Когда мне было шесть лет… Я не помню, сколько мне было. Мама утверждает, что тогда счет моей жизни еще не начался. То есть меня, в общепринятом смысле слова, еще не - бы-ло. Так вот, возможно, когда меня еще не было, я впервые услышала удивительную историю из жизни джунглей о том, что удав глотает свою жертву целиком, не жуя, а потом переваривает ее полгода.
Разве шляпа это страшно?
«Мальчик, как тебя зовут? Давай с тобой дружить… Дружить – не просто играть. Давай?…». «Давай…».
Бог мой! Какие огромные на юге звезды! Особенно если смотреть в них сквозь самодельный телескоп. «Неужели ты его сделал сам? И ты каждую ясную ночь сидишь на крыше с этим телескопом? Какой ты счастливый… Ой! Смотри – смотри! Звезда упала … Загадывай желание…».
Я хочу… я хочу, чтобы…
- Пожалуйста… нарисуй мне барашка!
- А?..
- Нарисуй мне барашка…
- Но я не умею…
- Все равно. Нарисуй.
Сразу не получается ничего. В противном случае – только кажется, что получается. Главное – не дать прорасти баобабам да чистить вулканы вовремя, чтобы горели ровно, без извержений. А все остальное однажды получится.
- Нет, нет! Мне не надо слона в удаве! Удав слишком опасный, а слон слишком большой… Мне нужен барашек. Нарисуй барашка.
И я нарисовал.
Вечор с кровати тихо слез
И в руки взял Луну.
Затем он взял мешочек звезд,
Но в нем была дыра.
И звезды выпали из гнезд
И крикнули: ура!!!
- Нет, этот барашек какой-то больной. Нарисуй другого.
…Я потерял терпение – ведь надо было поскорей разобрать мотор…
- Вот тебе ящик. А в нем сидит твой барашек.
Но как же я удивился, когда мой строгий судья вдруг просиял:
- Вот такого мне и надо! Как ты думаешь, много он ест травы?
- А что?
- Ведь у меня дома всего очень мало…
Всего ОДИН раз в сутки! Да и то, если нет непроницаемых облаков. Сначала ОНО увеличивается и меняет цвета. Потом вдохновенно начинает расписывать мир щедрыми мазками в желто-красной гамме. Потом изящно касается кромки горизонта. Мгновение – и начинает исчезать. И вот мир уже поделен на две половины: ночь и день, тьма и свет. На небе, словно изображение на фотобумаге, проступают звезды. И только через сутки действие повторяется – иное в деталях, но по тому же, написанному Кем-то сценарию.
А ему довольно было передвинуть стул на несколько шагов…
- Однажды я за один день видел заход Солнца сорок три раза!…
- …Когда станет очень грустно, хорошо поглядеть, как заходит солнце…
Как же, верно, он скучал на Земле по закатам!
- Если барашек ест кусты, он и цветы ест?
- Он ест все, что попадется.
- Даже такие цветы, у которых шипы?
Когда-то мне казалось, что я – это он. И я улетаю, а не остаюсь. Улетаю и проживаю долгий путь обратно. В каком костюме быть на новогоднем карнавале? Проблемы никогда не возникало. Брюки. Блузка. Красный шарф или накидка с наклеенными звездами из золотой бумаги. Все просто. Грим? Какой грим, когда цвет волос тоже напоминает спелые колосья. Игра? Какая игра, когда смотреть в небо – то же, что для других зубы перед сном чистить. Все невероятно просто.
Когда-то мне казалось, что я – это он. А если все совсем не так?
Я не помню, когда мне впервые захотелось нравиться, то есть сделать так, чтобы те, которые, оказалось, так отличаются от меня, оборачивались, оборачивались, оборачивались. Свет мой зеркальце, скажи…
Она заботливо подбирала краски. Она наряжалась неторопливо, один за другим примеряя лепестки. Она не желала явиться на свет встрепанной, точно какой-нибудь мак…
Мама рассказывает, что в детстве я не была капризной.
- Мы сегодня будем проходить мимо игрушечного отдела, только покупать ничего не будем. Договорились?
- Договорились…
Куклы, в ожидании того, кто их выберет, сидели на деревянных полках. Но мучительнее всего было проходить мимо прилавков с мягкими игрушками. Котики, зайчики, собачки, тюлени… Добрые, пушистые, забавные и совершенно беззащитные…
- Ты помнишь, о чем мы договаривались?
- Конечно, конечно, мамочка.
Мама рассказывает, что в детстве я не была капризной.
- Нет, тигры мне не страшны, но я ужасно боюсь сквозняков. У вас нет ширмы?…
- Когда настанет вечер, накройте меня колпаком. У вас тут слишком холодно. Очень неуютная планета. Там, откуда я прибыла…
- …Где же ширма?
- Я хотел пойти за ней, но не мог же я вас не дослушать!
…она закашляла сильнее…
Мама рассказывает, что в детстве я не была капризной.
- Да, да, я люблю тебя… Моя вина, что ты этого не знал. Да это и не важно. Но ты был такой же глупый, как и я. Постарайся быть счастливым… оставь колпак, он мне больше не нужен… Ночная свежесть пойдет мне на пользу. Ведь я – цветок…
- Да не тяни же, это невыносимо! Решил уйти – так уходи.
Она не хотела, чтобы он видел, как она плачет. Это был очень гордый цветок…
Откуда же ей было знать, что он вернется. Впрочем, нет, вру: она знала, что он вернется. Знала точно. Но знала также, что случиться это очень не скоро, и поэтому – плакала. Плакала каждое утро и каждый вечер. Слезы проступали на листьях и алых лепестках. Но Солнце высушивало их. Приползала зеленая гусеница, и они мило болтали ни о чем до самого заката. А диких зверей на планете просто не было, так что шипы так и не дождались своего часа.
Она знала, что он вернется. Ведь он решил путешествовать с перелетными птицами, которые всегда возвращаются домой. Но она плакала – два раза в сутки: на рассвете и на закате, только не тогда, когда приползала зеленая гусеница…
Проблемы, какой костюм выбрать к Новогоднему карнавалу, никогда не возникало. Брюки. Блузка. Шарф или накидка. Звезды из золотой фольги. Все остальное просто. Играть ничего не надо было. Необходимы были только внешние знаки, то есть признаки. Так у Аполлона всегда есть лира, у Дианы – лук и стрелы, на Афине – шлем, с золотистого тела Афродиты всегда словно бы случайно соскальзывает волнами полупрозрачная ткань туники…
Трон, на котором восседал Король, обвивала шикарная горностаевая мантия. Поля шляпы Честолюбца были изрядно помятыми от частого прикосновения. Напротив Пьяницы выстроилась в ряд целая армия бутылок. Лицо Делового человека поражало багровостью. Географ новые сведения заносил в толстенные книги. Планета Фонарщика была слишком мала для двоих…
Забавно. Пока не столкнешься в жизни с каждым – Королем, Пьяницей, Географом, Фонарщиком, Честолюбцем. Человеком с багровым лицом – они кажутся абсурдом, выдумкой, натяжкой… Забавно.
Я не умею порхать бабочкой. Могу сделать вид – даже очень правдоподобно могу. Но не умею. Нет, если вы так требуете, то делать нечего – придется самозабвенно изображать павлиний глаз или, на худой конец, обычную белую капустницу, порхающую с цветка на цветок.
Ой-ой-ой! Держите меня! Промазала. Па-да-ю! Ю-ух!
Еще раз?!
Разбег, отрыв, шасси… За-ши-бу!!! С дороги куриные ноги. Я? – Бабочка. Что делаю? – Не видите что ли: с цветка на цветок порхаю-ух!
Еще раз!???
А что будет, если я не…
- Если я прикажу какому-нибудь генералу порхать бабочкой с цветка на цветок, или сочинить трагедию, или обернуться морской чайкой и генерал не выполнит приказа, кто будет в этом виноват – он или я?
- Вы, ваше величество…
- Совершенно верно…
Я не умею порхать бабочкой.
- Останься, я назначу тебя министром…
[b]Я не умею порхать бабочкой.
- Мне пора.
[/b]
Честолюбие – любовь к почестям, жажда почестей, стремление к ним.
- Здравствуйте, с вами разговаривает доцент Туткин…
- Нет, нет, нет. Только не сюда. Эти места для членов. На третий ряд, товарищи, на третий ряд…
- А не податься ли нам в члены?…
- Сейчас перед вами выступит победитель фестиваля прошлого года, а также почетный член союза, автор многочисленных книг, кристально-чистый человек… Просим, просим…
- Браво! Браво! Это невыразимо! Восхитительно! Гениально! Бис! Бис!…
- Похлопай-ка в ладоши…
…Честолюбец приподнял шляпу и раскланялся..
- Да ведь на твоей планете больше и нет никого!
Забытье. Сколько можно отдать за него иногда? Память коварна. Память беспощадна, бескомпромиссна. Каждая деталь, каждый выдох ветра, каждое отражение в зеркале напоминает, напоминает, напоминает о…
Можно работать до изнеможения. Можно клин клином… Ненадолго: до…
А можно…
- Почему ты не подходила к телефону так долго?
- Я не сс-лы-шш-ала…
- Почему у тебя язык заплетается?
- Я… Я очень устала и хочу спать. Извини. Созвонимся завтра…
- Что это ты делаешь?
- Пью, - мрачно ответил пьяница.
- Чтобы забыть.
- Что забыть?
- Хочу забыть, что мне совестно, - признался пьяница и повесил голову.
- Отчего же тебе совестно?
- Совестно пить!…
Перевезите меня через Стикс. Перевезите меня через память… Память о тебе, что грубые вериги под свободной шелковой рубахой… Память.
Можно работать до изнеможения. Можно клин клином… Ненадолго. До отрезвления.
- Ты опять занимаешься ерундой? Сколько можно в облаках парить? Лето красное пропело…
- Уже пятьдесят четыре года я живу на этой планете, и за все время мне мешали только три раза. В первый раз, двадцать два года тому назад, ко мне залетел майский жук. Он поднял ужасный шум… Во второй раз, одиннадцать лет тому назад, у меня был приступ ревматизма…
- Да нет же. Такие маленькие, золотые, всякий лентяй как посмотрит на них, так и размечтается. А я человек серьезный. Мне мечтать некогда.
- Когда? Когда ты наконец займешься серьезным делом?! Взрослая баба, а в голове одна чепуха! Все, абсолютно все вокруг давным-давно взялись за разум. А ты?… Ну, посмотри на себя!? Никакой солидности…
Господи! Ну почему все мы такие сложные? Почему мы столько хотим от жизни, от мира? Ищем, ищем. Сомневаемся. Разочаровываемся. Мстим. Снова ищем. А «Ведь где-то есть простая жизнь и свет…» «Все, надоело! Ухожу в монастырь! Разбирайтесь сами!»
Ой, как же было жарко на Таити. Тела туземок отливали Солнцем, волосы были чернее ночи, в их прядях сияли источающие приторный аромат белоснежные лилии. А звезды! О Боги! Огромные звезды отражались в Океане. Так было тысячи лет: жара, бронзовые туземки, головокружительные лилии, огромные звезды, Океан…
Узкая легкая лодочка скользила вдоль лунной дорожки на… Север.
«Вот человек, которого все стали бы презирать – король и честолюбец, пьяница и делец. А между тем из них всех он один… не смешон. Может быть, потому, что он думает не только о себе…
…Вот бы с кем подружиться… Но его планетка очень уж крохотная. Там нет места для двоих…
Дело… дело… серьезное дело… Уф-уф-уф…
- Уважаемый
После прочтения удивительное ощущение некой светилой и грустной сказки,
и щемящая сердце ностальгия по детству...
с теплом из Киева, Гус