указательный палец. — Несерьёзно всё это.
И вообще, искусство не должно подражать жизни.
— Вы и не подражали. Вы создавали жизнь. Свою жизнь
в предлагаемых обстоятельствах, и это было здорово!
Вера посмотрела на Таню с благодарностью. Та её за-
щищала. Защищала искренне и аргументированно, под-
чёркивая Танину, а заодно и Сашину талантливость. Чего
не хватало Вере, так это признания. Другие ей казались
лучше её. Все другие и по всем параметрам — лучше!
— Любое повторение человеком виденного, перечувс-
твованного будет искусством, — не унималась Таня. —
Например, вот если бы наш разговор подслушал писатель
и захотел его передать в своей книге, можно назвать на-
писанное искусством? Существование наше сейчас —
жизнь, но когда эту жизнь передаёт писатель — это уже
искусство.
Саша задумался. Таня смотрела на него выжидающе.
— Таня, ты в чём-то права, — вступила в разговор
Вера, — но бывает хорошее искусство, хорошо выполнен-
ная вещь, а бывает не очень.
— Неважно, — упиралась Таня, — то и другое всё равно
можно назвать искусством.
Саша повернулся уходить.
— Ну пока, девочки. Не хочу с вами спорить.
— А ты не собираешься на зарубежную?
— У меня дела. И всё же я настаиваю на своём. Даже
Верины слёзы — не искусство! — И Саша ушёл. Нет —
убежал.
Сашу на второй год избрали старостой группы, что да-
вало ему некоторые преимущества и свободу передвиже-
ния. А убегал — об этом знали все — к жене, родившей ему
сына. Понять можно. Заботливый отец.
Девочки посмотрели друг на друга. Вера резко повер-
нулась к окну, и её хрупкие плечики задрожали. Таня мол-
ча обняла подругу. Вера не могла понять, отчего плакала.
Ей было неловко перед Таней, перед проходившими сту-
дентами. Хорошо хоть Саша не видит её слёз. Плакала от
нервного перенапряжения? Внутри трепетало, а на сердце
образовалось тяжёлое облако. Под ним маленькое сердце
сжималось, и его тяжёлые удары бились в области горла.
Это душа просилась на волю. Вера не понимала, отчего ей
так тяжело, и плакала.
На подоконник сел крупный голубь и начал перебирать
лапками, ворковать. Пёрышки на тельце поднялись, будто
невидимый фен распушил их, придавая голубю округлую
форму, ещё больше увеличивая его в объёме.
Вера подумала, что это знак и у неё всё будет хорошо.
Голубь — символ мира, олицетворение покорности, вер-
ности, надежды, а также Духа Святого. Прозвенел звонок,
приглашая на лекцию.
На Танину руку, лежащую на плече, легла рука Веры,
передала благодарность легким пожатием. Вера поймала
Танин взгляд. Лёгкая улыбка осветила лицо.
— Спасибо тебе, я сбегаю в туалет, умоюсь — и на за-
рубежку. Хорошо? — виновато заглядывая в глаза Тани,
спросила Вера и, получив одобрение кивком головы, ос-
тавив тяжёлую сумку на подоконнике, побежала в туа-
лет.
Открыв дверь, чуть не задохнулась от дыма. Девочки
курить бегали в туалет или на улицу. В коридорах — за-
претили. Накурили и разбежались по аудиториям. Вы-
сокая блондинка, поджав губы, красила тушью ресницы.
Кроме неё, никого не было. Плеснув на лицо несколько
пригоршней воды, Вера взглянула в зеркало. О... Боже!
Красные глаза, нос как у заядлого пьяницы. Она заставила
себя улыбнуться, сдерживая новый поток слёз. «Всё будет
хорошо. Я молода, талантлива, красива, молода, талантли-
ва, красива, молода, талантлива, красива», — повторяла и
повторяла Вера.
