Я шел по лесу, думой опечален.
Как вдруг, как в сказке, встал передо мной
(Глазам своим не верил я вначале)
Колодезь, а на срубе - водяной.
"Здорово!" - говорю нечистой силе, -
"Не будет ли нескромностью узнать:
Вы ж сухость никогда не выносили -
Что Вас изгнало из родных пенат?"
Мою он грустным взглядом смерил внешность
И так сказал: "Тебе бы мой уют!
Ты ощущения, увы, не знал, конечно,
Когда тебе на лысину плюют?
И это ладно, кабы лишь плевали!
А то ведь - благо мы не за столом -
Такое, право, иногда бывает,
Что жить там - совершеннейший облом."
Тут ветер изменился в направленьи,
И я почуял правду этих слов.
Я высказал такое сожаленье,
Что он весь раскраснелся до мослов.
Был грех, мы с ним слегка употребили,
Об всех прохожих матерно крича.
Потом друг дружку мы по спинам били...
И я в колодец сплюнул сгоряча.
Он как-то сразу весь переменился.
Не воротить проклятого плевка!
Я перед ним, конечно, извинился,
Но холодна была его рука.
Пробормотав ему: "Спокойной ночи...",
Я возвратился в свой домашний круг.
Послушайте меня! Прошу вас очень:
Не плюй в колодезь! Там живет мой друг.
1987
Ленинград |
