - у меня позеленело в глазах.
Мне казалось, что ногу медленно отпиливают по живому, причём не очень-то острой пилой. Вчерашние пузыри, очевидно, полопались, и бинты намертво присохли к воспалившимся ранам.
Когда наконец всё было закончено, моему взору предстала нелицеприятная картина: нога от колена до самой ступни была похожа на кусок бревна с торчавшими из него пальцами. А три зияющих, гниющих раны вызывали дрожь по всему телу от одного только взгляда на них.
- Да-а,- озабоченно протянул Коля, глядя на всё это. – Вляпался ты, дружок, по самые уши! Тут, пожалуй, без врача уже не обойтись.
Может нашу коновалиху позвать?- обратился он к Ивану.
- Да ходил я уже к ней!- со злостью ответил Ванька. – Только этой дуры вечно на месте нет, когда нужно!
- Значит, надо ещё раз сходить!- категорично заявил Коля.
- Погодите, мужики,- влез я в разговор, чувствуя, что они вот-вот начнут ругаться из-за меня. - Давайте так: к утру полегчает – хорошо, а нет – будем искать вашу докториху. А то, глядишь, и обойдётся.
- Ладно,- нехотя согласился Коля,- давай попробуем, может быть, и правда мазь поможет. Если к утру легче не станет, будем искать врача. С этим шутить нельзя.
 Но мазь, конечно же, не помогла. А как мне показалось, стало даже ещё хуже.
Эту ночь я не забуду, наверное, никогда. До самого утра я не сомкнул глаз, лишь изредка, на несколько минут, проваливаясь в какую-то чёрную пропасть.
Мне одновременно было и больно, и страшно за свою ногу. Даже я, далёкий от медицины человек, понимал, что началось сильное воспаление, без врача здесь не обойтись, и чем скорее к нему обратиться, тем лучше.
«Мне только гангрены сейчас не хватает для полного счастья!- нагонял я на себя жути. А там, глядишь, и ногу оттяпают по самые шарики…». От этих мыслей у меня началась чесотка на нервной почве. Ночь вообще, надо признаться, не самое удачное время суток для подобного рода размышлений. Поэтому утром, как только в доме послышались первые шаги, я быстренько, если это можно так назвать, доскакал до двери, где нос к носу столкнулся с Иваном.
- Ну, и что мы здесь прыгаем?- он улыбнулся и удивлённо посмотрел на меня. – Поправился, что ли?
- Да, зарядку уже сделал, теперь вот на пробежку собрался,- тихим, скрипучим голосом ответил я.
Меня бил сильный озноб, а по бледному лицу градом катил холодный пот.
- Ну, а если серьёзно?- глядя на меня, он перестал улыбаться.
- А если серьёзно, Вань – плохо мне совсем. Давай врача позовём.
- Позвать-то мы позовём! Только не врач она.
- Я уже слышал вчера об этом,- устало сказал я и плюхнулся на стоявший возле двери стул. – По мне, будь она хоть ветеринаром, в любом случае побольше нашего соображает.
-