Долг

могу, но точно знаю: тот, кто проигнорировал неприятное давящее чувство, давным-давно лежит в земле. Главное – понять, когда простое давление сменится болезненным зудом и убраться в сторону.
Вот, сейчас. Свистнула пуля и я тут же выстрелил в ответ. Кто-то, стрелявший через окно второго этажа, завыл, точно раненая тварь Пустошей. Скверно, нужно стрелять точнее. Враг должен умирать мгновенно, без криков.
Я подошёл к двери и остановился, прислушиваясь. Внутри яростно перешёптывались трое. Нет, четверо. Одни мужские голоса и неслышно раскатов Звериного рыка. Значит, главарь с Тигрицами засел на втором этаже. Тем лучше.
У самой земли я заметил наскоро припорошённую пылью лазерную растяжку. Смешные они, честное слово. Ведь можно же понять: тот, кто истребил столько опытных бойцов, обязательно использует гранату для своих целей. Вот, например, так: прижму предохранитель, толкну дверь ногой и брошу гранту внутрь.
Я прижался спиной к стене рядом с дверью. В доме громыхнул взрыв и дверь несколько раз стукнула, точно ею игрался сквозняк. Ветер прокатил мимо окровавленную шляпу, оставляя в пыли извилистый след, точно проползла змея.
Внутри всё оказалось в дыму, от которого оставался кислый вкус во рту. У выхода корчился на полу блондин с оторванной лодыжкой, а ещё парочка хрипящих стрелков ползла в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. На ногах оставался только гладко выбритый крепыш, удивлённо разглядывающий рану в животе. Здоровяка я оставил на десерт, а остальных, не медля ни секунды, застрелил.
Потом врезал выжившему по ране, развернул к себе спиной и положил цевьё автомата на плечо бандита. Толкнул ошалевшего стрелка в сторону деревянных ступеней. На третьем шаге враг опомнился и начал упираться.
- Будешь вести себя смирно – останешься жив, - соврал я, прошипев это прямо в обгрызенное ухо. – Топай вперёд!
Мои слова оставались правдой ровно до середины лестницы. А после сверху начали палить так, что мой живой щит отдал концы за считанные мгновения. Но свою задачу покойник выполнил: защитил меня от пуль и позволил срезать ещё троих ганфайтеров. После этого стрельба прекратилась, и кто-то выкрикнул ругательство. Как не стыдно; ты же женщина, тебе же этим ртом ещё есть!
Впрочем, уже нет.
Я бросил дохлого бандита, осторожно положил калашников и достал револьвер. Прислушался.
На втором этаже нервно дышали трое. Две женщины и мужчина. Тигрицы стояли справа и слева от подъёма, а мужчина, очевидно Зверь – напротив. Оставалось определить, где именно находится Алла. Ага, справа задали вопрос, и Зверь прорычал, чтобы дура заткнулась. Дура послушно заткнулась, а я выставил руку с револьвером и выпустил пять пуль. Шестую оставил.
Любопытная Тигрица справа глядела на меня тремя мёртвыми глазами: двумя зелёными и одним красным, посреди лба. Зверь тяжело ворочался у массивного шкафа и зажимал ладонью дырку в горле. Второй рукой пытался нащупать рукоять золотистого револьвера.
Мощный мускулистый мужчина с красивой физиономией. Понятно, почему женщины готовы ему подчиняться. Истинное олицетворение современной жизни. Проблема в том, что я – олицетворение сегодняшней смерти.
А жизнь всегда проигрывает смерти.
Я присел на корточки перед главарём бандитов и приставил дуло револьвера к гладкому загорелому лбу. Зверь уставился на меня налитыми кровью глазами.
- Всё равно, - пробулькал бандит. – Всё равно я останусь легендой!
- Нет, - мягко возразил я. – Некоторое время тобой ещё будут пугать детей, а потом забудут навсегда. У тебя не останется даже могилы.
Это – да. Дохлых бандитов отдают тварям Пустошей и ту растаскивают даже кости. Потому что человеческая жизнь, как вода, которую льют из чашки в пропасть. Вода журчит, сверкает в лучах солнца, а после исчезает без остатка.
Я нажал на спуск. Потом повернул голову убитого разбойника. За левым ухом ничего нет. Ага, а за правым есть. Я подцепил ногтем пластину телесного цвета и потянул. Послышался тихий хруст и регенератор оказался в моих пальцах. Потом – хрустнул под каблуком. Вот теперь Зверь окончательно и бесповоротно мёртв. Я уничтожил штуковину, которая сохраняла воспоминания владельца и могла восстанавливать повреждённую нервную ткань.
Такая же штука спасла меня полгода назад.
Алла сидела у стены и прижимала ладонь к простреленному правому плечу. Красивое лицо искажала гримаса страха и боли. Я взял револьвер Зверя и подошёл к раненой Тигрице. Та тихо всхлипнула.
- Егор, ты же пришёл за мной, - пробормотала женщина. – Теперь можешь забрать.
Я внимательно смотрел в её глаза и искал в них хоть что-то, кроме страха смерти. Нет, деформация личности зашла слишком далеко, тут уже ничего не поделаешь. Подумал, сказать ей или нет? А впрочем, какой в этом смысл?
- Я пришёл за Аллой, - сказал я и поднял оружие. – Но Аллы здесь нет. А Тигрица Зверя мне не нужна.
Постоял у неподвижного тела. Медленно восстановил свой истинный облик неприметного человека с незапоминающимся лицом. Всё, Егор, больше тебя никто не потревожит.
Нас называют Безликими: странная мутация, которая позволяет своим владельцам изменять лицо, обращаясь кем угодно. Это здорово помогает в нашей работе – по большей части мы выполняем контракты на устранение любых людей и даже целых банд. Безликих считают своего рода элитой преступного мира. Теми, кто никогда не допускает ошибок и всегда выполняет контракт.
Но мы тоже ошибаемся. Как я, полгода назад, когда доверился не тем людям. Получил три пули в спину и ещё две – в голову. Меня посчитали мёртвым и бросили в яму у дороги. Помог регенератор, но даже с ним меня ожидала смерть в безлюдных Пустошах.
На меня случайно наткнулся Егор – медик-волонтёр, чью жену я только что застрелил. Егор умирал от гнили, разъедающей рану в боку, но у него ещё хватило бы лекарств, чтобы протянуть полгода, а то и целый год.
Все эти лекарства Егор потратил на меня. Фактически, вытащил с того света и поставил на ноги. Мой спаситель ничего не рассказывал о своей жизни и ничего не спрашивал про мою.
Хоть и понимал, кого лечит. Жизнь помогала смерти.
И смерть оказалась в неоплаченном долгу.
Потому что Егор впал в горячку и через три дня умер. В беспамятстве он поведал о том, как потерял любимую жену, называл её солнечным окошком во мраке безнадёжности и просил кого-нибудь помочь ей.
Я похоронил спасителя и поставил на могиле особый камень, светящийся в темноте. Самое малое, что мог сделать.
Потом вернулся к привычной жизни. Сначала вырезал банду, которая пытались убить меня, а после взял несколько контрактов. Одним из них оказался контракт на уничтожение банды Зверя.
Наверное, простое совпадение.
Площадь успели заполонить жители посёлка. Они снимали распятых и приводили несчастных в чувство. От стен доносились вопли бандитов, которых торопливо и безжалостно разрывали на куски. Всё, как обычно. Ибо человеческая месть, она как вода во время наводнения. Сметает всё, не разбираясь, кто виноват, а кто – нет. Разрушает, убивает и оставляет гладкую мутную поверхность, скрывающую грехи прошлого.
Ко мне подошёл староста. Под глазом – синяк, левое ухо перебинтовано, а на горле желтели следы от пальцев. Мужчина притянул мне платёжный терминал.
- Как договаривались? – спросил староста.
Я посмотрел на него, а потом покачал головой.
- Уже оплачено, - сказал я.