всемирно известной актрисе Элеоноре Дузе.
Петербургскую Академию художеств Я. Р. Тилберг окончил в 1909 году дипломной работой «Pieta» («Похороны рабочего») и был выдвинут соискателем на заграничную стипендию, которая, однако, ему не была присуждена. Спустя год молодой художник уже работал в Рижском городском художественном училище и очень много писал. «Он портретист, подобный рыцарю, в сталь закованному», отзывался о нем некий рецензент выставочных работ начала столетия. Я. Р. Тилберг как тогда, так и позднее стал известен и завоевал общественное признание как автор парадных и интимных портретов. Выраженный стиль модерн его портретных полотен нередко сочетался с чертами ретроспективизма.
Первая мировая война для Латвии началась летом 1915 года. Рижское городское художественное училище было эвакуировано в Петроград, вместе с ним и Я. Р. Тилберг покинул Ригу. В Петрограде училище не возобновило своей деятельности. Война все дальше распространялась по территории России, сопровождаемая многочисленными жертвами и становившаяся все более жестокой. Был увеличен призыв в армию, и Я. Р. Тилберг решил отправиться на войну добровольцем. Воевать он не хотел, и знакомства позволили ему обеспечить себе сравнительно спокойную жизнь в военных условиях. В начале 1915 года он уже служил в Управлении уполномоченного Красного Креста 5-й армии, которое в тот момент дислоцировалось в Даугавпилсе (тогдашнем Двинске). В одном из писем он сообщал, что занят бухгалтерским делом - пригодились знания, приобретенные в коммерческом классе Рижского реального училища. К одному из составленных отчетов он сделал приложения в виде схем и таблиц, после чего его повысили в должности, доверив руководство бухгалтерским отделом, а через некоторое время последовало и очередное повышение по службе.
14 июня 1917 года он писал сестре: «Я теперь нахожусь в Минске, куда переехал на службу к моему бывшему начальству по Двинску, а теперь - главноуполномоченному Кр[асного] Креста. Я теперь состою при нем для поручений, и мне поручен фактический контроль учреждений Кр[асного] Креста по фронту. На днях меня отправляют на первую ревизию в Полоцкий район. Интересная работа, хотя кропотливая, но зато имею возможность видеть массу новых мест и новых людей. Несомненно, моя новая должность есть большое повышение в смысле службы» (2).
В свободное от работы время Я. Р. Тилберг рисовал, занимался живописью. В карикатурах, почтовых открытках, портретах военных лет наряду с высоким авторским профессионализмом ощущается спешка, нервозность военной поры, равно как и скудость красок и материалов.
Большевистский переворот 1917 года застал Я. Р. Тилберга в Витебске. Большевизация 5-й армии затронула и Красный Крест, началась его ликвидация. В конце 1917 и начале 1918 года Я. Р. Тилберг работал на складах ликвидируемого управления. В письме родителям и сестре 21 марта 1918 года он писал: «Я здоров и все еще служу в Красном Кресте, хотя работы осталось лишь на месяц, а после не знаю, что и предпринять: от Петрограда мы отрезаны, также и от Ольги, которая живет там; уже месяц, как не имею оттуда никаких известий.
Куда ехать, тоже никто не знает. Многие собирались отправиться в Ригу, поскольку появились сведения, что туда можно добраться. До сих пор определенно это не подтвердилось. Время уходит, и никто не знает, что делать, живя в постоянной тревоге и заботах» (3).
Беспокойство усугублялось еще и тем, что после заключенного в конце 1917 года в Брест-Литовске перемирия Германия в феврале 1918 года его нарушила, начав новое наступление в России, ее войска заняли Минск, Оршу, Полоцк и дошли до Гомеля и Витебска.
Не желая воевать и потому оставив фронт, Я. Р. Тилберг направился в Петроград.
Как известно, 12 апреля 1918 года Совет Народных Комиссаров принял декрет «О памятниках Республики». Прибыв в российскую столицу предположительно в августе, художник немедленно приступил к созданию памятника украинскому кобзарю Тарасу Шевченко. Между прочим, он работал в одной мастерской с белорусским художником, бывшим студийным товарищем Михаилом Керзиным (1883-1979). Памятник Т. Шевченко удался, его открытие состоялось 29 ноября 1918 года в присутствии наркома просвещения А. Луначарского и представителей Отдела изобразительного искусства Н. Пунина и Н. Альтмана.
Представляется, однако, что Я. Р. Тилберг не чувствовал себя в Петрограде вполне на своем месте. Это был уже не его Петербург, новые люди были ему чужды, их идеи неприемлемы. Он решил вернуться в Витебск, где ему предложили место учителя рисования в местной латышской школе. Это обещало хоть какой-то стабильный источник существования в ненадежных обстоятельствах того времени, к тому же в Витебске он был ближе к Латвии.
«В течение первых двух-трех месяцев после Октября в культурной жизни города происходило своеобразное накапливание сил, не находившее сразу четкого внешнего выражения. Но, начиная с февраля-марта 1918 года, будто какую-то плотину прорвало. К почти ежедневным политическим митингам и собраниям прибавились собрания и диспуты, посвященные самым различным отраслям культурной жизни. Оказалось, что всем есть дело до всего, вплоть до философии, музыки, живописи» (4).
Культурная жизнь в Витебске бурлила - сюда съехались известные музыканты Петрограда и Москвы, были созданы струнный квартет, симфонический оркестр, основаны народная консерватория, пролетарский университет, издавались художественные газеты и журналы, устраивались выставки.
В сентябре 1918 года Марк Шагал (1887-1985) был назначен губернским уполномоченным по делам искусства. Он развернул бурную деятельность, не всегда встречавшую сочувствие городской общественности. В ноябре 1918 года М. Шагал энергично приступил к созданию художественного училища. Его задачей было провозглашено «проведение в жизнь начала подлинного, революционного искусства, порывающего со старой рутиной академии» (5) .
В декабре 1918 года М. Шагал отправился в Петроград с отчетом о создании Народного художественного училища и для утверждения его ведущих сотрудников, среди которых Я. Р. Тилберг значился руководителем скульптурной мастерской. Директором училища был назначен М. Добужинский, который, однако, через несколько дней после открытия училища, состоявшегося 28 января 1919 года, оставил должность. С февраля 1919 года Я. Р. Тилберг был назначен заместителем директора художественного училища (6).
В Витебском художественном училище Я. Р. Тилберг работал, вероятно, не более года. Известно, что в январе 1920 года он был уже в Резекне (тогдашней Режице), еще находившемся под властью коммунистов, но 7 февраля одна газета оповещала, что в эти дни в Ригу вернулся «наш уважаемый художник» Я. Р. Тилберг (7).
К сожалению, работая в 1980-е годы над монографией о художнике, в архивах Минска и Витебска мне не удалось отыскать каких-либо материалов о его педагогической деятельности (8). Вероятно, Я. Р. Тилберг пытался осмыслить новые явления и сказать о них свое слово, но ему, получившему образование в аристократической Петербургской Академии художеств, приверженцу традиций мировой культуры, человеку по-джентльменски сдержанному, с выраженными чертами общественного лидера, атмосфера училища должна была казаться нестерпимой.
В 1920 году в Латвии имели место события, в известной мере проистекавшие из опыта Я. Р. Тилберга и, вероятно, других художников старшего поколения, приобретенного ими в период большевистского переворота и после него, когда все громче стали раздаваться голоса русских модернистов - футуристов, кубистов и супрематистов.
Молодые латышские художники в это смутное время, находясь в России, переживали радикальные перемены в ее культуре. В Риге они основали "Группу экспрессионистов", у которой не было ничего общего с немецким экспрессионизмом, но которая в известной мере примыкала к французскому кубизму и пуризму, редко достигая их крайних выражений. Новые таланты громко выступали против создания Академии художеств и провозглашали свои взгляды единственно верными.
Это было оскорбительным для Я. Р. Тилберга и его друга графика, также воспитанника Петербургской Академии художеств, бывшего художника, впоследствии технического руководителя Экспедиции заготавливания государственных бумаг Рихарда Зариня (1869-1939). Они вместе с молодыми товарищами организовали так называемую «выставку бомбизма», или «выставку Каспарсона», а позднее и публичное представление, демонстрируя, как легко «бомбами», квадратами и другими геометрическими фигурами можно «творить великое искусство». Разразился громкий скандал, отзвуки которого слышны в художественной жизни Латвии и по сей день.
Я. Р. Тилберг одному корреспонденту изложил свое отношение к искусству модернизма, основываясь на воспоминаниях о витебском периоде его жизни. По его мнению, футуристы, появившись на волне революции, объявили себя революционерами, и народ им поверил: «Тогда сюда (в Витебск) явился Шагал с очень широкими полномочиями и стал диктовать всей губернии свои художественные воззрения. В классах на стенах он написал: «Рисовать все синей краской, а если ее не хватит, можно использовать еще и красную. Все рисовать треугольниками, а если хотите, можете употреблять и четырехугольники». И через две недели все учащиеся рисовали лучше самого Шагала. Это зашло так далеко, что в российских городишках, где об искусстве раньше вовсе ничего не знали, обосновался футуризм, этот призрак вырождения. Я пытался постичь эту бессмыслицу и перепробовал все измы. Наконец, я должен был освободиться от этой пустоты. И к чести латышских коммунистов, они поняли меня и отпустили в Ригу» (9).
Это интервью озадачивает. Никоим образом искусство Марка Шагала не связано с треугольниками и квадратами как образующими элементами его живописи, хотя в его творчестве недолгое время кубизм имел место. Возможны два объяснения сказанного Я. Р. Тилбергом.
Первое - интервьюер (в данном случае художник и писатель Янис Яунсудрабиньш) неточно изложил сказанное Я. Р. Тилбергом (в то время диктофонов, фиксирующих каждое слово, как известно, не было).
Второе - Я. Р. Тилберг свое негативное отношение к новому искусству сознательно проецировал на М. Шагала, который некоторое время действительно определял художественную жизнь Витебска и к тому же преподавал живопись в Художественном училище.
Новый 1919/1920 учебный год начался со скандала - в училище образовалась оппозиция, выступившая против М. Шагала. Вполне возможно, что Я. Р. Тилберг к ней присоединился. Однако дальнейшее развитие событий было еще более неприемлемым для академически образованного латышского художника. По приглашению Эль Лисицкого 5 ноября 1919 года в Витебск прибыл отец русского супрематизма Казимир Малевич (1878-1935), который сразу же активно включился в жизнь Художественного училища, преподавая историю нового искусства и ведя практический курс. Признанный лидер русского авангарда действительно мог провозгласить, что рисовать нужно треугольниками и квадратами. Такую примитивизацию искусства Я. Р. Тилберг определенно не мог принять. Это переполнило чашу его терпения. Если до этого он еще
