оказывается, — огорченно ответил Калимак, аккуратно складывая рубаху и пряча в свой мешок. — У самих, говорят, мало. В Зарак меня послали, представляешь. Говорят, там есть главный заводчик, у него спроси. Так я говорю, это ж батя мой и есть! А они, мол, что ж ты у своего бати не взял? А я им — так кто-то из ваших грязных подонков моих же животинок и стырил нынче ночью! А они говорят — не нарывайся, ублюдок. Да если бы у них у всех по нескольку ножей и топоров с пояса не свисало, я бы их враз положил, тварей!
— Значит, хорошо, что у них были ножи и топоры, — прервал его пламенную речь Маура. — Нам только еще одной драки не хватало.
— Черт, значит, все-таки придется пешком тащиться, — обреченно подытожил Калимак.
— А та лошадь, что в стойле у трактира была? — вспомнил вдруг я. — Мы ее купить не можем?
— Хм-м… а это мысль! — одобрил мой хозяин.
— Так она ж заморена совсем! — воскликнул Калимак. — Все равно в первый же день под поклажей сдохнет!
— Ну, выхода у нас особо нет, — пожал плечами Маура. — Не будем ее под завязку загружать, авось не сдохнет. Надо надеяться только, что нам ее продадут.
На дело направились мы с Калимаком — он, как наиболее представительный, а я, чтобы в случае чего умерить его излишнюю наглость и задиристость. Лошадь, как оказалось, принадлежала не кому-то из постояльцев, а самому владельцу кабака. После очередных долгих попыток сторговаться, он наконец снизошел до двух золотых слитков — неслыханная цена за лошадь, тем более за такую костлявую; и, к тому же, явно последние деньги Аргона, который на нас основательно разорился. Впрочем, Странник ничем не выказывал своего возмущения по этому поводу.
Когда мы вернулись с едва ковылявшей лошадкой, Калимак тут же принялся откармливать ее купленными яблоками, которые исчезали одно за другим со смачным хрупаньем.
— Назову ее Ночка, — с гордостью сказал он. — Теперь быстро окрепнет. Этот скряга, похоже, долго ее голодом морил, сволочь он недорезанная.
— Да уж, если бы ее не вызволили, то судьба у нее была бы еще печальнее, — согласился Аргон, с горечью проводя рукой по выступающему хребту животного.
Издав короткое ржание, лошадь вдруг благодарно уткнулась мордой ему в грудь, и он, взяв из мешка яблоко, растроганно скормил его ей.
Мы все наперебой оглаживали несчастное животное, словно пытаясь компенсировать недостаток любви и ласки в былые годы. Затем, тщательно проверив, нет ли на вороной шкуре ран или подпалин и ощупав ноги лошади, Калимак все же навесил на нее малую часть нашей поклажи, наиболее легкую, и взялся за потертые кожаные поводья:
— Ну, пошли, что ли.
Мы были уже на окраине деревни, когда на тропинке впереди показалась идущая нам навстречу молодая женщина с большой крытой корзиной, и резво бегущая рядом с ней вприпрыжку маленькая девчушка, очевидно, ее дочь.
Узрев нашу необычную процессию, девочка радостно подбежала к нам, принялась разглядывать любопытными голубыми глазищами. Маура улыбнулся ей и, присев на корточки, протянул огромное красное яблоко. Она без смущения его цапнула, уже поднесла ко рту…
— Ле́кки! Брось! — женщина подбежала к ней, с силой выбивая яблоко из детских ручонок. Девочка громко заревела. Ее мать схватила ее и утащила куда-то за сараи, напоследок бросив на нас злобный взгляд.
— Да что тут такое творится?! — не выдержал мой хозяин. — Ясно, что мы нездешние, но не враги же! Мы ничего им не сделали. Или я ошибаюсь? — уточнил он. — Может, им есть за что мстить тебе?
— Им не важно — мстить ли мне или тем, прежним, — пояснил Аргон. — Все на одно лицо. Они не простят того, что случилось с их близкими.
— С их близкими? Что с ними случилось?
— Видишь тот лес? — Аргон указал пальцем. — Каждые несколько месяцев кто-нибудь из жителей этой деревни там исчезал. Бесследно. В основном женщины и дети. Прошло уже достаточно много лет с тех пор, как это прекратилось. Но их память еще свежа.
— Та девочка совсем не боялась, — отметил Маура.
— Только потому, что она слишком мала. Ей еще не успели объяснить, кто опасен.
— Эй, посмотрите, — вдруг встревоженно сказал Калимак, придерживая переминающуюся лошадь за поводья.
За разговором мы и не заметили, как вокруг нас стала собираться группа людей, подтягиваясь все ближе. С десяток мужчин с топорами и дубинками, и даже две-три девушки, крепко удерживающие в руках заточенные грабли. Глаза их сверкали гневом.
— Идем и не оглядываемся, — быстро скомандовал Аргон, подгоняя нас. Чувствовалось, что с подобными ситуациями он уже не раз сталкивался.
Мы гуськом зашагали к деревенской ограде, спинами ощущая надвигающуюся сзади волну ненависти.
Маура наполовину вытянул нож из чехла.
— Нет, — тихо предостерег его Аргон. — Бросишь факел в осиное гнездо.
Оружие тут же было спрятано.
Только оказавшись далеко за воротами деревни, где нас скрывали холмы, мы смогли вздохнуть свободно.
— Чудом ушли, — угрюмо покосился Маура на Аргона. — Они вот-вот готовы были напасть.
— Их трусость сыграла нам на руку.
— И зачем мы только с тобой связались! — в сердцах бросил Калимак, сжимая в кулаке поводья. — Из-за тебя нас чуть всех не перебили к чертям!
— Вы уверены, что были бы в полной безопасности без моего присутствия? — Аргон многозначительно взглянул на моего хозяина. — Иногда достаточно лишь намека или подозрения.
— Говори только за себя, — резко произнес Маура. — Нас троих им подозревать не в чем. — Он развернулся, продолжив путь.
— Си́н се фра́а ан ир луйа́н, та́урт сул бье, ха́оль шъан… [3], — тихо проговорил Аргон ему вслед.
На миг мой хозяин застыл на месте.
— Что за тарабарщина? — недоуменно спросил Калимак. — Что это он сказал? — дернул он за рукав друга.
— Понятия не имею, — не поворачиваясь, на ходу ответил Маура.
Мы с Калимаком невольно переглянулись.
— Черт-те что происходит, — подытожил он со вздохом.
Мельком я бросил взгляд на оставшегося чуть позади Аргона. Он лишь покачал головой, и усмешка его казалась одновременно и зловещей, и грустной.
* * *
Чтобы не привлекать издали еще больше внимания — достаточно было его роста и цвета кожи, наш новый попутчик был одет примерно так же, как любой деревенский житель — в простую льняную тунику, шерстяной кафтан и грубые холщовые штаны, заправленные в сапоги. Однако эта самая обувь, деталь чужеродного костюма, от которой он все же не смог отказаться, его при ближайшем рассмотрении и выдавала. Сапоги были невысокие, на вид сделанные из кожи, но светло-серого цвета, и с внутренней стороны каждого имелось по вертикальной темной полоске, а вокруг голенища — ремешок, на конце которого был прикреплен серебристый металлический кружочек.
— Что за обувка у тебя такая чудна́я? — не выдержал Калимак, заметив ее на обеденном привале. — Это в какой деревне такую делают?
— В ваших деревнях такого не делают, — коротко ответил Странник.
— Ну тогда где? Я б себе такую приобрел! — подойдя ближе, он с завистью рассматривал ноги сидевшего. — А у тебя еще в запасе нету?
— Я не перекупщик, — строго сказал тот. — Возможно, тебе повезет на базе.
— Ну ладно, — пожал плечами Калимак. — Дай хоть посмотреть-то пока. Сними один.
— Я тебе не доверяю.
— Чего?! — возмутился тот. — Ты что, думаешь, я у тебя средь бела дня их утащу?
— Нет, — терпеливо пояснил Аргон. — У нас принято обнажать ступни только в знак доверия. Это традиция.
— Да ну, не будь козлом, — не отставал господин Брандугамба. — Я только посмотрю, как они сделаны, и верну.
— Хватит, Калимак, ты уже хамишь, — наконец вступился Маура, отрываясь от своей похлебки. — Аргон, не обращай внимания, Кали просто за пределы деревни не выходил и не знает о разных других обычаях.
— Да выходил я сто раз! — рассердился его друг. — Я вообще, знаешь ли, мир повидал, как тебе и не снилось!
— Ладно, ладно, держи, — чтобы остановить их ссору, Аргон все-таки расстегнул один сапог и подал его Калимаку.
Я посмотрел на его узкую голую ступню, пальцы на которой, даже мизинцы, были намного длиннее наших, с совсем темной кожей на кончиках, из-за чего ногти были почти не видны, так же, как и на пальцах его рук.
Калимак стал увлеченно и радостно мять в руках тонкий материал сапога, затем вывернул голенище наизнанку и заглянул внутрь.
— Ух ты, тут и подкладка мягкая какая-то! И подошва совсем чистая и не пахнет ничем! Нет, ну точно мне такие позарез нужны!
Аргон молча протянул руку, и Калимак с сожалением вернул ему сапог, который тот снова натянул на ногу и застегнул на, казалось бы, самостоятельно задвигающуюся вверх полоску и ремешок.
— Я так и не понял, зачем именно я понадобился, — вновь попытался выяснить Маура к вечеру, когда мы остановились на очередной привал и ужинали купленным в Биреле вяленым мясом и еще свежим ржаным хлебом. — Судя по всему, у вас воинов и так хватает, и оружие ты у меня не взял, и я не знаю ничего, что могло бы вам пригодиться.
— Эль-Орин сам тебе все объяснит подробно, — ушел от ответа Странник. — Поверь, мы бы не стали разыскивать тебя, если бы это не было необходимо.
— Ты что, без его ведома даже сказать ничего толком не можешь? — не выдержал Маура. — А говорил, что у вас уже давно рабовладения нет.
— Я не его раб, а его подчиненный, — не разгневавшись, произнес Аргон. — И всю работу выполняю добровольно. К тому же, я обязан ему своей свободой, а скорее всего, и жизнью.
— Почему?
— Потому, что это он вызволил меня из опытных камер, когда я был еще подростком, — поведал тот. — Я рос пленным, как и все те, кто был результатом вражеских опытов. Эль-Орин научил меня искусству выживания, а это бесценно и оплате не подлежит.
Маура медленно кивнул. Мне очень хотелось узнать, о каких это странных «опытах» идет речь, но я спросить не решился, а хозяин, к моему удивлению, дальше эту тему развивать не стал.
— Значит, Эль-Орин — правитель этого самого Карнин-гула? Он о нем упоминал, когда рассказывал про ваши общины.
— Нет, он правитель Первой общины на острове Сейа. Правитель Второй общины Карнин-гула — Эль-Ронт. Они с Эль-Орином давно работают вместе. Хотя споров и конфликтов у них всегда хватало, даже до теперешнего. Взгляды на жизнь у них принципиально разные, и методы тоже. Эль-Ронт во многом другой. Более… милосердный, возможно. Поэтому Эль-Орин и не намерен посвящать его в свои планы, когда дело касается боевых действий.
— А ты раньше жил в Гоне, как ты говорил? Это большая деревня?
— Это не деревня, а варк [4]. Хм, пожалуй, на общем языке нет такого слова… Но основное отличие в том, что вокруг такого поселения есть стена. Точнее, была, — поправился он. — Теперь она разрушена. А еще главных улиц больше, чем одна, и у большинства домов по нескольку этажей.
— Обалдеть, как можно так строить? — вмешался Калимак. — Рухнет же все к чертям!
— Наши люди научили местных жителей строить так, чтобы не рушилось, — лаконично ответил Странник.
— То есть тебе там все-таки не понравилось, и ты переехал на какую-то лесную базу? — уточнил Маура.
— Видишь ли, мне было довольно трудно затеряться в тамошней толпе, — вздохнул Аргон. — А быть постоянным объектом угроз и насмешек надоедает через десяток-другой лет.
— Через «десяток-другой»? Можно подумать, что у тебя этих
