заводе в Таллинне. До выхода в море оставалось не меньше месяца. Штурмана и механики в таких случаях несли вахту не как в море, 4 часа через 8, а сутками. Такой график - сутки через двое - устраивал всех, поскольку они были местные, но только не нас с Димкой.
Из всей команды мы единственные с ним были из Ленинграда. Заканчивали одну мореходку, только он на два года позднее меня, и вот уже без малого два года работали вместе - куда я, туда и он.
Мотаться в Питер туда и обратно чуть ли не через день было не очень-то интересно. Поэтому мы договорились стоять неделями.
Я был вторым механиком, Димка третьим. Молодой парнишка, только что пришедший к нам из Таллиннской мореходки – четвёртым. Естественно, он тоже был не против такого графика. Стармех, перестраховщик и страшный жополиз, к нашему удивлению, делал вид, что не замечает ничего этого. Капитану вообще было наплевать, как там механики стоят свою вахту. Да в общем-то, здесь и не было ничего страшного - так, небольшое нарушение устава, вот и всё, главное - человек на судне.
В этот день с утра я вернулся из Питера и поменял Димку.
- Ну что, ты сегодня поедешь?- спросил я.
- Да, наверное. Хотя… чего мне там делать. Сеструха беременная: в квартире не кури, поздно не приходи, посудой не греми… не знаю.
- Ну, и сидел бы тогда здесь! А я бы ещё дома потусовался, главное - зарплата капает, - я улыбнулся. – Так что давай, вечерней лошадью отваливай!
- Ладно, посмотрим. Если не сегодня, то завтра точно поеду.
Вечером, когда работяги разошлись и на судне установилась долгожданная тишина, сидя в каюте, Димка произнёс сакраментальную фразу:
- Может, шлёпнем? Я сейчас к таксистам сбегаю… А то чего так просто сидеть… Скучно!
- Так ты точно не поедешь?
- Да нет, наверное, чего-то сегодня не хочется. Да и погода смотри какая нелётная, - пошутил он.
С моря действительно дул сильный ветер и, даже стоя в акватории завода, судно изрядно покачивалось.
- Ну, тогда давай шлёпнем,- согласился я и достал из кармана десять рублей. – Вот, это всё, больше нет.
Димка хитро улыбнулся и достал ещё десять:
- А ещё лучше, давай сходим в кабак! Чего мы тут, как гомики, друг на друга смотреть будем?! Может, девчонок снимем.
- Тогда и Мячика нужно позвать, а то некрасиво получится. Он в прошлый раз угощал, теперь наша очередь.
«Мячик» - наш рефмеханик-литовец - получил это погоняло за свои округлые формы, но никогда на него не обижался, потому что был исключительно добрым и безобидным человеком.
Мы подошли к его каюте и постучали в дверь.
- Виргис, подъём!
Мы зашли внутрь и, не дав ему опомниться, спросили почти хором:
- У тебя деньги есть?
- Какие деньги?- не понял спросонья он.
- Мы тебя в кабак хотим пригласить, а денег у нас нет!
Он вылез из своей шконки и, свесив ноги, молча уставился на нас, хлопая сонными глазами.
Наконец он сообразил, чего от него хотят:
- У меня всего три рубля, так что кабак отменяется,- он опять плюхнулся на подушку.
- У тебя три, и у нас двадцать! Так что давай, литовская морда, собирайся, мы тебя ждём!
Пока Виргис прихорашивался, нам удалось присесть на хвост вахтенному штурману и раскатать с ним бутылочку водки, закусывая килькой пряного посола.
С девчонками в тот вечер нам не повезло, поэтому из ресторана мы возвращались уже за полночь в прежнем составе.
Сильные порывы ветра с дождём срывали с деревьев первые пожелтевшие листья, унося их с причала в открытое море. Была середина августа.
Чтобы попасть на свой пароход, нам нужно было пройти через соседнее судно, стоявшее у «стенки».
Мы подошли к переходному трапу, перекинутому через два борта, и вытянулись в цепочку. Мячик пошёл первым, Димка за ним, а я примерно в полутора метрах следом.
Когда Виргис ступил на борт нашего судна и неуклюже спрыгнул на палубу, Димка повернулся ко мне и, показывая рукой на Мячика, стал что-то говорить, но оступился и, попав ногой в страховочную сетку, болтавшуюся под трапом, упал между судами, скрывшись в темноте.
Всё произошло за считанные мгновения. Сначала я даже не сообразил, куда же он делся. Несколько раз крикнул ему, но он не отозвался. Потом секунд десять я ждал, что он вот-вот вынырнет, чтобы помочь ему подняться на борт. Но когда наконец я понял, что произошло, кинулся вслед за ним в воду.
Барахтаясь в темноте, я хаотично дрыгал под водой руками и ногами, пытаясь зацепить его, чтобы понять, в каком хотя бы месте мне подныривать… Но, Димки нигде не было.
«Вот гадёныш! Небось, выбрался уже где-нибудь на пирс и смотрит теперь со стороны, как я тут бултыхаюсь! Шутник, твою мать!»- пришла мне в голову мысль.
Суда от порывов ветра то расходились на приличное расстояние, скрипя швартовыми, то сдвигались, упираясь в маленькие кранцы и оставляя между бортами не более метра.
Когда в очередной раз я вынырнул, чтобы набрать немного воздуха, рядом со мной с криками: «Держись, мужики!», - плюхнулся Мячик.
Хватанув открытым ртом и полной грудью изрядную порцию грязной солёной воды, я чуть не потерял сознание и, цепляясь за Виргиса, непроизвольно потянул его под воду. Не ожидая такого поворота, Мячик тут же наглотался «огурцов» и, вопреки своему прозвищу, топором пошёл ко дну. Теперь уже я, придерживая его за рубашку, погрузился в воду и из последних сил принялся выталкивать его наружу.
Какое-то время мы так и плескались в обнимку, периодически притапливая друг друга, пока наконец не сообразили, что нам неплохо бы расцепиться.
- Не трогай меня!- задыхаясь, крикнул я ему. – А то вместе утонем!
Мячик убрал руки и, немного отдышавшись, заорал:
- А где Димка?! Ты его видел?
- Здесь его точно нет! Он, наверное, в другом месте выплыл, давай выбираться!
Наши крики услышали на судне и направили палубный прожектор в воду.
- Эй, вы чего там делаете?!- крикнули сверху.
- Дрова рубим! Чего, не видишь?!
Из-за прожектора, светившего в глаза, я не видел того, кто наверху, но по голосу узнал вахтенного штурмана.
- Сань, кидай нам скорее чего-нибудь! А то сил больше нет здесь бултыхаться!- крикнул я.
Мячик уже еле держался на плаву и опять стал цепляться за меня, чтобы не уйти под воду. Наконец сверху нам скинули пожарный рукав с металлическим замком на конце. Мы сразу же вцепились в него, как две пиявки, с криками:
- Давай, тяни!
Но поднять наверх сразу двоих было не так-то просто. Один только Виргис весил больше сотни, да я 85.
Сверху опять закричали:
- Мужики, давайте по одному! Так вас не вытащить!
Я посмотрел на бедного Мячика, который, как потом выяснилось, толком и плавать-то не умел и, разжав пальцы, плюхнулся с метровой высоты обратно в воду.
Пока тащили Виргиса, плавать у меня уже просто не осталось сил и, уперевшись спиною в один борт, а ногами в другой, я решил передохнуть. Но тут суда начали сдвигаться, и мои колени всё сильнее и сильнее стали упираться в грудь, чуть не раздавив меня в лепёшку. В последний момент мне всё же удалось убрать ноги с обросшего водорослями скользкого корпуса судна.
Наконец, когда Виргис был уже на палубе, мне тоже скинули пожарный рукав. Не чувствуя ни рук, ни ног, движимый только инстинктом самосохранения, чуть ли не зубами я вцепился в него, и, как дохлого червяка, меня стали медленно поднимать наверх.
Я лежал на грязной палубе лицом вниз и никак не мог отдышаться. В ушах звенело, перед глазами плыли зелёные круги. Я чувствовал, что меня вот-вот стошнит.
- Ну, как ты?- Сашка тряс меня за плечо, но голос его слышался откуда-то издалека. – Ты слышишь меня?
Я медленно повернулся набок и кивнул головой. Рядом, тяжело дыша, лежал Виргис. Вокруг стояли несколько человек из нашей команды и ещё пара-тройка незнакомых мне людей, вероятно, с соседнего судна.
- Где Димка?- с трудом шевеля непослушным языком, спросил я. – Вы его видели?
Я молил бога, чтобы мне сейчас ответили, что Димка только что пошёл в свою каюту переодеваться, или что-нибудь в этом роде. Но все, кто понял, о ком идёт речь, лишь пожали плечами. Тут до меня окончательно дошло, что случилось непоправимое. Димка погиб… погиб прямо у нас на глазах, а мы, два взрослых, здоровых мужика, ничем не смогли ему помочь!
И тут у меня началась истерика. Вернее, даже не истерика, а настоящий нервный срыв.
Я метался по палубе, хватая всех подряд за грудки, и умолял… просил… требовал что-нибудь сделать.
- Ну что же мы стоим, мать вашу!!- орал я. - Давайте же что-то делать! Мы должны его вытащить!
Но сделать уже ничего было нельзя. С того момента, как Димка упал в воду, прошло не меньше получаса и всем, пожалуй, кроме одного меня, было понятно: Димка утонул.
Но как?! Молодой, здоровый парень! Упал с трёхметровой высоты в воду и - утонул?!…
Я отказывался в это верить! Да каждый из нас за время работы на флоте не раз побывал за бортом при схожих обстоятельствах – и ничего!
Мне всё казалось, что вот-вот появится Димка, расплывётся в своей белозубой улыбке и станет отшучиваться: мол, как он нас всех здорово разыграл…
Но он так и не появился.
… Утром, помимо заводского и нашего начальства, на судно заявились два молодых человека в строгих чёрных костюмах и, зайдя ко мне в каюту, с порога сунули в нос комитетские корки.
- Второй механик такой-то?- официальным тоном начал один.
- Да, - безразлично ответил я.
После бессонной ночи и пережитого стресса я сидел с отрешённым видом, глядя на них, и никак не мог понять: «При чём же тут КГБ?»
- Вы видели надпись на трансформаторной будке недалеко от проходной?- задал он неожиданный вопрос.
- Какую, бля, надпись?!- со злостью спросил я, вообще не понимая, о чём идёт речь.
- Ты тут не блякай, товарищ дорогой. Дело-то серьёзное!- в его голосе появились угрожающие нотки. – Повторяю свой вопрос. Вчера на трансформаторной будке кто-то сделал надпись чёрной краской на английском языке. Ты видел эту надпись?
Тут до меня дошло, о чём идёт речь. Недалеко от заводской проходной, на самом видном месте, на стене одной из построек жирными буквами было написано: «Я не хочу убивать в Афганистане».
- Ну, видел, и что?- безразлично ответил я. – Нужно быть слепым, чтобы не увидеть эту надпись.
- Правильно… на это и расчёт, - вкрадчивым голосом сказал второй. – А кто сделал эту надпись, ты случайно, не знаешь?
- Нет, случайно не знаю,- я посмотрел на него в упор. – И вообще, мужики, у меня ночью друг погиб, так что мне сейчас не до этих дурацких надписей,- я встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.
- Ты, присядь… присядь,- один из них строго посмотрел на меня и положил руку на моё плечо. – Насчёт твоего друга разговор ещё впереди. Ты за границу ходишь?- вдруг неожиданно спросил он.
- Да, - настороженно ответил я.
- Ты ж понимаешь, от нас многое зависит. Будешь ты ходить за границу, не будешь… Нам сейчас очень важно знать, кто сделал эту надпись. Ты разузнал бы тут, между делом… а? - и он как-то недобро улыбнулся.
Я давно уже понял, чего они от меня хотят, и теперь пытался сообразить, как поскорее от них отделаться. Но в свете последних событий никакие дипломатические пассажи мне в голову не шли, поэтому, особо не подбирая слов, я ответил им прямо:
- Не, ребята! Вы ошиблись адресом. Я хоть, в известном смысле, и патриот своей Родины, но выступать в роли вашего барабана… увольте! Я эту надпись не делал – это легко проверить. И вообще, у меня в школе был французский – и тот на
