Снайпер

Снайпер


По окончанию четвёртого курса ВУЗа вместо того, чтобы хоть что-то заработать летом и потом меньше тянуть с родителей, пришлось ошиваться в военном лагере. Даже само слово «лагерь» было созвучно со сталинским гулагом. Я висел на волоске, как смутьян, которого грозились выгнать из военного лагеря и, как следствие из ВУЗа. Могли отчислить в любую секунду.

Но у меня всё же хватило ума попридержать свой норов. Иначе четыре года учёбы накрылись бы медным тазом. Многие могут сказать, что невелика беда, можно легко восстановиться и продолжить учёбу. Можно было бы, но не в том случае, когда на тебя повесят ярлык неблагонадёжного (тем более, что незаслуженно). А говоря простым языком, то ярлык изменника Родины.

Вытерпел все несправедливости (да и где её искать эту справедливость). По окончанию военного лагеря всем ребятам на погоны бросили по звёздочке, поздравили со званием офицера и наконец-то отпустили по домам. А вскоре и первое сентября наступило. Если судить по разговорам старших курсов, то нас уже давно должны были «купить». Покупатели, это представители фирм и предприятий, которым необходимы молодые, инициативные кадры. Но наверно мы никому не были нужны. Ибо со всех дипломников лишь двоим или троим было известно, где они будут плодотворно трудиться. Да и то потому, что эти фирмы их направляли на обучение, эти же фирмы и обучение оплачивали. А все остальные были не пришей кобыле хвост.

После защиты диплома я помыкался пару месяцев, но так и не нашёл работы по специальности. Устроился подсобником на стройку. Хотя не проработал и месяца, как пришла повестка из военкомата. Господин хороший, вы военнообязанный и должны отдать долг Родине, прослужив год. Служить, так служить. Офицер, это всё же не простой рядовой.

В любом случае человек предполагает, а Бог располагает. Оказался в горячей точке, в зоне боевых действий. Всё бы ничего. Но в моем подчинении оказался взвод. К моему ужасу, в нём большинство было вчерашних школьников, которые раньше и оружия настоящего в руках не держали. Какой идиот оторвал их от мамкиных сисек и послал на убой!?

За месяц личный состав моего взвода обновился наполовину. Кто подорвался на растяжке, кто во время обстрела в ужасе поднимался, пытаясь убежать. Ну, куда ты, дурбецело убежишь от осколков мины? А тут ещё и пара снайперов у противника начали охоту. Стоит кому-то лишь на секунду показаться над траншеей и каска навылет. СВД ошибок не прощает.

- Командиров отделений ко мне!
Через некоторое время, пригибаясь, сержанты добрались до блиндажа.
- У кого сколько бойцов уложили снайпера?
- У меня два двухсотых.
- У меня три двухсотых и два трёхсотых.
- У меня один двухсотый. Товарищ лейтенант, почему с нашей стороны нет снайперов?

- Сержант Потерин, я знаю не больше вас. Кроме того, вы же знаете, что первыми погибла наша группа снайперов, а после этого снайпера противника вообще оборзели.
- Надо самим их отстреливать, если командование не чешется, - возмутился ещё один из сержантов.
- Ну, ну. Перестань наводить смуту. Ты что ли будешь их отстреливать?

- А хотя бы и я? Надоело видеть, как умирают салабоны. Им ещё сидеть возле мамкиной сиськи, а не автомат в руках держать. Только вместо сиськи они получают гроб.
- Всё прекратили попусту болтать! Слушаю конкретные предложения.

Обсуждение шло бурно. Иногда даже с нарушением субординации. Но я на это не обращал внимания. Если не убить этих снайперов, то они будут методически уничтожать всё пополнение. Ведь под их пули обычно подставлялись вновь прибывшие солдатики. Так конкретно ничего и не решив, я отпустил командиров отделений. После ужина вызвал к себе снова одного из сержантов.

- Товарищ лейтенант, по вашему…, - я недовольно махнул рукой.
- Чего орёшь? Вижу, что прибыл, а не явился. Являются только черти, - сержантик улыбнулся, - но нам с тобой придётся превратиться в чертей, чтобы уничтожить вражеских снайперов.
- Нам? – удивлённо спросил сержант.
- Да, нам. Не посылать же на верную смерть салажат.

Уже на небе зажглась яркая россыпь звёзд, и периодически прятавшаяся за облаками Луна, а мы всё уточняли детали предстоящей вылазки. В принципе я не должен был так поступать. Командир должен командовать, а не самому выполнять обязанности снайперов. Но и смотреть спокойно на многочисленные смерти по сути детей, тоже не мог. Ротному я всё же доложил о предстоящей вылазке, иначе моё отсутствие можно было истолковать, как дезертирство.

Заблаговременно запасся маскхалатами, рациями, биноклями, по паре гранат. А вот СВД не удалось получить. Их просто не было в батальоне. Пришлось довольствоваться автоматами. Даже удалось получить оптические прицелы (хотя они и не предназначались для АК). Кроме сухпайков взяли по паре пластиковых бутылок с водой. Кроме того, сержант где-то раздобыл кинжалы. В принципе они были лишь похожи на кинжалы. Это были самодельные охотничьи ножи.

- Сержант, ты умеешь ими пользоваться?
- А что ими уметь? Бери и режь, - невозмутимо возразил он. Я в этот момент выхватил из ножен штык-нож и метнул его мимо сержанта в бревно блиндажа. Тот в ужасе метнулся в сторону, но уже после того, как штык-нож встрял в бревно. Поняв, что даром испугался, он повернулся и увидел торчащий в бревне штык.

- Круто. Я так не смогу, - честно признался он. Только я выдернул штык из бревна, как отодвинув в сторону плащ-палатку, закрывающую вод в блиндаж, вошел особист. Мы лишь успели козырнуть, а он жестом остановил доклад.
- Чукчи готовятся на охоту, - пошутил он, - я бы хотел в подробностях услышать ваш план по обезвреживанию вражеских снайперов.

Ох не люблю я их службу. Вечно суют нос во все дела. Притом очень часто сводят на нет все усилия полевых командиров. Но этот молодой литер, так как и я, появился здесь совсем недавно. Он молча внимательно выслушал.
- Ну, с охотой всё ясно. Хотя есть некоторые недоработки. А как отходить будете?
- Только дождавшись темноты.

- Не уверен, что вы сможете её дождаться. Когда противник поймёт, то, что была охота за их стрелками, то вас накроют миномётным огнём Васильков.
- Откуда здесь Василёк? Вы ещё скажите, что Тюльпанами накроют, - возразил я особисту.
- Тюльпаны тоже есть. Но не думаю, что ради нескольких стрелков они нарушат договорённости. А подразделение Васильков только вчера прибыло. И их задачи пока неизвестны. Да и позиции тоже. Хотя они не будут задерживаться на одном месте, а сразу же, как отстреляются будут менять позицию, пока не получили ответку. Я вижу вы с рациями. Не рекомендую лишний раз ими пользоваться. Выдадите свою лёжку.

- Товарищ лейтенант, - перебил я его, - есть у меня идея, как обмануть их пеленгаторы. Но для этого нужна ещё парочка раций.
- Рации будут, если идея стоящая.
Я принялся ему объяснять, как можно создать ложную лёжку, где кроме рации никого не будет. Особист поддержал эту идею. Кроме того, он предложил возвращаться, не дожидаясь темноты, под прикрытием своей артиллерии. Я его слушал и меня мучил вопрос, которого так и не рискнул ему задать:
- Откуда у тебя в таком возрасте такие знания военной тактики?

Пожелав нам счастливого пути, он ушёл. А вскоре и мы, как привидения, вышли из блиндажа так, что и часовой нас не засёк. Разошлись в разные стороны и не спеша, по пластунски начали продвигаться к заранее облюбованным местам, замирая при каждой вспышке осветительной ракеты. Оставив в нужном месте рацию для лже-лёжки, переполз на своё место и долго и основательно маскировался, стараясь делать как можно меньше движений.

Ночь выдалась душной. Но вполне возможно, она была обычной (даже кузнечики стрекотали, не взирая на войну). А лишь от того, что я был, как капуста одет во сто одёжек, мне было невыносимо душно и очень хотелось пить. Ещё не закончив маскироваться, я уже осушил одну из бутылок. Но вместо того, чтобы выбросить её, решил найти ей необычное применение. Глаза привыкли к темноте, и я пытался эту пластиковую бутылку примастерить к автомату.

Долго мне это не удавалось. То она плохо держалась на стволе, то мешала прицеливаться. Яростно сжимая зубами жвачку, я про себя матерился, психовал, но этой безумной затеи не прекращал. Наконец получил то, что хотел. А хотел ни много ни мало: получить не только хороший глушитель, но и маскировку вспышки от выстрела. А чтобы пластик не давал днём блики на солнце, с помощью жвачек поприклеивал к ней листочков из разных растений. Да и лёжку оборудовал так, чтобы не было видно вспышки от выстрела.

Через час или больше я уже начал клевать носом. Это была конечно недоработка. Нужен был стимулятор, чтобы не уснуть, а у меня с собой даже кофе не было. С огромным усилием втиснул ручку ножа в землю прямо перед своей мордой так, что подбородком почти касался острия. Лишь только голова начинала наклоняться, острый кончик ножа впивался в подбородок, и я невольно просыпался от боли.

Почти перед рассветом показалось, что почувствовал где-то движение. Сон, как рукой сняло. Но сколько не осматривал в прицел округу ничего не видел. Наверно показалось, галюники. Хотя не галюники, метрах ста-ста двадцати от меня начал оборудовать себе лёжку вражеский снайпер. Его почти не видно было. Так хотелось нажать на курок, но не стал. Выдам раньше времени свою лёжку, да и неизвестно, где остальные стрелки и сколько их.

Продолжил осматривать округу. Особое внимание уделил тем местам, где сам планировал обосноваться, если на этом месте не получится. Но нигде ничего не заметил. Вдруг услышал шорох. До боли знакомый шорох. Так шелестит маскхалат при движении по пластунски. До источника этого шороха было не более пятнадцати метров. Началась паника. То, что это вражеский снайпер и ежу было понятно. И то, что он ползёт туда, где я нахожусь. Уж очень удобная позиция для снайперской стрельбы.

Стараясь не выдать себя ни единым звуком, медленно отполз в сторону и, вынув нож, приготовился к схватке. Я уже видел подползающего противника. Он медленно подползал к моей лёжке, а я со стороны наблюдал. Когда до него оставалось не более пяти метров, он поднял голову и увидел оборудованную лёжку. Резко повернул голову в сторону, противоположную от меня, доставая нож.

Он повернул голову ко мне, и мы на мгновение встретились взглядами. Но это был последний взгляд в его жизни. У него ещё хватило сил протянуть руку к своему горлу, в которое по самую рукоятку вонзился, брошенный мной, нож. Но выдернуть его он уже не смог, его голова бессильно опустилась. А меня начало выворачивать наизнанку, вырыгал наверно даже то, что ел позавчера.

Я впервые убил человека. Но деваться некуда. На войне, как на войне: если не ты, то тебя. Видел я убитых бойцов, видел, как от попадания разрывной пули в голову, мозги вываливались. Муторно конечно. А здесь сам убил. Хотя раздумывать некогда. Вынул окровавленный нож, с брезгливостью вытер об его маскхалат (хотя на противнике, поверх маскхалата был одет великолепный снайперский маскировочный костюм) и переместил мёртвое тело так, чтобы из соседней лёжки немного просматривался его труп, точнее веточки, прицепленные к каске. Пришлось немного помародёрствовать. Снял с убитого маскировочный костюм и набросил на себя.

Лишь