Как же тяжело терять близких людей. Именно, терять. Вчера Гурон твёрдо решил уехать из города. Решение верное, но оно означает - редкие встречи и скудную переписку, которые со временем сожрёт ненасытный реал, и самый лучший друг превратиться лишь в воспоминание. Такова участь всех, кто разделён большими расстояниями.
В кедах, потёртых джинсах и однотонной майке, с лицом распятого мученика и своими "метр шестьдесят" Гурон напоминает подростка из неблагополучной семьи, который выпрашивает деньги у прихожан, чтобы купить клей "Момент". От прежнего имиджа активного неформала остался лишь трёхцветный волос, который в любой ситуации сохраняет бодрую вздыбленность.
Руки в карманах, голова втянута в плечи, под глазами круги, а на ссутулившейся спине, словно остов креста, который надо тащить на Голгофу. Бессонная ночь не прошла бесследно.
- Привет, - еле слышно он поздоровался и спросил.- У себя?
- Да, - коротко ответил Сашок и тяжко вздохнул, а ведомый на казнь покорно потопал в кабинет шефа.
Украдкой мы отправились следом и притаились у приоткрытых дверей, за которыми скрылся Гурон.
- Здравствуй, Зак, - голос умирающего.
Долгая пауза. Закиро мастер не только в художественной татуировке, но и в издевательствах над психикой.
- Здравствуй, - и снова тишина.
Слышим, как Гурон переминается с ноги на ногу, а потом говорит:
- Ты расчётные вчера обещал.
- Обещал, - снова выдерживается пауза.
- Мне позже подойти? - спрашивает Гурон в то время, как Зак, видимо, изображает занятость рабочим процессом.
Ещё пара испытательных минут и Зак подаёт голос:
- Помнишь, какой у тебя сегодня заказ в три часа?
Нам кажется, что мы слышим, как лихорадочно крутятся шестерёнки в соображалке Гурона.
- Дья... - заикается Гуря. - Дьяченко.
- Сегодня последняя корректировка?
- Ну... да, - подтверждает Гурон.
О таких людях, как Иван Иванович Дьяченко вслух не говорят. А коли уж оказывают услуги, то пренебрегают всем ради удовлетворения желаний высокопоставленных граждан. Терять деньги от такого заказа - и не только деньги - Закиро, ясно, не хочет. Передать незаконченную работу другому совсем не комильфо в данной щекотливой ситуации. Дорогостоящие работы от начала до конца делает один мастер, следуя только своему собственному стилю. Тематическое панно о ВОВ на всю спину почти готово, осталось лишь тенями собрать всё воедино и добавить несколько авторских штрихов.
- И что мне с тобой делать? - Зак холоден, как айсберг, но вынужден пойти на компромисс.
Я представляю глаза Гурона. Их выражение сейчас не передать. Чистосердечное признание бессильно, самобичевание смешно, а потуги оправданий звучат, как доказательства вины. Облажавшаяся овца в когтях неизбежной справедливости.
- Я... я могу доделать, - заикается Гурон, - если т-ты позволишь.
Конечно, Зак позволит. Но помилование лишь мнимое. Прощать приговорённого он не намерен.
- Расчётные будут больше, - безжалостно говорит он и приказывает. - Пошёл в рабочий зал.
Наш "смертничек" тащится к выходу, а мы быстро ретируемся дабы не провоцировать новую волну гнева.
- Может, ещё не всё потеряно? - спрашивает меня Лисёнок.
- Потеряно всё, что только можно, - утешать нет смысла, и я говорю правду. - Осталось лишь опустить рычаг гильотины, но перед падением ножа палач не эстетично поимеет преступника.
Разбредаемся по местам и пытаемся изобразить непринуждённый рабочий процесс. Шуршим, как скромные тараканы перед дихлофосной атакой. В чудеса у нас никто не верит, но провидению плевать на наши убеждения. В приёмной появляется потенциальная пассия Гурона и прямиком чешет ко мне.
- Доброе утро, - приветствует всех. Гурону дарит улыбку и достаёт из сумочки пачку купюр. - Вот. Извините за задержку.
Нужная сумма внесена и учительница, робко поглядывая на своего мастера, спрашивает:
- Гурьян, вы не хотите встретиться?
Чего сейчас хочет Гурьян не известно никому. Кажется, мозг ему окончательно отказал, и с учительницей общаются условные рефлексы и язык:
- Да.
Она назначает время, место свидания и убегает.
Лис уже у Зака. Сообщает о чудесном пришествии. Да, это шанс. Шанс для Гурона. Работа "сделана-оплачена" и никаких долгов на данный момент. По сути, неприятные последствия устранены и дело за милостью шефа, но какого-то другого шефа. Милость Зака в таких делах - штучный товар.
В этот день мы работали молча с воскресающей надеждой на спасение Гурона. Вечером решится всё.
Иван Иванович остался доволен завершённой работой мастера и, выходя из кабинета Зака, отвесил внушительный комплимент:
- Ты редкостный спец, Гурон. Твои работы можно и дороже оценить.
Куда уж дороже. Хотя, для властьимущих предела нет.
- Слушай, Антон, - обратился он к Закиро, - у меня пара пацаняток из приближённых тоже набить кое-что значительное хотят. Твой мастер возьмётся? А?
Секунда колебаний, беглый взгляд на физию Гурона, и Антон соглашается:
- Пусть приходят.
Мы встрепенулись. Зак может лукавить и уговорить позже на другого мастера, но всё-таки, шансы Гурона с каждой минутой увеличиваются. Слепая фортуна, видимо, блуждает в салоне, причём исключительно вокруг него. Мысли Зака нам неизвестны, но трупик надежды слабо дрыгнул ножкой в заколоченном гробу.
Нынешний подручный городского наместника вальяжно перевалился через порог салона и укатил в чём-то большом и чёрном. Проводив особого гостя, Зак стремительно просочился в свой кабинет. В шквале челобитных он был уверен, поэтому обдумать решение стоило незамедлительно, не будучи под атакой милосердных просителей.
Промедление было смерти подобно, и я посчитала своим долгом направить помыслы шефа в русло добра и света.
Я приоткрыла дверь в кабинет и просунула голову в щель:
- Тош, - позвала, настойчиво призывая обратить внимание.
За моей спиной Сашок покачнулся на каблуках и подался вперёд, цепляясь за Лиса для равновесия. В то же мгновение дверь распахнулась, вываливая парламентёров на враждебную территорию для мирных переговоров.
Зак развернулся на крутящемся стуле, безмолвно оценивая ходоков. Это был хороший признак. В девяноста девяти из ста он должен был нас выгнать.
- Зак, - вступила я в роль адвоката, - клиентка вернула долг. "Крыша" в восторге. На горизонте два крупных заказа, - минута тишины на осознание шефом всех благ исходящих от присутствия Гурона.
Я готова была продолжить и вспомнить старые заслуги, но Зак прервал защиту.
- И?.. - строгий взгляд, но сомнения где-то глубоко в душе уже прочно обосновались.
- И-и-и... - протянула я перед общей репликой.
Сашка, я и Лис почти одновременно сказали:
- Оставь Гурона.
Непроницаемая маска самого упёртого на свете босса:
- Репетировали?
Молчим. Хочется пнуть удачу, подтолкнув к очередному чуду. Нетерпение нарастает. Откуда-то издалека слышится вздох Гурона.
Знаменитая пауза Закиро затягивается пропорционально тяжести проступка, то бишь надолго. Ждать нет сил. Лучше "да" или "нет", чем неизвестность.
Зак поднимается со стула и зовёт Гурона:
- Иди сюда, "подарок судьбы", - великодушный снисходительный тон может оказаться лишь составляющей притворной игры с жертвой.
- Видишь, ту дверь? - Зак указывает на выход из заведения.
Сердце замирает. Сейчас, скажет: "Пошёл вон". И, конечно же, будет прав.
Гурон лихорадочно сглатывает ком волнения и подтверждает:
- Угу.
- С какой стороны ты предпочитаешь быть?
- Зак... - дрожащий голос и умоляющий взгляд, окончательно добитого Гурона. Он чуть не плачет.
И, наконец, наш босс сжалился:
- Так вот. Ты соблюдаешь законы государства, в котором живёшь. Заметь, сейчас, я "открываю" тебе прописные истины. И если ты остаёшься здесь, то начинаешь с этой минуты уважать мои законы. Потому что... - Закиро встал, накинул на плечи ветровку и отправился к выходу, на ходу добавив, - ... я не плохой босс. Рик, закроешь салон.
- Ура! - заорали мы в три голоса, как только Антон скрылся из вида, и накинулись на Гурона.
Я в припадке радости целовала его щёки и нос, а Лис и Шурик обнимали.
Гуря слабо отбивался от наших эмоциональных излишеств, отстраняя Сашка:
- Веригин, я с голубыми не целуюсь. Я натурал-извращенец.
На что Сашка состроил обиженную мину и надул губы:
- А с друзьями?
Воскресший улыбающийся Гурон интригующе крякнул и, притянув к себе Сашка, по-настоящему поцеловал.
Под наше с Лисом улюлюканье обалдевший Сашенька попросил ещё, на что Гурон отправил нетрадиционала в самое заветное место.
Часть 8.
Сколько же прошло, как мы с тобой вместе? Год? Полтора?.. Всего три месяца. А кажется ты была со мной вечность. Я люблю тебя, малыш. Неистово, с одуряющей верой в призрачное будущее. Столько надежд родилось этим летом и столько же упокоилось.
Конец августа. Осень. Ступает след вслед уходящему теплу. Первой прохладой остужая горячую землю, пробираясь в зелёные кроны дерзкой желтизной. Ярким разноцветьем астр, георгин и бархатцев, напоминая о скорых заморозках смертельным приговором нависшим над буйством жаркого лета.
"Всё пройдёт, пройдёт и это". Мудрые слова, но такие жестокие, когда упоительный нектар кончается в счастливом бокале. Рай вечен где-то далеко от наших мест, а здесь, за летом всегда следует осень, а за осенью зима. Мёртвый сезон. Где нет ничего. Заиндевевший мир. Мрачный, холодный, обречённый. Он душит и гнетёт, а холод убивает. Но, иногда, преображение вторгается и в этот забытый уголок. Яркий слепящий луч - и замершее белоснежье становится сказкой. Прекрасной, чудесной фантазией, которая превращается в явь, и которая покоряет бушующими вьюгами, тихими снегопадами и белым чарующим беспредельем, где в общей массе все снежинки разные.
Плодотворное лето. Удача бежит по пятам. Несётся рядом в салоне, сталкивая с пути. Резво стартует на каждой остановке в быту и бешеным галопом подгоняет чувства. Пора бы и отдохнуть, подумать об отпусках. Но когда это ещё будет. Собраться бы всем вместе, рвануть на юг и взбудоражить черноморский берег. Но это лишь мечты. Длительный совместный отдых нам не светит. Закиро никогда не закрывает салон больше чем на два дня. И убить с пользой для души и тела этот исчезающе малый промежуток можно за городом в лесу. Тайга, озеро, пасека, душистое разнотравье, баня и рубленный домик из русской народной сказки. Здесь живёт дед Закиро по отцовской линии. Деда Гриша. Михалыч. Мы частенько наведываемся к нему в тихий уголок живой природы. Антон всегда "за" и частенько сам является инициатором таких поездок.
Вот и в этот раз, закончив работу и выпроводив клиента, он устало осел в кресло и закурил прямо в приёмной. Заказов на сегодня больше не предвиделось, и босс нарушил собственные правила. С учётом четверых почти некурящих сотрудников выходка Зака сигнализировала лишь о прогрессирующей хронической усталости нашего вездесущего шефа.
- Эй, народ! - крикнул он и в очередной раз глубоко затянулся.
Мы с готовностью выползли на призыв нашего "альфы".
- Вы помните какое завтра число? - спросил Зак.
- Тридцать первое, - ответила я, присаживаясь на мягкий поручень диванчика.
- Ну?.. - вопросительно-выжидающий взгляд.
Начинаем усиленно вспоминать всевозможные праздничные даты конца августа. В голову после трудовой недели приходят мысли лишь об отдыхе.
- День шахтёра, - блеснул эрудицией Гурон.
- Я, я знаю, - Сашенька
