как будто договорившись, разом оглянулись – молодой человек сидел в прежнем положении и читал газету.
- Наверное, я всё-таки ошиблась. Слишком уж у меня стало богатым воображение, - сказала Катя.
- Похоже на то, - улыбнулся я.
Стрелки часов уже показывали без четверти девять.
- Вот и погуляли, - сказала Катя, зайдя в метро, - пора и домой, завтра на работу.
- Погуляли, - с некоторой грустью в голосе повторил я. - Ты не против, если я тебя провожу?
- Это ты, как истинный джентльмен, боишься, вдруг мне ещё кто-нибудь померещится?
- Что-то вроде того.
Мы ступили на эскалатор, и я, не сводя с Кати глаз, трепетно поддерживал её за локоть. Время летело неумолимо, двигалось вместе со ступеньками эскалатора, мчалось вместе с вагонами электропоезда. Я не замечал его. Часы теперь для меня летели мгновениями, которые очень хотелось продлить.
Вскоре мы оказались на ВДНХ, там же, откуда и приехали. Пять минут на трамвае, потом примерно столько же пешком переулками, и мы в полумраке двора пятиэтажного дома, где была квартира Катиных родителей. Как оказалось, теперь, разведясь не так давно с мужем, она снова жила здесь, всего лишь в четверти часа ходьбы от моего дома. Мы, как могли, продлевали счастливые минуты, медленно шагая по двору.
- Так, из-за чего тебя с работы выгнали, если не секрет? - спросила вдруг Катя.
- Да так, не сработался с начальством. – Подумав, что нет смысла скрывать от неё историю, в которую я попал, я продолжил.
- Расскажу тебе один случай, имеющий отношение к моему увольнению, только дай слово, что никто больше об этом не узнает.
- Хорошо, ты можешь на меня надеяться. Неужели это настолько серьёзно?
- Я думаю, да. Правда, я сам ещё толком ни в чём не разобрался, но очень хочу это сделать.
И я начал рассказывать Кате историю: об убийстве в привокзальном туалете, статье, не понравившейся главному редактору Крею, поездке в Энск, моих догадках и рассуждениях.
- …Понимаешь, всё было бы гораздо проще, если бы ни записка с картой памяти, которую я получил от нашего охранника дяди Коли. Я подразумеваю, что записка эта и карта памяти, оставленные незнакомцем, имеют к убийству оперативника непосредственное отношение. Убийца, на которого вышел следователь, взят под стражу. Взяли его за убийство, совершённое с целью грабёжа, но думаю, что дело не только в банальном грабеже. Всё может быть серьёзнее. Не стоит исключать, что, взятый под стражу носильщик, самым прямым образом причастен к контрабанде. Закрыв носильщика в СИЗО и проафишировав убийство с целью грабежа, какие-то высокие чиновники и бизнесмены, возможно, просто не хотели случайного распространения лишней информации. Когда я писал статью, хотел набрать как можно больше материала, чтобы представить себе истинную картину преступления, но главный редактор недвусмысленно дал понять, что мне соваться никуда не следует, всё, что мне будет нужно написать, мне скажут. Ну, и слово за слово, вышел у нас небольшой конфликт. Честно признаться, я к Крею с самого начала прохладно относился. В общем, я с ним отказался работать, и, видимо, это решение устроило нас обоих.
- А редактор не знал о записке? – спросила Катя.
- То-то и оно. Я о ней не говорил никому, ты первая. И думаю, что пока этого делать не стоит.
- Что же это за записка такая?
- Записка очень загадочная. – я полез в карман и достал свёрнутый листок бумаги. – Смотри.
«Информация, содержащаяся здесь, может быть очень важной. Очевидно, кому-то она будет нужна, и кому-то может очень сильно навредить. Будьте осторожны. Отдавать в милицию, не рекомендовано», - прочла Катя.
- Имеется в виду карта памяти?
- Именно. Вот и она. Сейчас я тебе покажу.
Мы присели на лавочку во дворе, и я, вставив карту памяти в свой телефон, нажал на кнопку воспроизведения видеозаписи.
Пошли картинки: поезд «Одесса-Москва», какие-то люди, бегающие, как муравьи, машины…
- А вот этого я знаю, - воскликнула Катя, глядя на молодого человека, промелькнувшего в кадре. – Это знакомый моего бывшего мужа – Хлюпин Андрей, он в милиции работает, очень неприятный товарищ.
- Я думаю, что они все тут не лыком шиты. Вон смотри рожа – толстый, с усами, что-то кричит. Кстати, знакомая физиономия.
- Я, кажется, его тоже где-то видела, - скромно и несколько опасливо заявила Катя, - по-моему, его показывали по телевизору.
Я ещё раз внимательно присмотрелся:
- Точно, как я сразу не узнал? Это владелец крупной торговой сети в городе - Ашот Арутюнян. Я вспомнил. Между прочим, известная личность. Однажды он даже приходил к Крею, я видел его в редакции. Видишь, Арутюнян руководит разгрузкой вагонов с контрабандными тряпками. Весь товар загружается в «Газели», ну а дальше, легко представить – развозится по магазинам. Вот такая история. Я думаю, что это всё снимал как раз тот человек, которого убили, а вот, как всё это попало в редакцию, остаётся загадкой.
- История захватывающая, - сказала Катя. - И что же ты теперь собираешься делать?
- Пока не знаю, - признался я, - но хотелось бы разобраться.
- Не боишься?
- Если быть до конца откровенным, с некоторого времени я стал испытывать определённые опасения, но сказать, что они смогут заставить меня забыть об этом эпизоде в моей жизни, я не могу. Есть загадка, и её нужно разгадывать, и судьба, как я чувствую, упорно меня к этому толкает. Не зря же охранник передал карту памяти с запиской именно мне? Не зря главный редактор «Нового времени» Крей попросил именно меня написать статью? И так далее, и тому подобное… - Отвечая, я не выпускал из головы пойманную фразу Кати о знакомом её бывшего мужа - Андрее Хлюпине, которого она узнала на видео. Не хотелось, конечно, мне такой вечер занимать разговорами о героях видеозаписи, или, тем более, о бывшем муже Кати, но ситуация подталкивала меня к не совсем уместным, но очевидно, могущим сыграть впоследствии определённую роль, разговорам. Катю саму заинтересовала история.
- Кстати, - раз уж так всё складывается, я решил не упускать момент, - ты сказала, что на видеозаписи есть знакомый твоего бывшего мужа. Можно поинтересоваться, наверное, это не совсем корректно, но кто твой бывший муж?
- Мой бывший муж? О нём бы мне не хотелось вспоминать, но так и быть, откровенность за откровенность, расскажу. Мы познакомились около десяти лет назад. Одно время, учась в университете, я подрабатывала в парфюмерном магазине продавцом-консультантом. Он – обычный с виду покупатель, привлекательный, высокий, спортивный, пришёл в магазин, и, видимо, я ему приглянулась. Он пришёл один раз, второй, третий, ходил по магазину, по прилавкам что-то смотрел, но ничего не покупал, и однажды набрался смелости, заговорил со мной, так о каких-то пустяках. Ну, мы поговорили, немного, и, потом он попросил номер моего домашнего телефона. Наверное, с моей стороны было безумием, но я назвала ему номер. После этого, как ни странно, он и не приходил, и не звонил. И вот, однажды, я и забыла уже о нём, он позвонил, сказал, что находится очень далеко, и просил назвать ему свой адрес, сказал, что напишет письмо. Я снова, точно загипнотизированная, выполнила его просьбу. Недели через три от него действительно пришла весточка. Письмо было длинным, трогательным. Только тогда я узнала его имя. Какое, впрочем, не важно. Он писал, что служит по контракту, что служба идёт нормально, но о самой службе особо не распространялся. Письмо было настолько душевным, лиричным, что я расчувствовалась, помню, всплакнула даже по-девичьи и стала ждать новых писем. Он писал часто, приходило по одному – два письма в неделю. Я стала ему отвечать, как родному, как будто мы были знакомы не пять минут, а целую вечность. Так продолжалось в течение года, а потом он замолчал, и писала уже я ему с такой же частотой, как он прежде. Ответов не было несколько месяцев, и я не могла найти этому объяснений. Когда он вернулся, позвонил снова. Толком ничего не объяснял, а на следующий день появился на пороге нашей квартиры в парадной военной форме с букетом белых роз в руке, я и растаяла. Прошло некоторое время, мы поженились, я переехала к нему, и примерно через год, началось самое интересное. Он начал ревновать меня к каждому столбу, хотя ни одной причины для этого не было, домой приходил, когда хотел, бывало, и не приходил вовсе, пил, гулял, в общем, обычная история... Долгое время, я думала, что всё ещё наладится, утрясётся, хотя уже тогда начала осознавать, что не люблю его, а может быть, никогда и не любила. Когда в необузданном и непонятном для меня припадке ярости, он начал распускать руки, я начала уходить к родителям. На какое-то время он успокаивался, даже просил прощения, и я, как дурочка, возвращалась. А потом начиналось всё сначала. Он, совсем сходил с ума: иногда следил за мной, или направлял для этого своих дружков, поэтому на Чистых прудах я и подумала, что он снова взялся за своё. После увольнения из армии он занимался каким-то бизнесом со своими знакомыми, но я никогда не могла понять, каким именно, а он не объяснял. По телефону он решал какие-то вопросы, имел связи с влиятельными людьми в городе, и я даже стала подозревать, что бизнес их вполне может быть криминальным, но, зная его натуру, я естественно, ничего ему не говорила, себе же было бы хуже. Среди его знакомых, как я уже говорила, и был Андрей Хлюпин. Какое отношение он имел к бизнесу, которым занимался муж, и имел ли вообще, я сказать не могу, не знаю. Вот, в общем, и всё. Так и прошло около восьми лет моей жизни.
- Твоя история будет похлеще моего рассказа, - искренне отметил я. – Извини, что заставил тебя вспоминать, если б я знал…
- Ничего, ты-то здесь причём, незачем тебе извиняться.
На часах была половина одиннадцатого. Мы встали с лавочки, и я проводил Катю до подъезда, совершенно не желая с ней расставаться.
- Загулялись мы сегодня, - сказала она, - потемнело уже.
- Мне хочется думать, что у нас ещё будет время для прогулок, - с надеждой произнёс я, - можно, например, как-нибудь сходить в театр. Мне очень «Ленком» нравится, а тебе?
- Мне тоже нравится, - улыбнулась Катя.
Мы стояли так же, как сегодня на Чистых прудах, лицом к лицу, разглядывая в глазах друг друга бесконечных глубин пропасти, в которые провалились с каждой секундой. Я невольно наклонил голову и слегка коснулся губами её губ – тёплых, ласковых, притягательных.
Она с трудом оторвалась от поцелуя и вошла в подъезд.
- Пока, пока.
- Пока, - сказал я, - до встречи.
Окрылённый нахлынувшими чувствами, я бежал домой – радостный и счастливый, как мальчишка, с полной уверенностью в том, что, несмотря на все жизненные перипетии, у хороших людей в результате всё равно всё будет замечательно. Господь видит хороших людей, посылает им испытания, и если они их достойно проходят, обязательно их вознаграждает. Я верил, что и Катю Господь обязательно вознаградит, и меня. И все эти истории, более или менее неприятные, в которые мы когда-то попадали, в нашей памяти время покроет жирной ретушью, не дающей тревожить раненые души.
11.
К Катиной подозрительности относительно слежки на Чистых прудах я отнёсся очень внимательно, хотя и постарался всё сгладить. Я не исключал, что слежка действительно могла быть. Причину того, что незнакомец остался сидеть на лавочке, не продолжив преследовать нас, можно
