Анекдоты из него так и сыпались! Но лучше всего Виктора характеризовало другое! Любое сложное и нестандартное дело, которое командование опасалось доверить кому-то, чтобы оно не оказалось проваленным, так или иначе, но находило именно Виктора.
Тогда он обязательно возмущался, будто на нём и без того висит и то, и сё, а своими должностными обязанностями заниматься ему некогда – и это было сущей правдой – но в итоге усердно убрался и за дополнительное дело, не оставляя прочих. И в какой-то срок понятным только ему образом, Виктор расправлялся то с одним висяком, то с другим.
Вот на него и валили, что угодно, потому как знали – Кузьмин ради дела обязательно всё организует, всё пробьёт, достанет, всех подключит, всё перевернёт и всех на ноги поставит… Он – всё сделает! Он – всё может!
А потом, когда невыполнимое кем-то задание выполнялось им точно и в срок, легко забывали о служебных подвигах Виктора, будто так смог бы каждый, а в его действиях ничего необычного не наблюдалось. И опять что-то ему подбрасывали, непредусмотренное никем и ничем… И людям, которые хорошо знали Виктора, его удивительный напор и его большие победы, было не понять, почему на его груди не красуются давно заслуженные ордена и медали? Они почему-то красуются на груди людей, часто, ни к чему достойному непричастных.
Разумеется, Алексей всегда глубоко уважал Виктора и старался во всём походить на него. Виктор был у него в большом авторитете. Но теперь речь о другом. Об отношении Виктора к Сталину. В этом вопросе он не разобрался, с уверенностью повторяя, если приходилось, хрущёвскую ложь.
Сам Алексей в течение жизни всегда остро интересовался этой темой. Не однажды менял свои мнения, когда на него наваливалась новая информация. Мнения-то менял, но флюгером не был. Просто не мог не изменить своего мнения под давлением новых фактов. Если факты выглядели правдоподобными, то реагировать на них приходилось. Алексей не относился к тем людям, которые узнав однажды, будто дважды два – тридцать два, свято верят в это всю жизнь, несмотря ни на что!
Сильнее всего вера Алексея в Сталина пошатнулась после прочтения солженицынского «Архипелага-Гулага». Полгода Алексею понадобилось, чтобы самостоятельно разобраться в том, что в его руках побывала не истина, а всего-то липкая книжонка, содержавшая самые подлые вымыслы. И даже то в ней, что, возможно, и случилось с кем-то в действительности, подавалось автором с лживыми комментариями, переворачивавшими суть событий. Со всей очевидностью, эта книжонка, не придерживающаяся истины, писалась с задачей опорочить всё и вся, сформировав у читателя самое негативное отношение к советской власти и к Сталину.
Разгадав этот замысел, Алексей облегченно выдохнул и реабилитировал вождя в своих глазах. Будто смыл с него всю нанесенную Солженицыным грязь. А потом даже гордился тем, что не сразу, но разобрался во всем самостоятельно. Не оказался обманутым ни злобным пасквилем, ни его автором, справедливо депортированным из советской страны как ее очевидный враг.
Кстати, в эти же полгода своих тяжелых сомнений он не однажды говорил на эту тему с отцом. Разговор всегда получался достаточно коротким, поскольку говорил лишь Алексей. Отец же выслушивал молча, всё больше втягивая голову в плечи, и потом произносил с сожалением как вывод, до которого Алексей пока не дорос:
– Нет, Лёшка! Всё было не так! Я тогда жил, я тогда служил и ничего подобного нигде не видел, хотя слепым не был! Я этому не верю! Теперь ты моё мнение знаешь, а дальше думай сам!
Иначе получилось с Виктором. Когда друзья встретились лет через двадцать разлуки, о многом горячо говорили. Многое изменилось не только в жизни каждого, но радикально изменилось всё в стране. Да и той страны-то, где хозяином был народ, не осталось.
И вот тут-то Алексея и потрясло мнение бесконечно уважаемого им Виктора о Сталине. Если без подробностей, то Виктор до сих пор абсолютно верил тому, что было сказано на 20-м съезде. Виктор был убеждён в том, что Сталин уничтожал народ, на плечах которого стоял, от успехов и побед которого полностью зависел!
Разубеждать Виктора и приводить какие-то факты Алексей считал делом бесполезным, поскольку прекрасно знал натуру товарища. Виктор лишь однажды впитал в себя всё то, что по молодости когда-то не подверг сомнению, и чему в последующем уже не изменял. Своих убеждений он никогда не менял и потому, что никогда и ничего не пересматривал, даже будучи очень неглупым человеком. Странно, но – факт! Что осело, то и закрепилось навсегда! Сказалось, видимо, семейное воспитание и природная решительность. Решительным людям всегда проще шашкой взмахнуть, прочь отметая свои ошибки и заблуждения, нежели признать за собой очевидную вину!
Жаль! Ведь таких людей, очень достойных, но ошибающихся, вокруг нас немало! Подобная позиция часто ставит их в конфронтацию с теми, за кого они в другой раз вполне согласны жизнь отдать! Но признать свою неправоту они не могут! Они привыкли всегда быть правыми, и перенести иное бывает не в их силах!
Но в чём же главная вина Хрущёва?
Оказалось, что главных вин, о которых никак не забыть, не менее пяти! Или больше!
Он столько наворочал, что без какой-то систематизации никак не обойтись!
Тут и разрушение упорядоченной временем системы министерств и введение разрозненных совнархозов времён двадцатых годов.
Тут и подрыв советской экономики, переводом ее на стоимостные показатели вместо натуральных, после чего предприятиям стало выгодно выпускать только дорогую продукцию, а не требуемую в действительности.
И деление партийных комитетов на городские и сельские. Причем сельские комитеты стали местом фактической ссылки тех партийных работников, которые противостояли Хрущёву.
И разрушение системы крупного машинного сельского хозяйства за счет упразднения главного оплота этой системы – МТС.
В общем, разговор о хрущевском вредительстве не может оказаться коротким. Но задача автора не вскрыть все особенности деятельности Хрущёва, а лишь показать те представления, которые со временем сложились о нем у Алексея.
Если всё вспоминать в былой последовательности событий, то первым страшным злом, растянутым во времени, явилась антисоветская троцкистская деятельность Хрущёва и обращение в свою веру многих руководителей разного уровня из его окружения. Они тоже стали заниматься подрывной деятельностью. Даже заговорами против руководства страны и Сталина (Якир, Уборевич, Тухачевский…)
Или ещё о том же. Почти поголовно генералы Красной армии готовились после начала войны открыть фронт вермахту, то есть, сдаться противнику. И многим потом это вполне удалось даже на направлении главного удара немцев. В частности, в Особом Западном военном округе (Павлов). В других местах, к счастью, вышло не в полной мере. И лишь когда те генералы-изменники увидели, что Германия не слишком-то преуспевает, они решили себя пока не раскрывать. Принялись создавать впечатление, будто предыдущие поражения оказались не результатом их собственной измены, а связаны с абсолютным превосходством немецких войск. Но там, где нашими войсками управляли патриоты, немцы даже в первые дни терпели поражения, независимо от их численности и вооруженности. А те генералы, которые до войны побывали в Украине рядом с Хрущевым, почти все считали, что сопротивление немцам бессмысленно!
И всё же надо отдать должное настойчивости именно хрущёвских троцкистов. Все они, как правило, были беззаветно преданы своему вредному для страны делу. Их разоблачали, их судили и уничтожали, а они всё равно не предавали идею уничтожения Советского Союза, посвящая ей жизнь.
В чём же их сила? В привлекательности самой идеи? Или в пропагандистском таланте агитаторов – Троцкого, Хрущёва, Тухачевского, Уборевича и других?
Вторая вина. В 37 году Хрущёв вместе с Постышевым, Эйхе и другими региональными царьками организовал тот широко известный террор, умело надавив на Сталина. Но не этим «героям», а Сталину враги до сих пор вменяют террор 37-го года. И оппонентам, хорошо знающим правду, бесполезно доказывать, что Сталин террор не только не развязывал, но именно он его и остановил. Эти оппоненты и сегодня отрабатывают план Запада.
Надавить на Сталина тогда оказалось сравнительно просто. Ей богу, глупо считать, будто кто-то, и тем более, Сталин мог быть полновластным диктатором, вольным всегда поступать, как ему вздумается. Таких диктаторов в природе вообще не бывает! Разве, что в сказках! Вот и Сталин, не имея никакой должности в управлении государством, защищавшей его от озверевшей «ленинской гвардии», не мог противостоять коллективному натиску распоясавшихся территориальных партийных царьков. Они вполне, уже объединившись для этого, могли переизбрать его как секретаря партии, затем официально представить врагом народа и уничтожить под улюлюканье толпы.
И тогда в истории страны вообще не осталось бы даже следа от этого великого человека. Конечно, ведь даже сегодня, спустя столько лет, множество соотечественников не в состоянии разобраться и оценить Сталина, божьей волей ниспосланного нашей стране. Они не могут разобраться в его делах, в его сути, известных всему честному миру, но легковерно впитывают запущенную Хрущевым ложь.
И это – удивительно! Можно понять всякого рода чиновников – советских и нынешних. Эти воры и проходимцы люто ненавидят Сталина, поскольку больше всего боятся отвечать за свои делишки, боятся за свои привилегии, опасаются лишиться наворованного. Так же можно понять олигархов и даже мелких капиталистиков – они боятся кары от власти народа. Очень легко можно понять мировое правительство – Сталин несколько раз ломал его планы. И теперь, давно мертвый, он опять им угрожает, поскольку всё больше людей в мире, несмотря на лживую пропаганду, сознают, кем действительно был Сталин.
Это мировое правительство, или как его правильнее называть, во всём мире уже сделало существование честных людей кошмаром. А обозначившиеся перспективы от всяких глобализаций, цифровизаций и инноваций, навязываемых этим правительством, очень скоро должны превратить жизнь населения земли в глобальный концлагерь. В нём честным людям не оставят никакого права что-то за себя решать. Лучшей рекламы тому социализму, который строил советский народ под руководством Сталина, и придумывать не надо! Надо лишь кое-что понять в нынешней жизни!
Так или иначе, но в ходе той волны террора были осуждены (законно, незаконно, невинно или винно) более 1,3 млн. человек. Из них половина оказалась расстреляна в упрощенном порядке, то есть, без долгого следствия и тщательного доказательства вины в суде. И жертв оказалось бы куда больше, если бы не вмешательство Сталина. Он и сам-то до поры, почти год, ничего вместе с Политбюро не мог противопоставить сговору Первых секретарей союзных республик, округов и областей. Среди них было немало таких, кто поначалу стоял в стороне, но в идее Хрущёва и Эйхе сразу увидел свою выгоду и поддержал ее. Террор помогал удержаться у власти даже при новых демократичных правилах выборов, при которых им, скорее всего, ничего бы не светило.
Но настоящими
