– Ох! – Анна вздрогнула от неожиданности, когда вода поступила в прямую кишку.
Медленно, но верно, кишечник женщины наполняется. Она морщится, но терпит: ощущения не самые комфортные. Клизма – вообще, процесс не слишком приятный. Чем больше воды скапливается в утробе, тем больнее становится. Живот начал расти. Кишки наполняются водой, разбухая, давят на органы.
– Уф… Может, хватит? – Простонала Анна, скривив лицо в гримасе.
– Осталось немного, – успокаивает Жаклин. – Терпи!
Наконец, жидкость перестала поступать в женщину.
– Ну, вот и всё, можешь отправляться в клозет, – натерпевшаяся дама отпущена долгожданной фразой Лидии.
Сжимая ягодицы, раскрасневшаяся от напряжения, Анна просеменила в соседнюю дверь уборной.
Вернувшись, женщина ополоснулась в душе и обтёрлась махровым полотенцем.
– Хорошо. Теперь надо надеть это.
Лидия повязала Анне на глаза чёрную шёлковую повязку и туго затянула на затылке. Писательница ничего не видит – сплошная темнота. Даже глаза больно приоткрыть, так туго облегает голову ткань. На плечи накинули белый балахон. Дамы взяли женщину за руки и вывели из комнаты.
– Куда мы идём? – взволнованно любопытствует писательница.
– Тсс, – прошептала Лидия в самое ухо. – Сейчас всё увидишь сама, потерпи… Аккуратнее, здесь ступенька.
Анна понятия не имеет, как авантюра, легкомысленное согласие на участие в ритуале, уже необратимо вторгается, меняя и ломая грядущее…
Женщина разом испытывает множество смешанных чувств. Волнение и безмятежность, решимость и любопытство. Писательница осторожно минует лестницу, дамы придерживают под руки. Внизу, на удивление, тихо.
Сердцебиение журналистки с каждым шагом учащается. Она настороженно ступает, нащупывая носками туфель каменные ступени. Анна, робея, спускается, тревога нарастает, винтовая лестница увлекает всё ниже, затягивая в омут неизвестности. Встреча с таинственным страшит и возбуждает одновременно…
*****
Сергей незаметно вылез из багажника, как только поступил сигнал на мобильник. Придерживая дорогую «игрушку» (позволяющую снимать видео с высоким разрешением), он тихонько лавирует между машинами. Мужчине удаётся незаметно прокрасться к большим витражным окнам. Репортёр поднял голову и заглянул внутрь.
Дамы и господа в чёрных балахонах чего-то ожидают в холле. Их лица скрывает традиционная белая венецианская маска Баута. Оператор настроил камеру и незаметно снимает собравшихся. Во главе всей процессии находится высокий господин в красном плаще и такой же белой маске. Он повернул за лестницу, и остальные последовали за ним. Ряженые исчезали один за другим, пока холл не опустел.
Не выключая камеры, Сергей поспешил обойти вокруг дома, выискивая чёрный ход. Он оказался с другой стороны особняка. Парень взбежал по лестнице и дёрнул за ручку двери. На замке. И что же теперь? Все окна тоже плотно закрыты. На второй этаж не забраться, нет ни деревьев возле дома, ни лестницы. Остаётся только один вход. Через парадные двери. Если они не заперты.
Сергей вернулся к месту, откуда вёл наблюдение, – цветочная клумба под окном. Внутри по-прежнему никого. Тишина. Оператор уже собирался двинуться к парадному входу, как вдруг заметил движение. Сверху по лестнице спускаются четыре женщины. Одна из них – с чёрной повязкой на глазах. Если бы не короткая стрижка золотых волос, Сергей ни за что не узнал бы Анну.
Две дамы ведут её под руки, а третья замыкает процессию. Репортёр внимательно наблюдает за женщинами. Как и остальные гости, они прошли и исчезли под лестницей. Сергей всё запечатлел.
Похоже, писательница оказалась права. Это точно не светский раут. Он должен попасть внутрь, чего бы это ни стоило. Сергей подкрался к парадным дверям и потянул ручку на себя. Створка, жалобно скрипнув, подалась. Молодой человек замер на пороге, прислушался, оглянулся по сторонам и вошёл, старательно притворив за собой двери. В роскошном особняке пугающе тихо. Только в левом зале мирно потрескивает огонь в камине.
Если, все они скрылись под лестницей. Значит, там должна быть дверь. Сергей подошёл и осмотрелся. Ничего, кроме маленькой кладовой. Заглянул. В коморке темно, тесно и едва хватает места для одного человека. Мётлы, швабры, рабочая одежда и старая ветошь. Что за фокусы? Сергей вышел в коридор и ещё раз осмотрелся. Провёл руками по стенам, но ничего не обнаружил. Вернулся в кладовую. Пол абсолютно ровный, старые мраморные плиты. Никакого потайного люка с кольцом. Где-то должен быть скрыт рычаг или кнопка. Сергей начал методично обшаривать и гладить руками стены. Кажется, он обыскал всю кладовую – ничего. Взгляд молодого человека зацепился за старую распределительную коробку в углу чуланчика. Открыл крышку: паутина и старые, оборванные провода. Зачем она тут? Попытался снять. Не поддаётся. Попробовал повернуть в сторону, вдоль плоскости стены. Получилось. Коробка скрывает в стене небольшое углубление. Сергей ощупал пальцами нишу и обнаружил потайную кнопку. Кажется, нашёл. Мужчина осторожно надавил, и задняя стенка тихо отъехала в сторону, как дверца шкафа-купе. Молодой человек вглядывается в открывшийся проём. Вниз уводят каменные ступени. Темно, и только редкие тусклые светильники сопровождают крутую старинную лестницу.
*****
Анна слышит только цокот каблуков и тревожное шуршание накидок. Они продолжают спускаться куда-то вниз по щербатым каменным ступеням. Температура воздуха явно опустилась. Лестница кажется бесконечной. Вот уже несколько минут, как Анна осторожно ступает, ничего не видя. Провожатые крепко придерживают под руки.
Женщина больше не предпринимает попыток разговорить придворную свиту. Дамы остаются молчаливы как рыбы. Писательница крайне взволнована, но в то же время ощущает приятное тепло во всём теле. Снаружи кажется прохладно, а внутри горячо. Чувства, подобные сексуальному возбуждению в самом его начале. Возможно, в напиток подмешано что-то схожее с афродизиаком; переживания ощущений предельно обострены.
Наконец, лестница закончилась. Анна и сопровождающие вошли в огромный подземный зал. Писательница поняла, что в помещении они уже не одни. Шорох одежды, шёпот, треск факелов. Блондинка нервно сглотнула. Сердце учащённо бьётся в груди. Женщина представила, как сотни глаз сейчас смотрят на неё. В следующую минуту Анну остановили.
– Сегодня, – раздался в тишине низкий и торжественный мужской голос, – в божественную ночь Осеннего полнолуния мы смиренно будем молить лучезарного Асмодея проявиться и принять от нас дар.
– Опустись на колени, Ann, – незнакомый женский голос раздался у самого уха.
Писательница, повинуясь, исполнила приказание. Колени коснулись какого-то тёплого, упругого покрытия.
– А теперь наклонись.
Анна замешкалась. Чьи-то руки настойчиво понуждают, давят на плечи. Женщина подчинилась и в следующее мгновение шея легла в полукруглое углубление, запястья поместили в предусмотренные для рук пазухи. Кто-то опустил верхнюю часть колодок, щёлкнул фиксатор замка. Теперь, дама лишена возможности подняться, вытащить из отверстия голову, освободить руки. Колени широко развели в стороны. А чтобы пленница не имела возможности свести ноги, к чугунным кольцам, закреплённым в помосте, притянули перехваченные верёвкой лодыжки.
Женщина чувствует: развязывают повязку на голове. Она моргает, перед очами плавают радужные круги, трудно сфокусировать взгляд. Наконец, взор прояснился, дама различает в сумерках зала: карнавальные маски подменяют лица, чёрные балахоны сливаются в единое безликое скопище. Внезапно срывают накидку. Нагота Анны ослепляет, вожделение теплится в сотне жадных до зрелища, глаз.
«О боже… Я была права!» – с ужасом осознаёт писательница. – «Это какой-то культ! Секта, чёрт их дери!», – и она голая, беспомощная, скованна на четвереньках средневековыми путами. Что теперь будет?
– Развяжите меня, немедленно… – уверенный голос оборвался резким болезненным вскрикам. – Ай-й-Й… – когда удар бича, резанув воздух, обрушился на белые ягодицы.
Шок. Ужаленная попа мгновенно вспыхнула огнём. Служительница культа опустилась на колени. Она тихо, но отчётливо нашёптывает, Анна должна смириться:
– Ann, ты нарушаешь порядок священного ритуала. Сохраняй торжественную тишину. И запомни: каждое обронённое слово вернётся тебе «поцелуем» хлыста.
Голос под маской холодный, незнакомый. Но то, как менада назвала Анну, знакомый амулет с изображением глаза, выдали Лидию. Видимо, Баут искажает голос своего хозяина.
– Да вы тут психи все-е-е… – новый удар по ягодицам прервал фразу на полуслове.
После третьего удара, вертя горящей, словно в огне, задницей, женщина осознаёт: положение лишено выбора. Анна подчинилась.
Писательница покрутила головой, насколько позволяют колодки. Помост, на котором находится Анна, плотным кольцом окружают служители культа. Чуть левее высится настоящий каменный трон с вычурной спинкой, она представляет собой рогатого козла с телом мужчины и грудью женщины. На лбу морды вырезана пентаграмма. Руки зловещей фигуры служат подлокотниками, и кажется, что сам Сатана обнимает посвящённого усевшегося на дьявольский престол. Анна много раз видела это изображение на картинках, и вот теперь наяву. Внимание привлекает высокий мужчина в красном плаще. Его лицо – белая равнодушная маска. Господин олицетворяет власть и веру, он есть Верховный Жрец и Чёрный Маг Ордена.
Теперь, Анна всё понимает, сомнений не осталось. Это самый настоящий сатанинский культ, и она попала в логово самого дьявола. Выбраться отсюда невозможно, только Сергей остаётся последним шансом. Удастся ли ему пробраться сюда незамеченным? Анна очень в этом сомневается, но не может себе позволить утратить последнюю надежду.
Прямо перед помостом установлена тренога с массивным контейнером. Одна из стенок конструкции зеркальная. Анна имеет возможность наблюдать своё бедственное положение и то, что происходит за спиной. Писательница не догадывается: внутри контейнера спрятана профессиональная видеокамера с дистанционным управлением. Есть и другие, установлены и замаскированы в зале. Всё, что переживёт в эту ночь пленница, будет добросовестно записано, а затем атрибутировано незримым куратором.
*****
[justify]Сергей с опаской спускается по лестнице, соблюдая меры
