руках. Я склонен предполагать, что в этом случае здесь главную роль сыграл адреналин, ведь эмоции девушки били ключом. Но ноги... если бы они были мертвы, как мы полагали, никакой адреналин не заставил бы их двигаться. Из ничего ничего не рождается. Возможно, надо было оставить этот организм в покое, и он сам бы начал себя восстанавливать. Возможно, именно это и произошло. Может быть, я ошибся с диагнозом…
Я проверил рефлексы. Результат нельзя было назвать блестящим, но нас обоих накрыла невероятная радость, когда от легкого удара молоточком по коленке нога Кин еле заметно вздрогнула. Я разминал ее стопы, чтобы стимулировать кровообращение. Она сияла, чувствуя мои руки. Я решил, что у нас достаточно времени, чтобы хоть как-то встать на ноги и вспомнить, как ходить.
- Ясото, давай поставим цель: после холодов мы отправимся к Нараяныну. Ты войдешь в зал Совета самостоятельно.
- Хорошо... А если... если все опять окончится неудачей?
- Тогда, - я потеребил бороду, - ты станешь моей женой.
- А как же Мария? - обеспокоенно воскликнула она.
У меня перехватило дыхание от вспышки гнева.
- Она вдова моего лучшего друга! Это табу! Такое же табу, как для тебя твой учитель. Даже мысли об этом причиняют мне невыразимые страдания, а когда так запросто об этом говорят...
- Простите, - искренне попросила Ясото. Я не мог злиться на нее, ведь во всей этой ситуации ее вины не было.
Мы снова составили программу лечения, согласно которому уже через три дня девушка должна попытаться стоять. До этого великого события мы подготавливали ступни специальными упражнениями.
В указанный срок эти ступни почувствовали пол. Слабые ноги дрожали и с трудом выдерживали вес девушки и теплой одежды на ней.
Несколько лет назад я видел первые шаги Патрика и Кэвина. Я помню их восторг и удивление, которые длились несколько мгновений. Меня тогда поразило, как быстро дети принимают реальность. Вот, чем Ясото отличалась в этот миг от ребенка. Ее восторг сдерживался страхом, удивление — желанием разобраться, почему все идет именно так, а не иначе, и поэтому, процеживаясь, эти чувства долго не оставляли Кин.
Ее пальцы крепко цеплялись за меня. Я ее почти не держал, она сама стояла, но она умоляла меня не отпускать ее. Так было всякий раз, когда «мы» снова учились стоять, пока девушка не привыкла. Теперь нужно было сделать шаг — всего лишь немного подвинуть ногу. Но даже мысль об этом сильно пугала Кин. Она боялась упасть, и удивляло то, что у нее стал развиваться страх перед болью, который она старательно преодолевала каждый день. Даже миллиметровое движение воспринималось нами как подвиг. Путь вдоль кровати мелкими шажками мог занять половину дня, но приносил радость, как от кругосветного путешествия. Но при этом тратилось и много сил: частично на противостояние холоду, частично на преодоление боли, оставшиеся — на приручение себя. Ясото засыпала, как только ее голова касалась подушки, совершенно забывая о моем присутствии рядом. Мы забыли о кошмарах на весь период холодов, ставший для нас самым счастливым периодом нашего совместного проживания.
- их бы заменить чем-нить, что задумывалось изначально 
